— Из этого, кстати, не следует, что я должен убивать рыб или птиц. А знать природу — моя специальность.
— Разрешите спросить — над чем вы работаете? Ведь эта книга — популярный труд. А ваше основное дело?
— Вряд ли заинтересует читателей газеты. Я занимаюсь конвариантной редупликацией ДНК в связи с синтезом белков митотического аппарата.
— Вы понимаете, сэр, что для меня это звучит по-голландски. Теперь я вас спрошу — как эти слова пишутся?
— Си оу эн ви эй… Конвариантная.
Джонни стенографировал без особого интереса. Но тут ему пришел в голову более содержательный вопрос:
— Вы упомянули про ДНК, сэр. Это ведь такая генетическая штука, верно? Но в книге вы ругаете биологов за то, что они знают про ДНК, но не знают, сколько ног у бабочки. (Молодец Джонни! Толковый вопрос.)
— Биологи, положим; знают. А вы?
— Четное число, профессор.
— Ответ правильный. Так вот, Мелвин, ДНК — это жизнь. Это — гены, наследственность, изменчивость, эволюция. Но жизнь — это не только ДНК.
— Вы действительно считаете, профессор, что на Земле есть необитаемые острова?
— Думаю, что неизвестных, не нанесенных на карту островов практически нет. Но необитаемых и неизученных — достаточно.
— Где же?
— Преимущественно в Ледовитом океане. Но есть такие острова и в южных морях.
На политические вопросы Хогланд отвечать отказался. А кино и телевидение его не интересовали.
Джонни сдал свою статью вовремя. Он писал ее с увлечением, ему хотелось опровергнуть слезливую болтовню этого скучного мечтателя.
«Мы готовы оплакивать благородных афалин и даже гораздо менее симпатичного сумчатого волка, писал Джонни. — Но это — бесполезные слезы. Человек преодолел природу. Ничем она нас уже не удивит. Пусть наши дети ходят в Зоо и пусть животные в Зоо хорошо себя чувствуют. И если существуют музеи, то почему не быть заповедникам. Полезно смотреть на зверей — мы тогда лучше понимаем добрых знакомых.
Я вспоминаю одного преподавателя нашего колледжа — ну сущий был бегемот. Так мы его и звали.
Человек в конце концов везде Робинзон — и в городе и на необитаемом острове. Он всегда один — в глубоком смысле этого слова. И меня не испугает необитаемый остров. Особенно если Пятница будет женского рода — миленькая и веселая.
Но, конечно, запах бензина современному человеку приятнее благоухания водорослей, гниющих на пляже».
Плохой остров
Он вставал из тумана навстречу бушприту-
Остров дикий и странный, безлюдный, забытый.
Мы смотрели вперед лениво и праздно,
Мы прошли над акулой сигарообразной,
Над подводным теченьем, стремящимся к норду,
Мы прошли, как виденье, спокойно и гордо.
Остров плыл перед нами. Из радужной дали,
Как органные трубы, деревья звучали,
И цветы раскрывали горячие пасти,
Птицы громко орали о чуде и счастье.
За кормой он остался, как прежде неведом,
Пенный след потерялся меж нами и бредом.
Статья Джонни появилась через два дня. Гонорар был приличный, но откликов она не вызвала.
Дальше все пошло своим чередом: редакция, выезд с шерифом для осмотра трупа, интервью кинозвезды Мэй Олдерсон, вечерами встречи с Бэсси, кино, танцы в ресторане «Глория». Кислое настроение с утра, деловитость и самоуверенность после ленча. Джонни забыл о Хогланде и его книге.
Шеф вызвал Джонни через неделю. Он сказал:
— Мелвин, вы парень способный. Я хочу дать вам возможность отличиться и заработать.
— Благодарю вас, сэр.
— Газете нужна сенсация. Доброкачественная. Вне политики, — читатели устали от войны во Вьетнаме. Детективный роман с продолжением тоже не годится. Как это ни странно, современный читатель заинтересовался наукой. Книга Хогланда за короткий срок выдержала шесть изданий. И другие в таком же духе. Вы помните историю этого норвежца наплоту?
— Тура Хейердала, сэр?
— Что-то в этом роде. Так вот, Мелвин, я намерен послать вас на необитаемый остров.
— Зачем?
— Вы сами подали мне идею вашей статьей. Современный человек среди дикой природы. Может получиться отличная серия корреспонденции и даже книга.
— Где вы найдете такой остров, шеф?
— Если ваш Хогланд не врет, — в Полинезии. Наша газета может все. Вы поедете туда один, без Пятницы мужского или женского пола, без продовольствия, без радио. Проживете на острове месяц. Газета финансирует вашу поездку и гарантирует достойный гонорар.
— Сколько?
— По тысяче зелененьких за тысячу хорошо написанных строк. Жалованье сохраняется.
— 0'кэй. (Сколько строк он напишет? Десять тысяч, не меньше. Уж тут он постарается!)
— Хороший мальчик. Вы свободны, Мелвин, — до четверга.
Джонни стал думать об острове, но не мог вообразить ничего, кроме рекламных плакатов туристских фирм, приглашающих насладиться красотами Таити и Самоа. Коричневые полуголые девицы в венках из красных цветов гибискуса. Пальмы и попугаи. Лазурное море.
Вечером Джонни и Бэсси пошли в варьете. На эстраде унылый клоун разговаривал с сиамской кошкой:
— Кисанька, ты ведь из Индокитая? Не хочется ли тебе поехать на родину?
Кошка выгнула спину и страшно зашипела. Глаза ее загорелись красными огоньками.
— Неужели не хочется?
Кошка мяукнула и покачала головой.
— Не любишь, когда стреляют?
Кошка мяукнула снова.
— Вы видите, леди и джентльмены, самая умная кошка много глупее людей. Не любит, когда стреляют, не хочет ехать во Вьетнам! Нет, леди и джентльмены, у кошек нет души, а у человека есть, и мы хорошо это знаем — из газет!
