намеревается роман-пародию писать с героем Свет-Семеновым… Мол, у вас все — идеи, идеалы, идеология! Накормите себя сначала!..
Верно — и накормим. А дальше — что?..
Но теперь, благодаря краху утопии советчины и коммунизма, обосрана вся область идеалов…
10. IX.91. А ну-ка заликуй чуток — прежде чем в ярмо профессорское впрягаться. 9 утра; через час встречаться со студентами. Однако «учение не должно быть мучением» — не только для обучаемых, но и для учащих. Так что настройся на радость встречи — и от них получить себе научение.
8 веч. Хороший день был. И лекции удались — особенно в русской группе: экспромт непринужденный вышел.
Потом опробовал велосипед, что мне Суконик придал: поездил по милым улочкам и выехал на холмы. Полтора часа ездил — осторожно, со страхом: глаз-то один. И память о том, как Эдика Зильбермана милого задавило в Америке, когда на велосипедике ехал… Все — техника Запада. На ней русский спотыкается: вон и Галич — от тока, делая себе какую-то стереосистему, музыки ради, погиб…
Да, после напряга лекций потребовалось движение — и вот так приятно его себе добыл.
Но перед выездом вспомнил, что еще не написал письма Берте. Звонила Инна Суконик позавчера и сказала, что Берта ей звонила и рассказала, что у нее была операция — в матке опухоль, не раковая ли? И Инна побуждала меня — написать.
— Трудно найти интонацию: ведь давно не писал ей.
— Но она же — ГАЧЕВА! — напомнила Инна о моей за нее ответственности: за душу живу, которую в свой путь вовлек.
И с опаской подумал: если не напишу перед выездом, как бы мне она не навредила — ее образ проклятием мне?.. И сел и написал.
Вроде бы письмо — получилось. Не стал сразу на машинке печатать, ибо от руки — человечнее…
Миддлтаун, 9.IX.91
11. IX.91. Ну и курорт я себе заполучил! Не надо Крыма — Ниццы — Пицунды. Ласковое солнце, зелень, еда прелестная, сплю, как цуцик, никто и ничто на нервы не давит, не пилит — раз избавился от страху перед лекциями. И время — полное свое. Читаю книжечки хорошие. Люди улыбаются, бегают девушки в шортах. Музыка Моцарта и Шуберта облегает душу…
Да, не ожидал, что санаторий себе тут получу.
То-то русские писатели так любили на уютном Западе пребывать-творить — и оттуда про беды России так сладко восписы- вать. И Гоголь, и Тютчев, и Достоевский, да и Ленин — в Цюрихе.
А там, а у нас — какой ужас — представляю! С утра бежать в какой магазин — очередищу за молоком выстаивать, если есть еще! В другую — успеть в кассу, если яйца выкинули. Потом бежать на другой край — в овощной: гнилую картошку доставать…
И дома оттого раздражения друг на друга.
Но отлынивание от жребия — дезертирство.
Да и как без любименьких?..
Ладно, отсанаторишься здесь, заработаешь на прокорм на текущий год тяжкий — и будет что тратить, силы, — дома.
Полировка и массаж
А в ходе лекций-занятий мыслицы недурные приходят.
Вот в русской группе спросила Маша Раскольникофф (в 7 лет она из России вывезена, литературами Европы занимается):
— Как же национальное искать в XX веке, когда все так похожи стали?
— История = трение наций друг о друга, — такой образ мне на ответ пришел. — При этом и обтесывают, полируют — и так сглаживают различия и становятся похожи снаружи. Но ведь одновременно идет массаж внутренних органов под кожей: артерий, сосудов, сущностных энергий — и потому стимулируется собственное «я», свои творческие силы и суть. И потому сглаживает- нивелирует национальные отличия (на поверхности), и дает им импульс к развитию. Так что француз XX века более национален, чем француз XVII.
А восхищенные глаза студенток — стимулируют на артистизм мысли. Кокетливо-артистическое дело — преподавание!
Эта русская умненькая Маша еще спросила:
— Почему это страдание так обязательно выпячивается как ценность русскими? Вон и родители мои — мне. Это интеллигенты так. Народ-то ведь не хочет страдать. А за него ему придумали страдание — как его будто, русского, суть! Почему бы не радоваться жизни и не жить легко и улыбаясь друг другу, как вот в Америке?..
Начал я было так:
— Смерть все равно предстоит. Страдание — как приуготовление к смерти: чтоб не так было страшно умирать. Иммунитет…
Хотя почему бы тогда не жить на всю катушку, радуясь, раз еще настрадаешься? Эпикурейски: «Пить будем, гулять будем, а смерть придет — помирать будем!»?..
Это — от бедности, неустроенности. Хоть что-то мы во России как свою сверхценность — должны иметь выдвинуть? Тем самым — Христос мы, страстотерпкие…
— Но ведь все народы себя воХристы производят. И поляки…
— И евреи — народ избранный — на страдание…
— Не могу сразу сказать, — сдался я. — Будем вместе разбираться.
