разрешающая (позволяющая) людям бесконечно умножаться — и все равно жить просторно и свободно, неизменно, как боги и первые люди. Чтобы понять здесь «механику», вновь приведем образ человека, которому хочется убить, а он подумал — и письмо пишет. До того, как человек помыслил, для него шевельнуть рукой, толкнуть и убить — раз плюнуть. Когда же он подумал: может он убить и должен ли и что из этого? — он уже превращается в Раскольникова, который всю жизнь свою вокруг этого одного возможного действия сгустил и больше ничего не делает (никому больше никак жить не мешает), но тем бесконечно затруднил для себя то самое пустое и простое и плевое дело, каким оно было для дикаря. То есть как только человек помыслил, сделать практический шаг стало невероятно трудным делом — делом жизни всей — всего вселенского бытия; и человек, решая: встать сейчас с постели или попозже? — чует, как весь мир (морды всех звезд) на него уставился и ждет, что он сделает, как поступит..
Итак, вот в чем божественная игра: боги изобрели себе мир, «чтоб только вечность проводить», для того чтоб единое, простое, с самого начала данное, врожденное, априорное, очевидное — стало бесконечно затруднено, запутано, в масках тел, фигур, веществ, материи (мир «майи»), — и чтобы исконное маячило теперь впереди как цель стремлений, идеал и предел (вот что значит энтелехия — «целевая причина» Аристотеля) и результат опытного знания, трудов. То же и человек: то, что ему само собой разумелось, когда он был целостный, андрогин, первый Адам (но так скучно ему было…), — теперь недостижимо стало: делается маленькое сальто — и из кожи целостного человека вышли два существа и стали бороться, соединяться, играть в целостного — и этого занятия хватит до скончания времен: мир разверзся как бесконечная нива целей, возможностей, движений. А всего-то простое раздвоение произошло. Простое! Оно и есть саморасщепление атома и рождение нескончаемого источника энергии. Ведь когда мир всеединый был, он не имел отверстий и органов чувств (ибо некуда: и вне его ничего не было). Поверхность космоса-шара была гладкая (так вещает «Тимей» Платона). А когда целостное раздвоилось, открылись раны-дыры, явились выступы, висящие куски: их лишь чуть отстранили друг от друга — и открылся смысл и цель жизни, существования: стремление к восстановлению, а на этом пути, в этой щели — умножение мира майи: вещей, форм, мыслей — и бесконечные здесь комбинации
Вот тебе и шахматы
Так что без грехопадения не было бы человечества, а всегда был бы один Человек-первый Адам. И все последующее развитие рода людского имеет теперь целью восстановление (достижение) идеала Человека — целостного человека, преодолевшего грех и стыд и живущего чисто и по совести (а не в соитии). Здесь и слова говорящи: соитие (coitus (лат.) — сошествие (iter — «путь», itus — «идущий»). Значит, coitus — это перпетуум мобиле — вечный двигатель, вечное движение и странничество человечества, притом все время оставаясь на одном месте (как анекдот о соитии: «много движения — мало достижения»). Вот мир: вечное пребывание, равенство себе — при вечном изменении и обновлении; так и двое совокупляющихся: в общем недвижную, приросшую друг к другу целостность являют, а сами бесконечно много микродвижений телесных, чувственных и духовных производят и испытывают. Но тем я, кажется, разрешил задачу постигнуть мир как Эрос — ив самом духовном: в познании. Можем на сем — поставить точку. А уж вторую часть начнем после перерыва
Будеэ уже более легкая работа — Русский Эрос: с материалами (матерями, женским) из литературы, с фактами — ух, и порежемся от души! А то до сих пор суходрочкой занимался ум из ума выводил. Но зато инструмент готов: гомункулюс создан-выведен Человек увиден как Фаллос — Логос, а Эрос — его жизнь — соитие с Бытием. Аминь
Часть четвертая Космософия россии
Весна
26 II 67. Что значит розовый свет на снегу и деревьях за окном? Что значит улыбка, что мне хмурую челюсть раздвигает? Рот раскрывается, глаза шире, уши лезут на макушку: птичий щебет искрами-иголками влетает Наши поры раскупориваются. Да это же творится обсеменение мира рассеянием- рассеванием света Бытие, набухая, саморасширяясь, дает об этом знать увеличением света, и его снопы бьют, лучи вонзаются, теребят. Это — мужское начало. И недаром во многих языках это время года обозначается мужским родом, der Fruhlmg — германское, lе prmtemps — французское[53]
В России «весна» — женского рода (как, впрочем, и другие времена года, кроме «лета», которое, по существу-то бы, ближе к мужскому, но и то не доходит, а посредине — на среднем роде останавливается. Хотя в немецком и французском и остальные времена года — мужского рода Сама идея Времени — мужская в южных и романских языках, женская — в германских, средняя — в славянских). В России весна — это воды. «Весенние воды» — недаром так чуткий Тютчев обозначил Но раньше — весна света Вот нахмурилось, потемнело за окном — и это женское. Ну да. это она — темень, ночь, тьма, земля, утроба. Матьма и Тьмать Отозвали — к телевизору: вчера купили Там изображается утро и солнце — затем, чтобы люди не взвидели свету живого, заоконного солнца, а глядели на солнце механическое: сразу город свои силки раскидывает, а искусственный соловей — свои фальшивые звуки заводит. И я бегу — к окну, свету за ним, к белой бумаге перед ним. Но, может, это тоже эрзац? Надо за окно — ходить, плескаться. Но и молиться, на него глядючи, — тоже святое дело. Итак, что ж я сделал? Я вырвался из затрагиванья, соприкосновенья, засасыванья от грязной чувственности, от похоти темно-механического мира на меня. Вон мои домашние за окном на лыжах пошли с соседом — это тоже затрагивает! может умилять, радовать, тревожить Все чешет Это — зуд Отстать, отлипнуть — вздохнуть и просветлеть. Зачем? А вот чтоб хотя б раскрыть Библию и наткнуться на такое место о том, как человек-искусник творит идолы. «Будучи смертным, он делает нечестивыми руками мертвое, поэтому он превосходнее божеств своих, ибо он жил, а те — никогда» («Прем Солом» XV, 17)
Но полагают, что человек обретает бессмертие в делах своих изобретениях, вещах, механизмах, книгах Впрочем, это верно он в них именно то, что имеет отношение к смерти, получает — бессмертие Но не вечную жизнь От бессмертия до вечной жизни столь же далеко и непреходимо, как от смерти до жизни Но каким-то образом внедрилось в нас общее предрассуждение что бессмертие и есть вечная жизнь, что это одно и то же И заботится человек о бессмертии (через славу, деяния, гордыню, потомство), но не о жизни Хотя о жизни нельзя заботиться и пещись — она беззаботна Однако жизнь не нуждается в дополнении — «вечная» В тот миг, когда я живу (дрожу от переполняющей жизни, или в эвфории), я вкушаю высший миг — и остановленное мгновение! Тьфу! Для того тебе свобода от внешних касаний, чтоб предаваться умствованью клевать умом свое мирское влагалище и расковыривать там залегшие сведенья, чужие мысли — и в этом рвении вкушать сладострастие самое, и тот, кто уходит внутрь, входит внутрь, — самое, ей занимается
«Лучше сосед вблизи, нежели брат вдали» (Притч Сол 27.10) Сосед — касаемое тело сейчас, по связи секса Брат — внутренняя близость, по корню, когда-то, но нет контакта сейчас, и он выключен из моего прилегания к мировому телу
Асаны истории
27 II 67 Попредисловничаем еще немножко, а там — с богом. В сне сегодня видел Бочарова голого Мы где-то вроде казарм Вызывают на смотр — на выпуск Бочаров ходит бодреньким, розовеньким, голеньким, как всегда, застенчиво веселясь. Пожимая плечами, стыдливо рассказывает, как сегодня
с утра ему довелось впервые лишить невинности девицу. Потом вижу пишет бодро в записки свои А я в хмуре и в старе. Вчера были у них — и вот оживилась и на поверхность вышла затаенная ревность кто
