Буало-Нарсежак
ТАЙНА НЕВИДИМОГО УБИЙЦЫ[1]
1
— Ваше имя?
— Без Козыря.
— Но ведь это не имя, а кличка.
Какая ясная, четкая картина: класс, смеющиеся приятели, доска, на которой рукой Поля начерчен треугольник ABC… Непонятно только, как это Поль оказался у них в классе? И почему именно он отвечает на вопрос учителя?
— «Без Козыря» — это значит, что он самый удачливый из всех нас. Он всегда выигрывает.
— Это не так, — возражает Франсуа.
Ему хочется объяснить, что его прозвали Без Козыря в шутку, потому что он постоянно что-то теряет. Ведь всем известно, что привычка к порядку — лучший козырь в жизни, что тот, кто не умеет поддерживать порядок, никогда ничего не добьется, и т.д. и т.п…. А Поль зачем-то пририсовывает треугольнику ABC глаза, усы и большие, как у летучей мыши, уши. Нет, это не летучая мышь, это скорее чайка. Франсуа обнаруживает, что они уже на пляже, который тянется вдоль моря, насколько хватает глаз. Поль подбирает ракушку, подносит ее к уху, затем протягивает Франсуа.
— Послушай, как шумит море.
Франсуа слушает. Да, это голос моря… Или нет? Звук такой, будто кто-то скребется в дверь…
Франсуа понемногу возвращается к действительности. Он и вправду слышал эти звуки? Мальчик открывает глаза, тыльной стороной ладони вытирает со лба пот. Рыба под винным соусом, съеденная вчера за ужином, явно не пошла ему на пользу. К тому же и постель, в которой он лежит, слишком мягкая. А потом все эти истории про привидение, которые ему пришлось выслушивать целых два дня! Привидение, которое…
Ну, хватит, нет здесь никаких привидений! Свернувшись калачиком, Франсуа подкладывает руку под голову. Ему становится тепло, уютно, он немного успокаивается.
Мальчик пытается сориентироваться в комнате, которую пока плохо знает. Он даже не может определить, в какой стороне окно. Кажется, там, справа… Несмотря на закрытые ставни, в нем время от времени мелькает едва различимый отблеск маяка Шассирон. По потолку веером скользит слабый луч, рассеивая темноту.
Слева от кровати должен быть шкаф, рядом с ним — столик со старинной вазой и деревянное кресло. А вот с какой стороны стоит сундук, огромный сундук с массивными металлическими петлями? Франсуа пытается восстановить в памяти расположение предметов в комнате. Он словно мореплаватель, который пытается определить координаты своего судна. Итак, к северо-западу от кровати — комод, к юго-западу…
Глаза Франсуа закрываются, он вот — вот заснет. А шум, который он принял за чье-то царапанье, это просто дождь. Капли бьют в закрытые ставни то настойчиво, то совсем мягко, будто кто-то тихо-тихо, на цыпочках бежит куда-то…
На цыпочках? Странный способ передвижения! В душу Франсуа опять закрадывается тревога, у него перехватывает дыхание. В замке царит тишина, такая же, как во всех старых домах по ночам; половицы и деревянная обшивка стен. Но Франсуа уже понял, что звук, который он слышал, не что иное, как скрип половиц. Он настораживается. Слова «на цыпочках», которые он произнес про себя, кажется, были предупреждением…
Он напряженно вслушивается во тьме. Нет, он не должен бояться, ведь перед тем, как лечь, он тщательно закрыл дверь. К тому же, в комнате нет ни ниши, ни стенного шкафа, ни единого уголка, где можно спрятаться. Значит, здесь никого быть не может.
Зачем только он выбрал эту комнату, самую отдаленную? Все остальные постояльцы гостиницы предпочли номера с окнами, выходящими в парк, — они находятся в противоположном крыле. А он, видите ли, пожелал любоваться из окна океаном! Вот и оказался здесь, в конце коридора, отделенного от обитаемой части дома целой пустыней.
Нет, он не будет бояться… даже если здесь он совсем один, а поблизости кто-то ходит. И хотя Франсуа старается убедить себя, что этого быть не может, не может… кто-то, сидящий в мозгу, упрямо твердит, что слух его не обманывает.
Который час? Очень осторожно, чтобы не выдать себя неосторожным движением, Франсуа накрывается простыней и подносит к глазам часы. К счастью, у них светящийся циферблат. Но надо определить еще, какая из двух стрелок, отмеченных двумя крошечными голубоватыми точками, часовая, а какая минутная… Наконец, ему удается разобраться: два часа двадцать пять минут. Середина ночи. Утро, рассвет, избавление от ночных страхов — как все это еще далеко!
Только не впадать в панику: ему ничто не угрожает. И не надо придумывать страшные истории. В деревне болтают, что ночами по замку бродит покойный хозяин. Даже если допустить, что это так, все равно — что ему сделает привидение? Но ведь привидения ничего не весят — почему же под ним скрипит паркет?..
Съежившись, Франсуа натягивает простыню до самых глаз. Дождь все идет. Шумит океан, его гул похож на звуки далекого оркестра. Если бы успокоиться и снова уснуть под мерный рокот прибоя!.. Но нет, засыпать нельзя. Надо быть настороже… Любой другой, храбрый мальчик, окажись он на его месте, наоборот, скинул бы простыню, протянул руку к ночному столику и зажег бы лампу… Но ведь надо еще найти эту проклятую кнопку…
Франсуа наугад протягивает руку. Если бы он не боялся, что его обнаружат!.. Господи, кто обнаружит-то? Подумать только: сколько раз ему приходилось раньше доказывать свою храбрость! А сейчас — трусит, придумывает всякие отговорки. И все потому, что очень уж уютно в теплой постели, а сковавший его страх чем-то даже приятен. В общем, лучше лежать и не двигаться…
Веки его снова тяжелеют, сжатые кулаки постепенно расслабляются. Никакой опасности нет. Самая обычная ночь. Просто он спит в незнакомой комнате, а к ней, как к новой одежде, надо привыкать постепенно. С новыми вещами всегда так: пока не освоишься, вечно что-то мешает, давит, жмет. Зато потом…
Нет! На этот раз ошибки быть не могло! Он точно слышал легкое поскрипывание. Оно донеслось снизу, из-под кровати, и это, конечно, совсем не похоже на потрескивание рассохшихся половиц. Это под чьей-то тяжестью прогибается пол! Франсуа покрылся холодным потом. Он должен был не просто прикрыть дверь, а запереть ее на ключ! Это так очевидно: ведь в комнату может войти кто угодно… Но, спрашивается, кому сюда понадобится входить? Вору? Но ведь у Франсуа ничего нет. Тогда зачем?..
Франсуа берет себя в руки и решается. Он сбрасывает простыню и шепчет:
— Это ты, папа?
В ответ — тишина. За окном по-прежнему стучит дождь, светит маяк, и лучи его иногда проникают в комнату через неплотные ставни. Франсуа снова кладет голову на подушку. Как он мог подумать, что это отец? Ведь отец далеко, он выбрал себе самую лучшую комнату этого этажа, голубую, про которую рассказывают, будто в ней ночевал сам Ришелье[2] во время осады крепости Ля Рошель. Симон сам показал ее гостям, с гордым видом обратив их внимание на старинные картины с панорамой морских сражений, на портреты капитанов, а также на кровать под балдахином с полураздвинутыми занавесями; кровать напоминала лодку, ожидающую прибытия основной флотилии.
Симон тогда еще сказал адвокату: «Если вам что-то понадобится, пожалуйста, звоните. Звонок вон там, в изголовье. Я по ночам почти не сплю, вы можете вызвать меня в любое время».
То же самое он сказал Франсуа, пожелав ему с порога комнаты спокойной ночи. И прежде чем уйти, показал на потолок: «Я живу как раз над вами». Вот к нему-то, значит, и надо обратиться!
Франсуа обдумывает эту идею. Ведь Симон сам сказал, что почти не спит… И все-таки нехорошо как-
