кончился. Кисибэ промокнул губы платком и продолжил. — Славные места, спокойная жизнь. Впрочем, опасности там тоже встречаются.
— Есть такой ролик, из жесткой фантастики — в зоне D человека волк сжирает.
— Вот это-то как раз реальный факт. При мне там на человека дикая собака напала, я ее из ружья пристрелил, чтоб его спасти. Так потом ко мне один большой начальник прицепился, шишка важная — по какому праву я, мол, себе лишнее позволил! За это меня из зоны А и погнали. В рекламных-то роликах актеров снимают. Там, наверху, никто не намерен обнародовать факты, которые систему дискредитируют. Потому мне того парня и стало жалко. Так и хотелось подсказать: отправляйся-ка ты в зону D.
— Да не верю я! Если уж там так здорово, вы-то сами чего ради здесь сидите?
— В зоне D человек и желудок прекрасно ладят. Желудок сам себе пищу находит, а потом человек его каким-то образом подзывает, на время себе в живот прилаживает, и тот с ним энергией делится. Там человек вообще может не охотиться. Вот только те края не для меня.
— Почему? — Юя поставил чашку.
Кисибэ слабо усмехнулся:
— Рак желудка. А смертельно больной желудок из организма не уходит. Я 5U вообще не принимаю. Мне бы от желудка избавиться! Вот насмешка-то какая.
Добрую минуту Юя всматривался в бледное лицо Кисибэ. На весь зал громыхал звуковыми эффектами осточертевший сериал. Снаружи остановилась патрульная машина, вошли двое полицейских. Те, что были в ресторанчике, дружески обменялись с ними приветствиями и отправились по своим делам.
— Но как же так — рак... Ведь с тех пор как нашли профилактическое средство и ввели обязательные прививки, он...
— Родители отказались: они еще до моего рождения из-за вакцинации первенца потеряли.
— Так может, желудки начали покидать тело из-за антиканцерогенов?
— Разные объяснения есть. Что угодно могло спровоцировать. Но по сути, я думаю, человечество стало таким, каким должно было стать. Рано или поздно, к добру или ко злу. Эволюция и все такое... Вы, наверное, знаете про «молчащие гены»?
— Это которые «гены отчуждения»? Будто бы в них заложена информация, делающая желудок автономным существом. Выходит, они-то...
— Да в любом случае — какая бы ни была первопричина, важно другое: как человек отреагирует на конкретное изменение. Наша же система, если откровенно, — просто идиотическая. Да вы оглянитесь, на улицу посмотрите! 5U — это же символика кретинизма!.. Хм, прошу прощения, господин директор, это меня болезнь психологически ломает. Как вы полагаете, о чем я думаю перед сном? Проснусь утром — значит, живой, не проснусь — стало быть, конец. С тем и засыпаю. Впрочем, я не надеюсь, что мне удастся так мирно умереть.
Юя со вздохом откинулся на спинку стула. С тех пор как у Мисы сбежал желудок, вокруг него происходят разного рода события, откровенно демонстрирующие всю нелепость существующей действительности. Он незаметно погладил живот.
— Что ж, в этом мире нам многое неизвестно.
— Неважно, знаешь ты реальное положение вещей или нет, — голос Кисибэ звучал отчужденно, — завтра все равно наступит. «И все-таки Земля вертится».
— Ну, пошли, — Юя оставил свой кофе и поднялся.
Отчет, написанный на верхнем этаже офиса, в комнате, лаконичностью обстановки напоминающей номер бизнес-отеля, местами содержал такие положения, что при чтении его даже у самого Юи возникала мысль: а не является ли автор обитателем зоны В, враждебно настроенным к властям? Между тем человек этот — из зоны А, и по ту сторону пропускных ворот его ждут чистый воздух и пышная зелень, гарантированное существование, благопристойные соседи и любимая жена. Юя вспомнил обо всем этом на другой день, просматривая свой отчет, походивший на вопль от кошмарного сновидения. Внезапно и Кисибэ, и все вокруг стали ему чужды. Кисибэ как-то мимоходом посвятил его в местные слухи о приехавшем новом начальнике, и по здешним оценкам выходило, что человек он очень даже понимающий. Но это еще не значит, что ко мне относятся с доверием, думал Юя, не иначе как они заключили, что я размазня и приспособленец, юнец зеленый из зоны А, которым вертеть легко. Он обозлился. Распорядился, чтоб вместо Кисибэ его сопровождал кто-нибудь другой, однако новый сопровождающий, совсем молодой парень, держался весьма приятельски, и Юя, заметив это, просто рассвирепел.
Отчет он разорвал. В течение трех дней, до тех пор, пока не пришло распоряжение возвращаться, он больше никуда не выходил и с головой погрузился в работу: писал и снова рвал, убирал из текста острые моменты, делая документ удобоваримым для своего шефа.
На шестой день сразу после полудня Юя миновал оба пропускных пункта, оставив позади зону В. Он не забыл слова Кисибэ — неважно, знаешь ты реальное положение вещей или нет, — но лично для него существовало только одно, во что следовало свято верить: он — человек зоны А.
— Это я, господин начальник.
— А-а, что ж, поездка пошла тебе на пользу! Завтра отдыхай хорошенько.
— Слушаюсь, господин начальник.
В кабинете за время его отсутствия скопилась уйма бумаг. Он велел секретарше разобрать их по степени важности, а сам занялся наиболее срочным: просмотрел списки жителей северного района, лишавшихся препарата, и заверил их своей подписью. После чего распорядился соединить его по телефону с нижним миром, с подземным отделом хранения. Особой необходимости в том не было, просто хотелось услышать голос Якэмунэ. За окном надвигались сумерки.
— ...Да что вы говорите?!
— Да-да, — ответил его бывший непосредственный начальник. — Якэмунэ ушел от нас. Вчера.
— Его ушли?
— Ну что вы! Он бросил нам напоследок — с каким местом прощаюсь! — и ушел. Вроде как ноты его раскупили — ноты, в смысле музыку. Будто бы он сонату для фортепьяно написал, да что-то не верится. Как-то не слышно ничего про композитора Якэмунэ...
Купить сонату могла не обязательно музыкальная фирма, это могло быть и частное лицо, например, Мива Мотоко.
— Так он теперь дома?
— К сожалению, я не в курсе, — голос чрезвычайно вежлив.
Разъединившись, Юя переключился на внешнюю связь и принялся дозваниваться Тосикагэ домой. Прослушав гудков двадцать, положил трубку. Раз его не разоблачили и не выгнали, значит, он где-то в зоне А. Исчезнуть, ничего не сказав, — вообще-то, так близкие друзья не поступают. Но избавиться от зародившегося в душе беспокойства не получалось. Может, Мива в курсе? Он позвонил домой.
— Это Мива?
— У вас к ней дело?
— О, как романтично! Что это с тобой? Голос какой-то низкий, я подумал — Мива. Рэйко, ты что, нездорова?
— Ты где?
— Если со скоростью звука — в тридцати секундах от тебя. Ну, давай: «С благополучным возвращением в зону А!»
— Приезжай быстро!
— Так я уже приехал.
— Прошу тебя, прошу, ты...
— Что-то случилось?
— Ты любишь меня?
— Люблю.
— Тогда лети домой быстрее звука...
Могу ли я забыть тебя — когда-нибудь иль где-нибудь!.. Легонько обнимая вышедшую навстречу
