законом. Полные комплекты артов, всевозможные абилки и неограниченные возможности. Их не так много и между собой они соблюдают нейтралитет.
Кто ж знал, что шакал оказался другом одного из них. Поэтому и не рисковал никто из наемников лезть на защиту. Только вот Кабан рискнул.
Может, он знал и понадеялся на то, что дилер не станет вставать на защиту шакала… может, и не догадывался об этом. Мы никогда это уже не узнаем.
Доподлинно известно только то, что Жека дилеру в приват высказал всё, что о нем думает. И, видно, от чистого сердца сказал — молчанкой дело не закончилось.
Через полчаса после боя искалеченный Жека был заблокирован.
Новость о том, что заблокирован Кабан, облетела весь город. Друг и земляк Кабана, Мефасик, попытался было что-то сделать для разблокировки и ему ясно дали понять, что Кабан разблокирован не будет, а если кто-то рыпнется, кровавое получит не только смельчак, но и все, кто состоит в его клане. На этом все и закончилось.
Зачем это было нужно дилеру? Зачем он вмешивался в этот бой? Для того, чтобы лишний раз показать свое превосходство? Поддержать друга-шакала? Я не знаю.
Много позже ко мне пришел Мефасик. В умат пьяный, едва выговаривая слова, он отдал мне небольшой пакет, в котором лежали листы с текстом.
Последнее слово Кабана. Вся его жизнь, только с обратной стороны. Не с той, с которой привыкли ее видеть мы. Почитайте. Поймите.
Попробуйте понять.
Исповедь наемника
Наёмники. Их ненавидят и презирают. Их ждут и умоляют. Их боятся и оскорбляют.
Не многие знают, что значит быть настоящим наёмником. Что значит убивать за деньги. Впрочем, боец, избравший путь наёмника, сначала должен убить не человека, он должен убить свою жалость, свои эмоции. А потом закопать свою совесть где-нибудь подальше от лагеря. И поглубже.
Ты точно можешь сказать, что ты настоящий наёмник, лишь когда ты научишься презирать чужие жизни и в первую очередь жизнь свою. Но свою жизнь ты должен презирать только за деньги.
Мне почти каждую ночь снится лицо той девушки. У неё были красивые карие глаза. Она умоляла меня спасти её. Но я знал, что у неё нет ни гроша за душой, у неё не было даже друзей в этом городе. Так она и умерла, с мольбой в глазах, под молотом шакала который смотрел на меня и ухмылялся. А я молча курил, я не был похож на человека. Скорее я был похож на тех огненных тварей, бездушных и бессловесных, которые стояли у меня за спиной. Позже я убивал много, безоружных, умирающих. Но мне никто из них не снился. Никогда.
Мне до сих пор снятся её карие глаза. Я уже привык к этому.
В наёмники идут все, кому не лень. Кто-то идёт за азартом, кто то за славой. Здесь у наёмников нет правил, нет единого кодекса чести. Каждый решает для себя всё сам. Каждый решает, сколько стоит его жизнь и в каком бою её стоит потерять.
Но всё равно каждый наёмник помнит свой первый заказ. Каждый помнит… и многие хотят забыть его.
Я стал наёмником сразу, когда достиг восьмого уровня. Весь седьмой я прошёл практически с одним мечом. Судьба благоволила мне, рожденому под огненным знаком. Это давало свои преимущества в нашей профессии. Наконец-то надев тяжелое вооружение, я встал на этот путь. Путь крови, путь за который платят, платят жизнями, а не только монетой
В ожидании своего первого заказа я тогда нервничал и курил одну за одной сигареты, народ кругом смеялся и разговаривал, кто-то пил, кто-то ухлёстывал за девушками. Я не слушал их. Я ждал крика помощи. Крика, который стал потом для меня моим вторым я. И я дождался.
Заказ был банальным. Кулонная заявка, в ней шакал. К тому времени, когда меня позвали, в команде моих нанимателей остался всего один живой. Он умер от удара шака через минуту, после того как я вступил в драку. Против меня оставался шакал и полумёртвый форматник. Шакала я убил без труда. Вот тогда то, глядя на мёртвого шакала, я и стушевался. Против меня оставался форматник и я должен был его убить. И я убил его, спустя девять минут борьбы. Борьбы со своим прошлым. Убил, даже не посмотрев ему в лицо. Также, как я не смотрел в лицо того, кто платил мне после боя.
Позже я убивал без разбора. Всех. Убивал за деньги. Самое интересное, что подавляющее большинство наёмников поступало также. Антишакалы, или те кто звали себя рыцарями правосудия. Они как и я убивали за деньги. Убивали всех кто оказывался против них.
Тогда, после своего первого заказа я нашёл своего командира взвода и, ни слова не говоря, повёл его в землянку. Он понял всё. Через несколько минут у нас на убогом столе, сколоченном из необструганных досок стояли несколько бутылок водки и хлеб. Наш взвод не был известным и богатым. Именно поэтому я и пошёл в наёмники. Нам нужны были деньги…
Пили молча. Очнулся я через трое суток. С моим форматным прошлым было покончено. Я стал другим человеком.
Впрочем, человеком ли…
Спустя несколько дней работы я уже понял на какие категории делятся наёмники в городе. Антишакалы — наёмники которые шли в бой только если там был один шакал. Хотя некоторые прикрывались этим лозунгом для того, чтобы утолить жажду убивать. Они даже форматников били с каким- то удовольствием. Таких было большинство. Считанные единицы после убийства шака, ставили ничью в бою. Другие же прикрываясь подобной борьбой с шакалами просто старались заработать себя имя. Они даже иногда лечили покалеченных в бою форматников. Иногда не брали денег за свои услуги. Такое случалось временами, когда кому-нибудь в очередной раз хотелось славы. Славу получали единицы. Я в нашем городе помню только одного такого наёмника. Гораздо больше их просто погибло или спилось.
Свободное время наёмника проходит в ожидании заказа. Точнее некоторые думают, что мы ожидаем этого заказа. На самом деле каждый раз выходя из боя, я старался забиться в угол и выкурить две-три самокрутки. Иногда это был не табак. Когда убиваешь без разбора, не стоит надеться на уважение и почёт. Вот почему я никогда не старался запомнить лица тех, кто платил мне. Я хотел, чтобы их лица не стояли передо мной. Чтобы они расплывались в дыму моих самокруток.
И они расплывались.
Чего боятся наёмники, спросите вы? … Как и все, мы боимся смерти. Было бы глупо утверждать, что тот кто назвал себя наёмником презирает смерть. Нет. Её нельзя презирать. Её надо научиться уважать и избегать. Я никогда не любил отказывать тем, кто звал меня. Но иногда мне было страшно. Точнее, мне было страшно каждый раз когда я шёл в бой. Но временами бывали случаи, что я просто ломил цену в надежде, что на меня столько не потратят.
Один раз потратили. Цену я тогда ломил не потому, что мне было страшно умереть. Нет. Тогда я заломил потому, что меня звали против другого наёмника. Точнее наёмницы.
Я искалечил её. Искалечил жестоко. Так, что даже потратил половину полученной суммы на лекаря для неё. Деньги она мне вернула.
Через десять минут, когда подробности боя стали известны, два человека из клана элитных наёмников плюнули мне вслед. Плевки я, естественно, проигнорировал. Я никогда не понимал тех, кто наёмничает не за деньги. Все наёмники-артефактники убивают лишь ради удовольствия. Прикрываясь профессией наёмника они в большинстве своём избегают быть обвинёнными в шакальстве. Но убивают
