Проблема «бессознательного»

показало и бесспорно символическую природу мно­гих из вызывавшихся подобным образом сновидных об­ разов.

Легко понять, какие методические преимущества име­ет прием, разработанный

Desoille, перед попытками ана­лиза собственно сновидений. То, что в данном случае из­учению подвергаются феномены, лишь приближающиеся к последним, полностью искупается возможностью на­правлять поток исследуемых свободных ассоциаций в ка­ком-то определенном общем направлении, наиболее вы­годном для конкретных задач эксперимента.

Desoille не дает еще законченного теоретического истолкования выяв­ленным им очень сложным психологическим картинам. Его теоретическая позиция где-то на полпути от истолко­ваний психоаналитического стиля к классическим павлов­ским трактовкам, при все более отчетливо ставящемся ак­центе на последних[87]. Для нас же наиболее интересен раз­работанный им и отраженный в его монографии и в лек­циях (прочитанных им в 1965 г. в Сорбонне) метод регу­лирования и последующего анализа сновидной активности сознания. Его экспериментальные данные подтверждают представление об аффектогенности и символической при­роде сновидений, причем они одновременно помогают устранить из этих представлений некоторые долго их отя­гощавшие искусственные психоаналитические толкования.

§111

Сновидения и механизм доминанты

Таковы представления, по которым символика сновидений выступает как выражение особой

системы связей,

устанавливающихся между психологическими содержания­ми в условиях образного мышления, как выражение особо­го «языка» сновидно измененного сознания, проявляюще­гося при подавлении второй сигнальной системы и устра­нении тем самым логического способа увязывания значе­ний. Нельзя, однако, не предвидеть сомнений в целесооб­разности такой постановки проблемы. Действительно, так уж ли необходимы эти экскурсы в теорию образных и логических смысловых связей для понимания символики сновидений? Не можем ли мы объяснить этот символизм, не прибегая к гипотезе «визуализирующего языка» созна­ния? Вопросы эти серьезны, и в советской литературе су­ществует тенденция отвечать на них положительно. Наи­более тщательно такой ответ разработан И. Е. Вольпертом. На нем необходимо остановиться более подробно.

И. Е. Вольперт приводит характерные строки А. А. Ух­томского: «В душе может жить одновременно множество потенциальных доминант — следов от прежней жизнедея­тельности. Они поочередно выплывают в поле душевной работы и ясного внимания, живут здесь некоторое время, подводя свои итоги, и затем снова погружаются вглубь, уступая поле товаркам... Эти высшие кортикальные доминанты... продолжающие владеть жизнью и из подсознатель­ного, очевидно, совпадают по смыслу с теми 'психически­ми комплексами', о которых говорит

Freud и его школа» [88, стр. 170]. Эти строки А. А. Ухтомского интересны прежде всего тем, что в них производится неожиданное сближение физиологического понятия «доминанты» и пси­хоаналитического понятия «комплекса», которые глубоко отличаются одно от другого по множеству оттенков смысла по традициям употребления и сопутствующим ассоциаци­ям, но которые тем не менее в определенном отношении действительно обнаруживают характерное сходство, по­скольку каждому из этих факторов приписывается регули­рующее воздействие на динамику физиологических про­цессов и соответствующих психологических феноменов («владенье жизнью»), сохраняющееся независимо от того, находится ли этот фактор «в поле ясной работы сознания» или нет[88]

.

Понимая доминанту как такой регулирующий фактор (мы бы сказали, как важный элемент физиологического механизма установки) и приписывая этому фактору дале­ко идущее влияние на динамику сновидений, И. Е. Воль­перт безусловно прав[89]. Нет более ярких доказательств ре­гулирующего влияния сложных доминант (или, точнее, видоизменяя только форму выражения, но не существо мысли: нет более ярких доказательств регулирующего вли­яния установок, глубоко захватывающих личность), чем приводимые И. Е. Вольпертом случаи прямого продолже­ния в сновидении творческой деятельности, начатой во время бодрствования (уже упоминавшееся нами открытие Кекуле в условиях сновидно измененного сознания форму­лы бензола, создание

Tartini в сходной ситуации сонаты «Трель дьявола», завершение Державиным в аналогичном состоянии оды «Бог» и др.). И. Е. Вольперт обоснованно подчеркивает и выдающуюся роль, которую в продуциро­вании сновидений играет фактор аффективности, выступа­ющий не «самостоятельно», а лишь как 'качество' доми­нанты» (мы бы сказали, как эмоциональная окрашенность соответствующей установки, что есть опять-таки толь­ко повторение другими словами мысли И. Е. Вольперта).

Далее, однако, возникает основной вопрос: можно ли дать объяснение символике сновидений, используя пред­ставления, которые предпочитает И. Е. Вольперт? В по­рядке гипотезы, безусловно, да. И. Е. Вольперт опирается на хорошо изученные физиологические проявления доми­нант, когда он говорит, что «господствующая в сновидном синтезе доминанта, нередко латентная, которая объеди­няет в сновидении более слабые доминанты, не берет их каждую целиком в состав сновидения, а как бы отбирает отдельные их фрагменты и только эти детали компонирует в целую сновидную сцену. Да и сама господствующая до­минанта входит в состав сновидения не целиком, а только одной своей деталью или фрагментом. Тогда эти детали приобретают значение намеков на то целое, из которого они взяты, значение символов целого. На этой закономер­ности основаны те психические механизмы сновидений, которые

Freud описал как 'часть вместо целого', 'сгуще­ние', 'смешение'... Символы в сновидениях — случайные 'обломки' доминант, всплывающие в сонном сознании по признаку соответствия господствующей в данный момент явной или скрытой доминанте» [24, стр. 134].

В этих высказываниях звучит совершенно определен­ный и внутренне последовательный подход к проблеме символики сновидений. Символизм сновидения — это, по И. Е. Вольперту, выражение прежде всего фрагментарно­сти образов, которые отражают ту или другую доминанту (или установку), оказывавшую достаточно глубокое влия­ние на поведение или сознание субъекта в условиях бодр­ствования. Именно эта фрагментарность, «случайный»,

психологически не мотивированный

характер образов сновидения, отбор последних независимо от их значимости как представителей смысловой стороны доми­нанты, детерминируемость подобного отбора

фактора­ми чисто физиологического порядка

(явле­ниями индукции, фазовыми состояниями, неодинаковыми степенями заторможенности различных элементов доми­нанты, дробным растормаживанием, тенденцией возбуди­тельного процесса к генерализации или, наоборот, к концентрации) — вот что придает, по Вольперту, сновидению его характерные двойственные черты: иногда отчетливо распознаваемую близость к волнующим переживаниям бодрствования, относительную общую упорядоченность к «понятность», а иногда, наоборот, отсутствие четких свя­зей с этими переживаниями, внутреннюю алогичность и: бессистемность. Одновременное же проявление этих осо­бенностей приводит к возникновению в сновидениях «по­нятных» фигур на общем «непонятном» фоне, к появле­нию элементов, более близких в смысловом отношении, чем другие, к основной, определяющей сновидение доминанте и приобретающих поэтому характер своеобразных «наме­ков» на эту доминанту или ее символов.

§

112

О слабых сторонах современного психологического и физиологического подхода к проблеме сновидения

Мы охарактеризовали три главных подхода к проблеме символики сновидений, существующих в современной ли­тературе: традиционный психоаналитический, психологи­ческий (рассматривающий символику как функцию образ­ности мысли) и физиологический. Эти подходы не исчер­пывают всех попыток решения вопроса о «языке» сновид­но измененного сознания. Однако наиболее важные споры, происходившие на протяжении последних десятилетий о природе сновидений, велись между сторонниками именно» этих трех концепций.

Нет необходимости повторять доводы, по которым дол­жна быть безоговорочно отвергнута первая из описанных трактовок, уходящая корнями в представления ортодок­сального фрейдизма. Сложнее обстоит дело с двумя дру­гими: второй, которую можно назвать концепцией «со­