Проблема «бессознательного»

развивалась (и продолжается в острой форме поныне) и между различными школами идеалис­тической направленности. Если современные неотомис- ты рассматривают теории современных логических пози­ тивистов или семантиков как разновидность антирелиги­озной и материалистической философии, то разве это делает концепции

Moore,

Russel и

Whitehead близкими взглядами Энгельса? Достаточно поставить этот вопрос, чтобы увидеть, насколько слаб довод о том, что критика психоанализа справа нейтрализует критику этой теории слева. Притязания воинствующего фидеизма никакого логического отношения к критике учения

Freud, прово­димой советскими исследователями, не имеют и поэтому служить средством хотя бы косвенной защиты психоана­лиза они в устах проф.

Musatti принципиально не могут.

Я хотел бы обратить внимание проф.

Musatti на то, что справедливо отмечаемое им критическое отношение советских исследователей к психоанализу менее всего носит характер какой-то предвзятой установки или немо­тивированной негативной позиции. До сих пор еще не забыты многочисленные конкретные критические работы, которые были посвящены в Советском Союзе анализу и осуждению фрейдизма в 20-х и 30-х годах. В дальней­шем эта конкретная критика угасла, ибо эволюция пси­хоаналитической концепции с уходом последней в об­ласть социологической проблематики настолько резко подчеркнула ненаучный и (пусть меня извинит проф,

Musatti) реакционный характер всех построений

Freud, что споры со сторонниками его доктрины стали бесцель­ными для советских исследователей. В советской же ли­тературе стойко сохранилось широко распространенное отрицательное отношение к фрейдизму, основанное, од­ нако, на ясно сформулированных теоретических мотивах, которые не могут быть парированы никакими заявления­ми спиритуалистов о материалистичности психоанализа. Весьма характерно, что заметное оживление отрицатель­ного отношения к фрейдизму, которое наметилось за пос­ледние годы за пределами Советского Союза (я имею в виду работы

Wells, в первую очередь его фундаментальную монографию «Павлов и Фрейд», оригинальные работы

Mette,

Furst,

M

u

ller-

Hegemann,

Michaiova,

Volgyesi,

O’

Connor и многих других), выражает лишь дальнейшее развитие и углубление конкретной научной критики пси­хоанализа, логические корни которой уходят в исследо­вания, проведенные многими советскими авторами еще несколько десятилетий назад.

Вообще же нужно сказать, что требование проф.

Mu­

satti не прилагать к психоаналитической теории эпитета «реакционный», как нарушающего строгий стиль подлин­но научной дискуссии, звучащее в начале статьи весь­ма категорически, на последующих страницах значитель­но смягчается. Действительно, разве не является таким смягчением следующее характерное признание проф.

Musatti?

Он говорит, что по поводу теории психоанализа мож­но, конечно, задавать разные вопросы, в том числе и та­кой: не имеет ли это учение определенные стороны, но­сящие в общественном отношении отрицательный и опасный характер? Если Ф. В. Бассин, продолжает проф.

Musatti, говоря о реакционности психоанализа, хочет просто подчеркнуть, что последний, акцентируя значение субъективных факторов страдания, отвлекает внимание людей от социальных конфликтов, лежащих в основе классовой борьбы, и тем самым косвенно оказывает (не­зависимо от истинности его положения) услугу консер­вативным элементам, «я лично ничего не могу про­тив этого возразить и вполне согласен с таким сужде­нием».

Я рад этим словам проф.

Musatti и хотел бы обра­тить его внимание на то, что они во многом совпадают с теми, в которых мною была охарактеризована как-то одна из причин благожелательности к психоанализу оп­ределенных кругов в США. Я позволю себе привести эту характеристику: «Основные причины этой благожела­тельности заключаются в тенденции фрейдизма объяс­нять аффективные напряжения и отрицательные эмоции не трудностями жизни, не классовой эксплуатацией, по­рождающей, по выражению М. Горького, 'всю бессмыс­лицу, грязь и мерзость капиталистического строя', а прежде всего вытеснением биологически обусловленных влечений. Нет нужды подчеркивать, в какой мере такое выхолащивание общественной природы аффектов прием­лемо для буржуазного мировоззрения...» и т.д.[104]

Признав, таким образом, что в определенном смысле правомерно говорить о реакционности психоанализа, проф.

Musatti далее рассуждает так.

Психоанализ, по его мнению, является в Италии на­правлением, выполняющим «социально прогрессивную» функцию (я рад, что проф.

Musatti считает принципи­ально допустимым употреблять подобные термины, гово­ря о научной теории) и даже «революционную». Обосно­вывая это утверждение, проф.

Musatti указывает на ши- роКоб признание, которым психоаналитическая концепция пользуется в передовых общественных кругах Италии, включая итальянских коммунистов. Вместе с тем он счи­тает возможным уподобить положение, создавшееся с психоанализом, ситуации в атомной физике, где одни и те же научные концепции могут быть использованы в интересах как войны, так и мира, без всякой за это от­ветственности авторов соответствующих теорий.

Относясь с полным уважением к первому из этих ука­заний (о популярности психоанализа в передовых кру­гах Италии), как к социальному факту, с которым мы должны считаться, я, однако, не могу рассматривать этот факт как вынуждающий оправдывать фрейдизм.

Если проф.

Musatti считает, что психоанализ может играть реакционную роль, отвлекая внимание от подлин­ных причин социальных бедствий, от которых страдают широкие массы в условиях капитализма, то почему же эта его особенность не может проявляться и в Италии? Я недостаточно знаком с итальянской социальной дейст­вительностью, но мне представляется, что до тех пор, пока сохраняются основные черты буржуазного строя, сохраняется и возможность определенных вредных и спе­цифических для капитализма влияний психоаналитичес­кой доктрины.

Еще менее убедительна аналогия с ситуацией в фи­зике. Концепции атомной физики создавались вне какой бы то ни было связи с анализом социальных явлений. Применение этих концепций стало орудием обществен­ной практики, причем действительно в равной степени доступно представителям самых разных идеологий. Это трюизм. Но разве так обстоит дело с психоанализом? Разве кто-либо, знакомый с историей этого учения, со­гласиться с тем, что психоаналитическая доктрина фор­ мировалась вне связи с анализом общественных и исто­рических процессов? Разве весь цикл хорошо известных более поздних социологических работ

Freud, все пере­растание фрейдизма в своеобразную философию или да­же в своеобразную причину, как выражается проф.

Mu­

satti, особого «направления мыслей и нравов людей» — это только механическое применение в обществоведении готовой доктрины, которая может быть повернута социо­логами и так и этак? Я думаю, что достаточно поставить такой вопрос, чтобы увидеть, насколько натянутой и про­извольной является трактовка, защищаемая в данном случае проф.

Musatti.

Не случайно он не останавливается на приведенной в моей статье оценке именно тех фаз в развитии учения

Freud, для которых характерно заострение внимания к моментам социологического порядка, — на вопросах, от­носящихся к культуре первобытного общества, к роли, которую врожденные якобы инстинкты разрушения и смерти играют, по мнению

Freud, в жизни современного цивилизованного общества, и т.п. Отрицать глубокую внутреннюю связь этих работ со всем предшествующим развитием учения

Freud вряд ли кто- нибудь решится. А это значит, что психоанализ не просто «используется» в социологии как некое первично нейтральное орудие и что это использование может быть произведено в разных планах и с разных социологических позиций, а что

пси­

хоанализ создал свою собственную социо­логию,

свой собственный, глубоко для него характер­ный подход к истолкованию общественных