Того...
— Ну, он же их не ест...
— Еще бы он их ел... После этого... Хотя, тогда бы никто не жаловался, наверное... Все равно противно. Тьфу, меня щас вырвет...
— А я пробовал... Фанатская штука... С луком его...
— А может, они от того так к Мышам, что мы их едим? С луком? — Тигру ни с того ни с сего потянуло на философию. — Может быть... Тебя бы ели, ты бы и... Пчел, не то что Мышей... Того...
— Ну-у-у... Это ты загнул... Мыши Пчелам рознь...
— Сам ты рознь... Ща вот я тебе...
— Я тебе сам... Дам... Ай!.. А чего Вуглускры едят?
— Ну... Не знаю. Травку там, листочки, цветочки... Жучков, бабочков.
— Травку? Ты ж говорил как-то, ее не едят, а тянут... Ну, это, косяк там...
— А-а-а... Нет, это я про другую травку... Эта травка... Да, кстати, что у нас такое с Пятачком?
— А вот он, кажись, как после той травки... Ну помнишь, ты рассказывал, как ее натянешься, едешь на тачке и ОРУДовцам факи показываешь... И все пофигу...
— Чего, ОРУДовцев обижет... Сплошная кенгурятина... Смотреть не на что...
— Понятно... Ну что же, надо спасать нашего дорогого Пятачка...
— Во-во, спасать! — незаметно для Тигры, разговор перешел в то русло, которое Тигре было нужно. А ведь всем известно, что Лучшие Спасители и Самые Великие Спасатели — это, конечно, Тигры... — Его ловить-то нужно? — поинтересовался Тигра сразу же, чтобы не терять времени, если действительно нужно.
— Нет, хватит, — отрезал Кристофер Робин и ударил кулаком по столу. Новая агит-табакерка в форме спрута с надписью «Щупальца мирового империализма тянутся к нашему Лесу... Бычков им полные штаны, а не Лес!» радостно подпрыгнула, и все окурки, обещанные в Д овольно Грубой Форме щупальцам мирового империализма, самостоятельно выбросились на пол. Указанным щупальцам остался всего один весьма пожухлый бычок.
— Хватит, — повторил Кристофер Робин, уже мягче и без ударения по столу. — Кролика уже перевоспитывали... Ловить не надо, надо просто спокойно поймать и спроводить...
— Куда?
— Куда... Ко мне конечно, ежику ж понятно... Комок колючек в углу, около Очень Большого Сейфа, недовольно заворочался.
— А где он?
— Кто, ежик?
— Не-е, Пятачок!
— А-а-а... Пятак... Пятак только что звонил мне от Винни Пуха.
— И чего?
— Спрашивал, не у меня ли Винни Пух.
— Ну, видишь?
— Чего — «видишь»?
— Маразм!
— Да-а-а... — до Кристофера Робина, как говорится, дошло только теперь. — А чего ж он там делает, если Винни нету? Он же может ему скачать Что-Нибудь Не То!
— Во-во... Или Что-Нибудь То. А раз Винни нет, он от этого еще больше рассвирепеет...
Пятачок сидел в кресле Винни Пуха, сидя за которым некоторое время назад, он звонил Кристоферу Робину. Взгляд его глаз был более чем отсутствующий. Когда в дверь позвонили, он совершенно не задумываясь влепил копытцем по кнопке открытия двери. Следует отметить, чо Винни Пух не позволял себе таких вольностей и пускал гостей к себе, только основательно допросив о намерениях посещения с применением коварных вопросов о годе рождения и семейном положении.
— Привет, Ви... — Тигра попытался ввалиться в комнату, где и находился Пятачок, причем произошло это, как всегда у Тигры, Очень-Очень Быстро, думая, что увидит сейчас Винни Пуха или одного, или в компании Пятачка, но, увидев Пятачка в невменяемом состоянии, остановился и понял, что вваливание в комнату испорчено. Следом за ним появился Кристофер Робин.
— Привет, Пятак! — поздоровался он. — Хотя мы с тобой здоровались сегодня уже, как говорит Иа- Иа... А Винни где?
— Я первый. Спросил, — заявил Пятачок чрезвычайно равнодушно минут через десять. В его поросячей голове опять носился ветер наркотического дурмана.
— Что спросил? — встревожился Тигра.
— Где. Пух, — слова, исходящие из недр поросенка, иссякли, что дало повод Тигре и Кристоферу Робину основательно их обсудить.
— Ты! — Тигра попытался припереть Кристофера Робина к стенке, но тот вывернулся, и припереть его удалось только к столу.
— Я!
— О чем?!
— Что?!
— Его!
— Кого?
— Спрашивал!
— А-а-а... Не знаю. Он, наверное, про то, как мне звонил...
— Куда дел?!
— Кого? — Кристофер Робин попытался отодвинуться от стола, так как занимать оборонительную позицию ему не очень-то нравилось. Тигра стойко держал позиции и не собирался сдаваться.
— Пуха! Нашего дорогого Пуха! Величайшего Хаккера!! Ломателя Защит и Сливателя Игрушек!!! Пасть! Порву!
— Это не я, — заявил Кристофер Робин тоскливо. Если бы эта фраза была бы произнесена в суде обвиняемым, присяжные в один голос завопили бы «ВИНОВЕН!». Тигра, к счастью, к породе Вероломных и Доверчивых Глупых Присяжных принадлежности не имел.
— Это не он, — сказал Пятачок. Фраза была произнесена совершенно равнодушным голосом, это даже на голос не было похоже — просто набор промодулированных звуков.
— А кто? — обвинение не могло обойтись без главного обвиняемого ни в коем случае.
— Не знаю... Он... Такой... Большой... И зеленый...
— Кто?! Крокодил?
— Подожди, Тигра, какой крокодил?
— Кристофер Робин схватил Тигру за лапу, чтобы тот от радости не съездил случайно главному свидетелю (как следовало бы назвать Пятачка, раз уж он хоть что-то знает, когда никто ничего не знает) по шее.
— Какой крокодил? У нас крокодилы не водятся...
— Тоже мне, наруталист, — сказал Тигра презиртельно.
— Да я... Да у меня... Да я шесть гульбариев собрал! (Разного мусора...) У нас кишат крокодилы...
— Нет, — сказал Пятачок односложно.
— Что — «нет»? Ну, не кишат... Ну, может быть. Но парочка залежалая всегда найдется...
— Не он, — сказал Пятачок. После этого он почти что совсем, можно сказать, отрубился, поэтому в дальнейшем фразы из него вытягивались со значительными усилиями.
— Что ж с ним такое?! — воскликнул Тигра, который устал бороться с припадками забытья у поросенка. А если учесть, что Тигра постоянно говорил на повышенных тонах, читателю предоставляется возможность оценить, что же случается, когда Тигра «восклицает».
— На ломку похоже, — сказал Кристофер Робин, окинув Пятачка глазами специалиста.
— Наркотись-скую. Видел я такое, коды мой кореш...
