— Кто?
— А, так, коллега один... Выпил случайно кое-чего... Ну, мучился потом, бедный... недели три. Царство ему небесное...
— Что?! Да ты чего! А это хоть лечится?
— Кто ж его знает... Может, и лечится... Ну, у Пятачка хоть не так сильно, как у маво кореша... То есть, у моего коллеги...
— А что у него было?
— У-у-у... Тигра, ты даже себе представить не можешь?
— Я-а-а-а?!!
— Да нет, ты не беспокойся, это я так сказал... Ну, он прямо на стенки лазил... И на потолок... Да- да...
— А говорить-то он нормально говорил?
— Говорить? А, не, он не говорил... Он только маму звал...
— Маму?
— Ну да...
— Чью? Свою?
— Не, нашу...
— Как — нашу?
— Ну, залезет на стенку, щелкает зубами и кричит: «$%#$%#%@, Мать Вашу!».
— О-о-о... Ну, Пятачок хоть чего-то еще говорит...
— Ой-ой-ой, — заворочался Пятачок. Очевидно, у него наступил очередной период просветления.
— Кто тут?! — завопил он Совершенно Вдруг. Кристофер Робин и Тигра вздрогнули, но Тигра при этом сделал вид, что его кто-то укусил за хвост, потому что всем известн о, что храбрее всех на свете, конечно же, Тигры.
— Это мы, мы, — сказал Кристофер Робин, чувствуя, что если бы громкость воплей поросенка была бы на децибел-другой повыше, у него был бы инфаркт.
— А, вы, — сказал Пятачок более спокойно. — А я вас узнал. По голосу. Вы — это Тигра и Кристофер Робин!
— Точно, — сказал Тигра. — А где Пух? Куда он пошел?
— Не знаю, — сказал Пятачок совершенно честно. — Я пришел к нему в гости, а его нет... Ну, я и зашел...
— Зашел?
— Ну, залез... А чего еще было делать? Я думал, он спит... Разбудить хотел... А кстати, куда он делся?
— Кто?
— Ну, Винни... Я вот Кристоферу Робину звонил, а он сказал... А, привет, Кристофер Робин!
— Привет, привет, Пятачок, — сказал Кристофер Робин и изобразил на лице подобие улыбки, как у эпилептика в начале припадка. «Как бы не бросился случайно», — подумал он и поставил на всякий случай между собой и Пятачком стул.
— Ну, и чего он сказал? — нетерпеливо встрял Тигра.
— А он сказал, что у него Винни нету... Правда ведь, Кристофер Робин?
— Ей-бо, — поклялся Кристофер Робин. — У меня его не было...
— Может, мы разошлись с ним по дороге?
— Да нет, дорога-то одна, — заметил Пятачок.
— Да, верно... А в такую грязь Винни не полезет — что он, свинья, что-ли?
— Ну-ка, без намеков, — обиделся Пятачок. — А то не скажу ничего...
— А чего ты знаешь?
— Да я думал... Может, он у Кенги?
— Или у Кролика! — предположил Тигра. — Этот Кролик вечно заманит кого-нибудь, а потом ходи за ними всеми в вызветритель... То-есть, в вытрезвитель. Интегиллент хренов...
— Не, у Кролика я был, — заявил Пятачок. — Утром. Рано. У него — линька...
— Кто такая, почему не знаю? — встрепенулся чуть было не заснувший Кристофер Робин. — Клевая чувиха?
— Да это не чувиха, он это... Он линяет. Процесс у него такой. Ежегодный. Или ежесезонный — не знаю, я не кроликовод все-таки, правда ведь? — и Пятачок почувствовал, что у него начинается Легкая Неопасная Истерика.
— А-а-а... Ну, к нему бы Винни тоже не пошел бы — еще заразу какую подцепить можно... А может, он у Кенги? Или у САВЫ?
— Не... Только не у САВЫ, — заявил Кристофер Робин. — У этой, с позволения сказать, птицы, дольше часа не задержишься... Ни пожрать, ни по... Ну, наверное, у Кенги...
— Надо им позвонить, — предложил Пятачок. — Я вот тут звонил... Вот там телефон. С кноп-пчками. Кристофер Робин поймал одну из свободно висящих телефонных трубок, нашел соответствующий телефон и набрал номер Кенги. В трубке раздался уставший голос Кролика.
— Кролик? — удивился Кристофер Робин. — А чего ты там делаешь?
— Где? — спросил Кролик, даже не утруждая себя выяснением, кто ему звонит.
— Где! Он еще спрашивает, развратный грызун! У Кенги что ты делаешь, я тебя спрашиваю!
— А кто это? — встрепенулся Кролик.
— Не скажу. Я первый спросил. Ну?
— А... Я... Мы... У меня... Мне... Она... Мы телефонами поменялись, — заявил Кролик и в душе пожал сам себе лапу за то, как быстро он придумал такой удачный ответ.
— А Кенге ты какой отвалил?
— А у нее вторая линия есть, — подсказал Кролик быстро. — А тот, старый, мой, у нее чего-то не работает, — наврал он по ходу действия и опять себя похвалил.
— А-а-а... Ну, извини... Да, кстати, это я, Кристофер Робин!
— А, привет, Кристофер Робин! Ты DOS ...ой видел?
— Видел, видел, все я видел, и слышал, и нюхал, и жевал, и облизывал, пока, Кролик, — сказал Кристофер Робин скороговоркой и поспешно повесил трубку, так как Кролик мог бы часами и даже сутками перечислять достоинства ...ого DOS'а или чего-нибудь еще.
— Вопрос на засыпку, господа, — сказал он важно. — Кто помнит телефон второй линии Кенги?
— Ну... — Тигра и Пятачок переглянулись Едкой Пошленькой Ухмылочкой. Второй телефон у Кенги был специально для ведения с Кроликом Очень Любовных Разговоров, поэтому его номер знали все, а САВА с Тигрой, в интересах общественности, так сказать, даже устраив али на телефонной станции коллективные прослушивания их разговоров. Всем все это было интересно и занятно, и поэтому даже Кенга иногда, оставив дома магнитофон, приходила послушать. Кристофер Робин тоже сделал Едкую Пошленькую Ухмылочку и позвонил Кенге по второму телефону. Кенга сняла трубку не сразу, потому что она и Кролик в это время были заняты решением одной очень важной шахматной задачи и не могли отвлечься, иначе задача не смогла бы закончиться, в смысле, решиться.
— Але? — сказала она в трубку весьма похабным голосом.
— Здравствуй, моя дорогая Кенга! — сказал Кристофер Робин.
— Я тебе не твоя дорогая, — заявила Кенга сразу. — Но все равно приветик.
— Не у тебя ли Винни Пух? — спросил Кристофер Робин, давясь от распиравшего его смеха, потому что трубка телефонного аппарата Винни Пуха позволяла ему слышать, как по каким-то одному ему понятным (и разве что еще Кенге и Кролику) причинам с другой стороны раздавались звуки скрипящей кровати и хлопающих по полу кроличьих ушей.
— Винни Пух? По-моему, это не Винни Пух, — сказала Кенга. Скрипение кровати и хлопанье ушей прекратилось, потому что Кенга подняла Кролика за уши и с интересом рассматривала. (Вдумчивый читатель уже, наверное, догадался, что Кролик за обмененный телефон честно договорился с Кенгой на
