– Знаешь, – наконец, оборонил он. – Ты – действительно страшный противник. Настолько страшный, что я просто не думаю, что в этом мире найдется хоть кто-то, кто сможет тебя остановить. Если честно, не уверен, что смог бы сделать это сам. И сильно подозреваю, что с этим не справился бы даже Владыка.
Белка совершенно спокойно кивнула.
– Ты прав: он тоже спасовал, когда мы однажды столкнулись. Не смог ЭТО преодолеть, хоть и не понял причины. Как не понял того, насколько близко был к Песни Прощания в тот день. Поверь, я – самое совершенное оружие, которое только было изобретено Перворожденными. Сильнее магии, быстрее клинка, незаметнее яда. Красивое, безупречное и смертельно ядовитое, как невесомая пыльца на кончиках крыльев зачарованных бабочек или умело выкованный клинок в руках опытного воина. Я пройду везде, где есть хоть крохотная щелочка. Зацеплюсь за малейшую щербину. Взберусь хоть по отвесной скале. Смогу дышать под водой, плыть в кипящей лаве, глотать жидкий огонь, прыгать с самого высокого обрыва на голые камни, не боясь поцарапаться, или плясать босиком на горячих углях. Меня можно ранить, но очень нелегко убить. Меня почти невозможно обогнать. Со мной трудно тягаться в скорости и бесполезно пытаться обмануть: я чую ложь за версту. За тем редким исключением, когда говорящий не смотрит мне прямо в глаза. Я – призрак, Линни. Самый настоящий призрак, у которого нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Только собственная тень и цель вдалеке, от которой я тоже не умею отступаться. По крайней мере, так было бы, если бы ОН закончил свое дело.
– Верю, – сглотнул Линнувиэль, а потом вдруг заколебался. – Вот только…
– Что?
– Не обижайся, конечно, но…
– Да говори, не мнись, как влюбленный романтик!
– Если бы тебя создавал я, то… прости еще раз, но я бы обязательно позаботился о собственной защите. Чтобы ненароком не пораниться о твои острые грани и не отправиться на тот свет раньше времени.
– Позаботился бы он… тоже мне, умник, – насмешливо хмыкнула Гончая, видя неподдельное смятение собеседника. – Но ты снова прав: такая защита есть и довольно неплохая. Правда, для одного единственного владельца, но зато абсолютно непреодолимая. Через нее даже мне не переступить, если бы вдруг пришла в голову такая блажь. Хотя и тут есть одно 'но', мой ушастый друг.
Белка сделала эффектную паузу, и эльф откровенно занервничал.
– Дело все в том, – загадочно улыбнулась Гончая, заставив его даже слегка отступить. – Что именно ее-то мой создатель… и не успел закончить! Правда, здорово?!
– Боже…
– Нет, ты скажи! Здорово же?! А? Линни? Скажи, ты за меня рад? Только честно, а то обижусь!
– Д-да, конечно, – измученно выдавил Хранитель, не зная, куда деваться от такой страшной правды и громадных, восторженно сияющих глаз, в которых от избытка чувств снова полыхнули яркие зеленые огни.
– Так и знал, что ты будешь в восторге, – негромко рассмеялась она, отлично понимая, какие мысли бродят сейчас в несчастной голове пораженного до глубины души эльфа. – Да ладно, не паникуй. Я все это не для того рассказываю, чтобы ты тут в обморок хлопнулся или, наоборот, поклоны мне начал бить, как дурные ланнийцы в своих раззолоченных храмах. Если помнишь, со мной вполне можно договориться и даже неплохо сосуществовать. Разумеется, соблюдая определенные правила и не нарываясь на рожон. Я ж не монстр, в самом-то деле! И не дикая хмера, чтобы бросаться на первого встречного, щедро пуская кровь направо и налево. Я – Страж, друг мой. В первую очередь Страж, а уж потом все остальное. И именно этому меня научили Пределы.
– Да? – слабым голосом переспросил эльф. – Тогда чему же тебя научил Таррэн?
Белка странно улыбнулась.
– Таррэн? – в ее глазах неожиданно зажегся нежный зеленый свет, они потеплели, вспыхнули неподдельной заботой, на губах заиграла мягкая улыбка, а голос стал тихим и спокойным, как у матери возле колыбели со спящим младенцем. Пальцы сами собой нащупали и погладили под перчаткой разом потеплевшее кольцо, а из груди невольно вырвался легкий вздох. – Он… всего лишь собрал воедино мое сердце. Нашел его во мраке и заново склеил из тысячи крохотных осколков. Душу свою вырвал, чтобы вложить туда вместо моей, и это – единственный промах моего создателя, которого никто не мог предусмотреть. Может, это покажется тебе смешным, но… он научил меня прощать, Линнувиэль. Прощать и просить прощения. Помог отпустить прошлое. И показал, что важнее этого умения нет ничего в целом мире. Поэтому живи спокойно, мой ушастый друг. Прости, что мне пришлось тебя коснуться, и постарайся не думать о том, что ты тогда почувствовал или увидел. Это магия, всего лишь ваша древняя магия, которая умеет сводить с ума и доводить до исступления. Клянусь, что не хотел этого, но твоя глупость не оставила мне выбора: или так, или позволить тебе умереть из-за собственной невнимательности. Ну, и гордыни, конечно. Согласен со мной?
Темный эльф неловко кашлянул.
– Значит, да, – вздохнула Белка.
– Наверное. Ты ведь всегда прав?
– Нет. Ребята, как обычно, преувеличивают. Я просто редко ошибаюсь.
Он внимательно всмотрелся в безупречный профиль, особенно четко выделяющийся на фоне темнеющего неба, и вдруг разом поверил, что сказанное – истинная правда. Все, до единого словечка. Что Белик давно не ненавидит Темный Лес и его обитателей. Давно отошел от прежней жизни и не винит в своем горе всех без исключения. Он действительно идет туда не ради мести, а лишь для того, чтобы уберечь важное в его жизни существо. Конечно, не все понятно в его отношениях с молодым лордом, но то, что это – нечто большее, чем обычная приязнь, совершенно точно. Как верно и то, что странноватая сила Гончей почти не имеет для него значения, а Таррэн… да даже если и сменил свои вкусы!!.. очень трепетно заботится о таком необычном подопечном… друге… детеныше?.. в общем, о Белике. И тот не просто об этом знает, ценит и отвечает полной взаимностью, но еще и сам незаметно оберегает остроухого мага, умудряясь делать все так, что никто, ни одна живая душа не в состоянии этого уловить. Иными словами, маленький Вожак своей прямотой недвусмысленно давал сейчас понять, что во всем поддержит наследника Темного трона. И ради него в Темном Лесу никого и пальцем не тронет. Если, конечно, его на это не вынудят сами эльфы. Так, позабавится, посмеется про себя, поизмывается всласть над ошарашенными таким пренебрежением эльфами, но убивать… ни-ни. Слово, мол, дал. Поклялся, а Стражи, как известно, НИКОГДА не отступают от своего слова, и это так же верно, как то, что солнце всегда встает на востоке, а пропадает на западе.
– Гм… а как насчет твоего поведения? – снова кашлянул Линнувиэль, и Белка хитро прищурилась.
– А что тебе не нравится?
– Да нет, ничего. Просто… нельзя ли немного помягче? С тобой и без того очень трудно находиться рядом, но когда ты входишь в раж и начинаешь откровенно издеваться… не уверен, что вскоре даже Сартас сумеет сохранить хладнокровие. А когда мы войдем в Чертоги… о-о-о, боюсь, Темный Лес не устоит!
– А ты готов рискнуть чужим разумом? – вместо ответа спросила Гончая. – Готов ответить за тот риск, которому я их подвергну? Или сумеешь вернуть обратно, если они вдруг сорвутся? Ты, Хранитель? Возьмешь на себя такую ответственность? Только скажи, и я сразу перестану терзать твоих братьев. Сегодня же. Сейчас, если захочешь. Я честно отстану и начну смотреть на них, как на тебя, моих зверенышей или Шранка. Ну, так как? Забудем о наглом Белике и начнем общаться с кем-то другим? Со Стражем, Гончей, просто с умным человеком, у которого есть, чему поучиться?
Линнувиэль до боли прикусил губу, но вот она пристально взглянула… всего миг… какой-то короткий миг, за который вся жизнь успела промелькнуть перед глазами!.. жалкое мгновение, наполненное бешеным зеленым огнем и неумолимо гасящей волю силой… один гулкий удар в груди, короткий вдох, и… эльф судорожным движением отвернулся. Боже! Это какой-то кошмар! Наваждение! Просто дурной сон!!
– Нет, – хрипло выдохнул, силясь успокоить разошедшееся сердце. – Пожалуй, не стоит.
– Вот видишь. Если даже ты едва способен сдерживаться, то что говорить об остальных? Рад, что ты это понимаешь. Одно хорошо: раз уж мне придется и дальше прикидываться дрянным мальчишкой, я, по крайней мере, сумею найти себе новое развлечение. Вернее, я его УЖЕ нашел. Как думаешь, твои друзья
