– Ты что тут делаешь?!
– А ты как думаешь?! – ядовито отозвался юный маг. – В гости зашел! Поболтать на сон грядущий! В карты перекинуться, Торк тебя возьми! Ты до чего себя довел, а?! Какого лешего сразу не сказал, что с каждого занятия еле ноги волочишь?!! Почему не урезал время?! Почему не попросил помощи?!! Ты, высокомерный болван, не умеющий отличить гордыню от простой глупости!! Какого демона ты на нас свою защиту повесил?!!!!
Тирриниэль неловко отвел глаза.
– Я дал слово, что вам не причинят вреда.
– Ты… – Тир едва не задохнулся от возмущения, мигом поняв все остальное. В том числе и то, что проклятый нелюдь почти все свои резервы и резервы Чертогов бросил на то, чтобы до последнего держать вокруг строптивого отпрыска невидимый полог мощнейшей защиты. Чуть не с самого первого дня. Постоянно. Да еще так, что они с Милле этого даже не заметили! Пронырливый мерзавец!! С каждым днем угасал, лишь бы не позволить им почувствовать неладное! И молчал, остроухий гад, не желая выдавать, насколько укоротил этим свою жизнь!!
Юноша глухо рыкнул, непроизвольно окутавшись бешено ревущим пламенем с ног до головы. Но несчастной спальне повезло – в этот момент в дверь не вовремя сунулось несколько эльфов из личной стражи Владыки, и сгусток чистого Огня улетел не в сторону изумленно наблюдающего за этим безобразием повелителя, а точно в развороченный проем. Где гулко бухнул, нещадно полыхнул и жадно набросился на любопытных посетителей. В тесном коридоре немедленно что-то грохнуло, затрещало и злобно завыло. Следом раздались испуганные крики, чей-то болезненный стон…
Тир, опомнившись, погасил бешеное пламя и нехорошо обернулся, сверля сородича тяжелым взглядом. После чего сомкнул челюсти так, что на скулах заиграли мощные желваки, быстро подошел, рывком разодрал рубаху на его груди и ненадолго приложил ладонь к его груди. А отстранившись, едва не сплюнул.
– Пустой!
– И как это понимать? – наконец, нахмурился Тирриниэль. – Зачем весь этот шум?
– А то ты не знаешь?!
– Я тебя ни о чем не просил и ничем не попрекаю. Это был мой выбор, и не тебе за него отвечать.
– Ах, вот ты как заговорил… – зло сузил глаза юноша. – Я тебя, между прочим, тоже ни о чем не просил. И не требовал сжигать себя изнутри, делая вид, что заботишься о моей безопасности!
Владыка Л'аэртэ отодвинулся и, каким-то неведомым образом сохраняя величие даже будучи в постели, холодно осведомился:
– Это все, о чем ты хотел сказать? Ради этого ворвался и разнес мне половину Чертогов? Если да, то будь добр – покинь помещение и займись обучением с Иттираэлем. Кстати, это я просил его тебе помочь, поэтому постарайся не опозориться.
– Хрен тебе.
– Что-о-о?!
– Я сказал, обойдешься, – неожиданно ровным голосом отозвался Тир, а потом обернулся к дверям. – Тартис, ты еще живой? Отзовись, шпион ушастый. Я знаю, что ты здесь!
– Жи…вой, – просипел снаружи слегка прокоптившийся эльф. – Куда ж я де…нусь?
– Тебя не сильно задело?
– Нет, что ты! Только ожоги по всему телу появились, рубаху испарило, сапоги растеклись лужей и от штанов осталось одно название. А так – ничего. Терпимо. Спасибо, что хоть не зашиб.
– Прости, не сдержался, – кашлянул Тир, слегка смутившись. – Если можешь ходить, то смени штаны и найди Милле. Скажи, что она мне нужна. Немедленно. И передай… слово в слово, понял?! Передай ей: 'Только Ради Активного Шара'. Если спросит, в чем дело, ответишь, что я сам все объясню.
– Хорошо, сделаю, – отозвался невидимый Тартас, и снаружи все стихло.
Тирриниэль скептически изогнул бровь.
– Тебе не кажется, что ты берешь на себя слишком много, мальчик?
– Нет.
– И как я должен расценивать твое поведение? Ты все-таки передумал? Займешь мое место?
– Если б я передумал, не торопился бы сюда, чтобы набить тебе морду. Дождался бы, пока помрешь, а потом спокойно воцарился.
– А ты дерзок.
– Твоя школа, – огрызнулся юноша. – А теперь помолчи и дай мне твой Венец. Хочу знать, насколько он вместительный и смогу ли накачать его до нужного уровня.
Владыка эльфов покачал головой, отнюдь не спеша расставаться с реликвией.
– Оставь. Меня это уже не спасет: сила уходит слишком быстро, даже если я ее не касаюсь. Это Уход, мальчик, и ты тут ничего не изменишь. Можно залить силой все Чертоги, можно тянуть ее из Ясеня, можно бесконечно вливать ее в меня, но это бессмысленно: мое тело больше не способно ее удерживать. Сколько бы вы с Иттираэлем не старались, я не стану сильнее. В лучшем случае протяну еще несколько дней, истощив, заодно, и вас. Я ему это уже говорил, точно так же, как говорю сейчас тебе: оставь. Здесь больше нечего спасать, потому что чем больше вы мне отдаете, тем быстрее я теряю. Когда-то даже усилий всех Хранителей не хватит, чтобы удержать меня по эту сторону, и тут уже ничего не изменишь.
Тир резко повернулся, едва не высказав вслух то, что давно кипело, но увидел печальную улыбку на лице сородича, его погасшие глаза, в которых вместо раздражения вдруг проступило понимание и смирение… ощутил слабое рукопожатие, в которое умирающий эльф вложил всю свою благодарность за эту отчаянную попытку спасти ему жизнь, и… с тяжелым вздохом опустился на краешек постели. А потом пристально взглянул.
– Я все еще не прощаю тебя, – тихо признался он. – Мне трудно забыть и принять твое прошлое. Еще труднее с ним смириться и отпустить. Да, я не такой, как мой отец. Во мне нет его силы и его умений. Может быть, Иттираэль прав, и я слишком молод для того, чтобы противиться неизбежному, но… я все-таки попытаюсь. И знаешь, почему?
Тирриниэль отрицательно качнул головой.
– Потому что отступить – это значит, сдаться, когда еще есть надежда. Потому что это значит, что я слишком слаб и безволен для дальнейшей борьбы. Оказался недостоин своих предков и бессмертия, которым наградили меня родители. Значит, я готов сам подставить горло для чужого меча и трусливо смиряюсь с поражением, когда исход поединка еще неясен. Я не герой, дед. Совсем нет. Мне не нужна чужая слава. Но так меня учили мои друзья. Такова их правда и их собственный выбор. Так живут они сами – сражаясь до последнего, до самого конца, пока еще бьется сердце и течет в их жилах кровь… и я тоже не сдамся. Клянусь, что сделаю все, чтобы ты дожил до прихода Торриэля. Хотя бы ради того, чтобы ты мог сказать ему то, что не успел два десятилетия назад. Я выбрал, дед. Теперь дело за тобой.
Владыка Л'аэртэ сильно вздрогнул, но ответить не успел.
– Тир!! – испуганно вскрикнула Милле, невесомой пушинкой влетая в распахнутые двери. Удивительно нежная в свободном белом платье, что так красиво оттеняло ее синие глаза. Прекрасная, как всегда. Волнительная и по-весеннему свежая. Немного бледная, встревоженная, напуганная полученным сообщением, но решительно сжавшая кулачки и твердо намеренная вмешаться. Пронеслась диким ветром по комнате и порывисто обняла юношу за шею. – Ты в порядке? Что случилось? Что с ним?!
– Истощение, малышка, – тяжко вздохнул он, старательно глядя в сторону. – Причем, полное: физическое и магическое.
– Но… – девушка неверяще подняла глаза от посеревшего и заметно постаревшего Темного эльфа, на лице которого всего за один день проступили некрасивые морщины. – Тир, как же это? Ты ведь сказал, что еще есть время! Что нам хватит до встречи с…
– Я ошибся, – невесело улыбнулся он. – Боюсь, дело гораздо хуже, чем я думал.
– Боже… сколько у него осталось времени?
– Часа три, если ничего не сделать. И примерно неделя, если я закачаю его силой под завязкой, досуха опустошив собственный резерв. Если подключатся Хранители, то еще плюс пара дней, а потом – все. Уход заберет его, не смотря на все наши потуги.
