На лице миллионера купца, с которого уже соскочил последний угар тяжелого похмелья, выразилось сильное недоумение:
¾ Как будто принимали.
¾ Что это значит: как будто?
¾ А то-с, что чудотворная икона частенько бывает у нас. При этом я не всегда бываю. Занят, как можете сами полагать, по торговым делам.
¾ Кто же принимал икону?
¾ Супружница моя... Женщина она сирая, болезненная, молиться любит оченно.
¾ А вы не помните: такого-то числа была у вас чудотворная икона?
¾ Была-с. Это я помню, потому что на другой день дерзостный случай ограбления ее по городу разнесся.
¾ Вы присутствовали при приеме иконы?
¾ Нет-с. Не мог-с. По торговому обсуждению был занят. А вы, извините меня, ваше превосходительство, по какому случаю... по какой причине вы меня о сем случае допытываете?
¾ Сейчас я вам объясню, а пока... вам не знакомо это полотенце?
И Путилин, вынув полотенце, вышитое шелком, развернул его перед удивленным купцом.
¾ Нет-с... Понятия не имею о сем предмете.
¾ Кто в вашем доме может заниматься рукоделием? Ваша супруга, конечно, нет?
¾ Нет-с. А девушка у нее есть. Глаша, та, кажись, затейница по этой части.
¾ Кто эта девушка, господин Охромеев?
¾ Сиротка одна. Супруга моя — женщина сердобольная, приютила ее, она у нас пятый год живет... Лицом хоть не вышла, а девушка умная.
¾ Поведения она безупречного? Баловством не занимается?..
Замоскворецкий воротила даже руками развел.
¾ Слыхать — ничего не слыхал, а поручиться — как могу? Ноне, ваше превосходительство, народ баловаться начал. Примерно сказать, за дочь свою — и то не ответишь по совести. А все же, в чем дело-то именно у вас до меня?
Путилин, помолчав, вдруг встал и пожал руку толстосуму.
¾ Вот что, молчать вы умеете?
¾ Умею-с, когда требуется. Какие же мы были бы купцы, ежели языком звонили?..
¾ Верно. Ну, так вот что я вам скажу: у меня мелькнуло подозрение, что ограбление ризы иконы могло произойти вашем доме.
¾ Что-с?! — даже отшатнулся от Путилина Охромеев. Нет слов описать его изумление, граничащее со страхом, ужасом.
¾ К... как-с? Что-с? В моем доме... в моем доме ограбили икону?! Да вы как это, примерно: шутите, аль взаправду говорите?
¾ Боюсь, что правду, хотя поручиться тоже не могу, — твердо произнес благороднейший сыщик.
Лицо купца-суконника стало страшно. Оно побагровело, жилы напружились на лбу.
¾ Что ж это такое?.. Такое поношение... такая поганая мерзость на мой дом... Да я к митрополиту пойду! Да я все власти на ноги поставлю! Да как же это вы так мой дом грабительским называете?
Охромеев хватался за косой ворот рубашки, словно его душило.
¾ Успокойтесь, голубчик. Придите в себя и слушайте меня внимательно. Я пришел к вам не как враг, а как друг, чтобы избавить ваш дом от гласного позора. Вы — не при чем, кто же в этом может сомневаться? Но вы сами сказали, что за других ручаться нельзя. А, что, если эта самая девица-сиротка устроила эту штуку?
¾ Кто? Она? Эта девчонка — Глашка?!
¾ Именно, если она? Вот мне и необходимо тайком, без шуму и огласки понаблюдать, разнюхать, проследить. Я предлагаю вам следующее: я останусь у вас в доме на некоторое время. Вы представите меня вашей супруге, как своего старинного друга-приятеля, купца. Долго я вас не утружу своим присутствием, будьте покойны. Если я ошибся, тем лучше для вашего дома; если я окажусь прав, то это тоже будет лучше, чем если бы я начал действовать строго официально. Будет гораздо меньше шуму, огласки. Ну-с, вы согласны?
¾ Что ж... спасибо вам, коли так... Вижу, человек вы чувствительный, с сердцем... Ах, шутте возьми, вот не было печали.
У купца даже руки дрожали, и на этот раз — не от перепоя.
— Так вы, стало быть, ближний друг Поликарпа Силыча? Оченно приятно. — Рыхлая, словно водой налитая, еще не очень старая, но рано состарившая, купчиха безразлично глядела на Путилина своими круглыми, на выкате глазами.
¾ А это вот сиротка-девушка, Глаша. Глашка, да что это ты, мать моя, словно чурбан, стоишь, гостя не приветствуешь? Необразованность, уж не взыщите! — извиняюще заколыхалась в широком кресле «сама».
¾ Простите, Феона Степановна... Здравствуйте, — раздался неприятный, скрипучий голос.
Путилин впился глазами в произнесшую эти слова. Перед ним стояла некрасивая, угловатая девушка, со впалой грудью, с угреватым лицом. Волосы неопределенного, какого-то пегого цвета, были гладко прилизаны на пробор. Скромненькая ситцевая кофточка, темная...
Но разительный контраст со всей той убогой, некрасивой внешностью составляли ее глаза: большие, черные, в которых светились ум, хитрость, огоньки какой-то непоколебимо твердой воли.
¾ Мое почтение, Аглая... Аглая... А вот как по батюшке? — ласково улыбаясь, проговорил Путилин.
¾ И-и, батюшка, ни к чему вам это знать: чести ей много будет. Глаша она — и все тут!
Путилин увидел, как из-под опущенных ресниц вырвался неуловимо быстрый взгляд, полный злобы, ненависти.
«Ого! Девица умеет, кажется, кусаться», — пронеслось у него в голове.
А девица поспешно села за столик и принялась за вышивание.
¾ Да-с, ну и чудеса творятся у вас, достоуважаемая Феона Степановна, в Белокаменной! — вступил он в разговор с «самой», быстро охватывая глазами эту комнату с киотами образов, перед которыми горело чуть не двадцать лампад.
¾ А что такое? — заколыхалась купчиха.
¾ Да как же: икону-то высокочтимую ограбили. Шутка сказать, эдакое злодеяние.
¾ Ах, уж и правда! И кто это изверг такой отыскался? А знаете ли вы, что мы как раз в тот самый вечер Царицу Небесную принимали?
¾ Да неужто?
¾ А ей-Богу? Правда, Глаша?
¾ Правда, — послышался глухой, еле внятный ответ.
¾ Прикладывались? — круто повернулся к некрасивой девушке Путилин.
Послышался звук упавших на пол ножниц.
¾ Да-с...
¾ А позвольте полюбопытствовать, что это вы рукодельничаете?
И с этими словами Путилин подошел и низко склонился к работе Глаши.
¾ Хорошо-с! Искусная вы мастерица, барышня! Ишь как ровно вышиваете. А вот некоторые небрежно к сему относятся...
