Неприметные, стертые лица.А в бистро нарастающий хмельЗаметает покорные стоны.И над входом в убогий отельВ темной нише смеется Мадонна.
1928
На шестом этаже
Мысли тонут в матовом тумане,День за днем проходит, как в бреду.Нет конца беспомощным скитаньям,Никуда, должно быть, не приду.День за днем, неделя за неделей…За окошком — очертанья крыш,Улицы, как темные ущелья,Старый, заколдованный Париж.По ночам — разгул, свистки и крики.Сердце замирает и дрожит.Тянется по лестнице безликий,Медленно считая этажи.И глотая запыленный воздух,С напряженной мыслью о тебе,Я гадаю здесь по мутным звездамО своей изломанной судьбе.Днем — туман, внимательный и серый.Жизнь ясна, безвинна и проста.На стене — премудрая химераИ изображение Христа.А на башне старого собораМощной болью вздрагивает медь.Кажется, что скоро, — слишком скоро, —Я смогу покорно умереть.
1928
БЕССОННИЦА
Сейчас поют, должно быть, петухи.Пора им петь, проснувшись спозаранку…Весь прошлый день был нежен, как стихи,Но после вывернулся наизнанку,И дома долго пили валерьянкуИ говорили голосом глухим.Я в эту ночь — беспомощно-больная.Нет сил уснуть. Часы пробили три.Сейчас, должно быть, жалобно мигая.На улице потухнут фонари.И долго ждать спасительной зариИ первого звенящего трамвая.
1927
ПЕРЕД ЗАРЕЙ
Перед зарей охватывают сны,Тревожат неспокойные упреки.Всем неуверенным и одинокимДана печаль рассветной тишины.О только б никогда не измениться,Не разлюбить веселых звонких слов.Не позабыть бы имена и лица,Названья улиц, номера домов.А мысли заметает тишина.Лишь сердце и часы — наперегонки.