старопечатных книг собрал, которая после его смерти отошла в Никольский московский монастырь, где он обычно молился и каялся. А Герасим Иванович, дядя Михаила, собирал картины, помогал русским художникам. Были в его собрании полотна Перова и Айвазовского, Брюллова и Боголюбова. А сам Михаил завещал по духовной 350 тысяч рубликов на постройку детской больницы с самым современным оборудованием на Большой Царицынской улице.
– Ну, про это даже я наслышана, – отозвалась Садовская. – Знаю, что маленький сын у Михаила Хлудова помер, вот отец и решил: не спас своего, хоть другим помогу.
– Достойный поступок! – Островский перекрестился на образок, который так и не успел повесить в своем кабинете.
– Кому ж теперь перешли хлудовские миллионы? – спросила Ольга. – Ведь отец Михаила в позапрошлом году помер, а дядя Герасим в прошлом?
– По женским линиям разошлись. Сестра Михаила – Варвара замужем за миллионером Морозовым, другая – за Мамонтовым, а двоюродные сестры за фабрикантами Прохоровым и Найденовым. Денежки к денежкам пошли.
– А что сталось с тигрицей Сонькой?
– Ее в зоопарк сдали. Только через пару недель она с тоски сдохла. Видать, одна она и любила Михаила…
Ольга Осиповна расправила помятое приглашение и нерешительно произнесла:
– А может, и вправду собраться нам – помянуть московского озорника? Будем считать, что он нас все- таки пригласил…
– Отличная мысль! – Лентовский подхватил свою шубу. – Закажу-ка я зал в трактире у Тестова.
Составьте себе рецепты сами. Тут открывается такое множество вариантов! Два варианта на поверхности.
12.5
Том, том, иди за мной!
Нам же сейчас стоит поговорить о бешеных деньгах, которые падали как снег на голову, на забубённую головушку Мишки Хлудова. Нет – плохо, но ведь и переизбыток – ужас. Хлудову же от шального богатства и жизнь не в жизнь.
Ведь шальные деньги – что ржавчина, все вокруг разъедают. Правда, и от их влияния есть рецепты.
Драматург Александр Николаевич Островский много таких купеческих рецептов знал и в своих пьесах рассказывал. Одну из лучших пьес так и назвал «Бешеные деньги». Речь там идет о юной Лидии Чебоксаровой, которая мечтала продать свою красоту подороже – найти самого богатого жениха. Мужчины Лидию обожали, возили кататься на тройках, обедать в ресторанах, покупали подарки в дорогих магазинах. Сама Лидия меняла их в бешеном вихре и грезила о все большем богатстве. Однако наделе вышел пшик – все претенденты хоть и сорили деньгами, но, как оказалось в дальнейшем, кто – деньгами, взятыми в долг, а кто и вовсе – крадеными. Словом, мечта о быстрых и бешеных деньгах лопнула, и пришлось Лидии выйти за скромного купца, у которого и был-то всего один завалящий заводик где-то в провинции. И вот, представьте, выяснилось, что именно скромный заводчик и заработал настоящие, реальные миллионы, а не какие-то мифические бешеные деньги.
Забавная история? Да что там – драматургия, вся наша жизнь пронизана бешеными деньгами. Сорвет кто-нибудь свой куш, провернет авантюру, устроит аферу – и вот он уже владелец этих самых «бешеных денег». Известная картина, правда? Однако известно и то, что дальше бывает, – передел собственности, более сильный и наглый аферист, новая авантюра… И где же они, недавние денежки? Ушли, уплыли, утекли… А что вы от таких денег хотели? Они же бешеные!
Не один драматург Островский, но и множество российских купцов знали повадки бешеных денег: ворваться в жизнь человека, ошарашить, сманить, покрасоваться, «солгать» хозяину, что он теперь богач всемогущий, – и вмиг растаять, улетучиться, перейти к другому. Коварные изменщики они, эти бешеные деньги! Недаром была поговорка: «До смерти не парься, а на бешеные деньги не зарься!» И какая точная поговорка! Действительно, получивший бешеные деньги точно в угар приходил, ничего не замечал, как в парном тумане пребывал. И что делал? Как в лихорадке жил. Думал, что весь мир теперь у него в кармане, самого бога он за бороду ухватил. А на самом-то деле – спускал свои шальные деньги и, пока последние не утекали, не мог успокоиться.
Так что, стремящиеся к богатству, будьте бдительны! Конечно, я не призываю всю жизнь только тяжело трудиться, здоровая доля авантюризма еще никому не вредила. Но ежели вы погнались за шальными деньгами, помните о последствиях. Недаром ведь красавица Лидия из пьесы Островского в конце концов признала, что каждодневный труд ее скромного мужа принес куда более весомые плоды, чем все «осетрины с шампанским», коими пытались сманить ее легкомысленные поклонники, соблазняя на бешеный вихрь удовольствий.
Дело развалится, от товара выгоды не будет, да и услуга окажется недоброй. А ну их, псу под хвост, бешеные деньги – лучше уж трудом добытые, те, что расти и множиться умеют, а не только, как шальные, по свету носиться!
Недаром купцы говорили: «Деньги нажил – Бог уважил, шальные принял – Бог покинул». Ведь и верно – бешеные деньги не от Бога. Деньгами-то своими человек владеть должен, а шальные деньги сами вами владеть примутся. Разве это жизнь?
12.6
Ошибка пятая: что дозволено Юпитеру, не дозволено быку
Человек, который продал Эйфелеву башню
Имя Виктора Люстига вписано золотыми буквами в историю мировых афер. Он величал себя графом, свободно говорил на 5 языках, имел 45 «законных» псевдонимов и сумел «поработать» во всех крупных странах мира. И везде слыл Непотопляемым, ибо всегда выходил сухим из воды. Много раз его арестовывали, но всегда отпускали – его аферы невозможно было доказать. Они были криминальным искусством. Но одна – совершенно гениальна. Ведь ему удалось продать не что-нибудь, а символ самого Парижа – знаменитую Эйфелеву башню.
Весна в Париже 1925 года поражала буйством красок. Город утопал в веселье и развлечениях. На его улицах толпились люди со всего света, приехавшие в поисках счастья. Не обходилось, как водится, и без гастролеров из криминального мира. Но никому и в голову не приходило, что совсем скоро столица Франции
