Глава VII. Радиослоны
После встречи с носорогами у водопада Эндабаш я избегал пешего патрулирования в южной части парка, поскольку растительность там мало способствовала наблюдениям и делала их довольно опасными. Поэтому я узнал многое о слонах и их территориях на севере парка, но узнавать «в лицо» всех слонов Эндабаша еще не мог.
Причина заключалась в том, что южные слоны, незнакомые и опасные, почти никогда не покидали густого кустарника, а попадавшие туда северные слоны буквально растворялись среди них.
Когда я признался Хью Лэмпри, что мне никак не удается познакомиться со всеми слонами парка, он сказал:
— Иэн, это сделать необходимо. Вы избрали метод изучения слонов сами, и он должен сработать!
После таких слов у меня, несмотря на опасения, не осталось выбора. Следовало идти в кустарник и наблюдать слонов Эндабаша на их собственной территории. Я усилием волн заставлял себя добираться пешком до места недавней встречи с носорогом, но теперь меня сопровождал Мходжа с крупнокалиберным ружьем. Там хозяйничала группа эндабашских слонов, которые шумно выразили неудовольствие, как только ветер донес до них наш запах. Пытаясь обойти стадо, мы наткнулись на носорога. К счастью, он понесся в противоположном от нас направлении — по-видимому, потому, что смотрел в ту сторону.
По некоторым тропам, спускавшимся к реке, куда слоны ходили на водопой, можно было пробиться на «лендровере». Я облюбовал позицию вблизи водопоя, но ветер часто менял направление, и ничто не могло заставить эндабашских слонов подойти к воде из-за запаха человека и машины. А иногда животные просто уходили к другому водопою.
Я испытал громадное облегчение в тот день, когда встретился с Королевой Викторией, пришедшей сюда ради спелых сладких плодов инжира. У меня тогда гостила приятельница из Америки Кэти Ньюлин. Она прямо растаяла от удовольствия, когда увидела слонов так близко. За семейной группой шествовал самец. Он переходил от дерева к дереву, тряс их хоботом, и дождь спелых плодов сыпался на землю. Семейство Виктории набрасывалось на лакомство, а самец снисходительно поглядывал на сородичей. Из медленно двигавшегося «лендровера» видны были лишь спины толстокожих. Мэри, еще одна крупная слониха группы, стояла на крохотной лужайке; она оторвалась от пиршества и бросила в нашу сторону равнодушный взгляд, но стоило сучьям хрустнуть под колесами машины, как она с легким раздражением тряхнула головой. Я уже месяц не видел этой группы и был очень рад встрече.
Мходжа позади «лендровера» разглядел сквозь листву другую группу слонов. Мы их не знали, направились к ним, давя по пути ветки, и наткнулись на молодую самку с малышом. Они испугались и рысцой скрылись за кустом гардении. А несколько секунд спустя из-за него появилась громадная слониха с круто изогнутыми бивнями и без предупреждения и колебаний пронзила ими кузов «лендровера». Мходжа и его помощник Симеон, стоявшие там, увидели под ногами бивни, а над собой угрожающую тень. Они спрыгнули па землю и исчезли в кустарнике.
Первый удар развернул машину. Слониха выдернула бивни и снова вонзила их в металл.
— Не выходи из машины! — успел крикнуть я Кэти.
Она во весь рост растянулась на полу кабины.
Справа из-за кустов появились другие слонихи с бегущими перед ними слонятами, и тут же все ринулись в атаку. Трехлетний слоненок ударил головой в крыло и, потрясенный, отступил назад. К счастью, соотношение размеров машины и разъяренных животных позволяло одновременно атаковать только трем слонам, но и этого хватало с избытком. Мы чувствовали себя то мячом в момент схватки регбистов, то лодкой, на которую разом с трех сторон накатывается девятый вал. Машина едва не перевернулась, но снова встала па колеса. Бивни появлялись и исчезали с ужасающей быстротой. Мощный рев сотрясал воздух, со скрежетом рвался металл. В тот момент я не думал, что скажет мне Джон Оуэн по поводу новенького «лендровера» парка. Вдруг в проеме дверцы показался чудовищный карий глаз, оправленный в шершавую кожу с длинными ресницами. Он принадлежал слонихе, которая пыталась головой продавить крышу кабины. Крыша затрещала, немного осела, но выдержала. Тут же наискосок через дверцу прошли бивни. Я мог дотронуться до глаза пальцем. Потом, к моему облегчению, он исчез, не разглядев, как мне казалось, нетронутый мозг металлического зверя. Я на мгновение представил себе хозяйку глаза, срывающую с нас головы, как бананы с дерева.
Возникла еще одна громадина — в ней одной ярости оказалось больше, чем во всех других, вместе взятых, — и нанесла удар в передок машины. Крыло смялось, как картон, а бивень проткнул радиатор. Слониха нанесла еще один удар и приподняла машину одним движением головы, словно стог на вилах. Нанеся третий удар, она подалась вперед, и «лендровер» прокатился задним ходом добрых 30 метров до термитника под деревцем и уткнулся в него.
Только теперь слоны оставили нас в покое. Они отошли метров на тридцать, образовали плотное кольцо и исчезли в кустарнике. Они возбужденно трубили и ревели, а их бивни были выпачканы зеленой краской.
Моя приятельница поднялась с пола и отряхнула платье. Она выглядела слегка потрясенной, но была в целости и сохранности и хладнокровно встретила столь опасную ситуацию. Первым делом я вспомнил о Мходже. На мои крики и свист ответил лишь недовольный рев слонов. Машина казалась неисправимо искалеченной, но вот диво: стоило мне нажать на стартер, как двигатель завелся. Одна шина спустила после удара бивнем, а кусок рваного металла цеплялся за одно из передних колес. Мы отогнули металл и, хромая на спущенную шину, пустились на поиски возможных жертв. Слоны со всех сторон окружали нас, но по-видимому, они уже утолили свою жажду разрушений.
На месте первого столкновения мы остановились, но не обнаружили на земле ни следов крови, ни обломков бивней. Я вскарабкался на «лендровер» и снова стал звать. Слабенькое, издевательское эхо донеслось из леса, а может, то был ответ? Я углубился в кустарник и сделал новую попытку. На этот раз мне ответили. Наконец километра через два из густой тени показалась зеленая форма Мходжи.
Мы так обрадовались встрече, что разразились безумным смехом. После Мходжа рассказал, как пробрался меж ног атакующих слонов и бросился в кустарник, пытаясь остановить убегающего Симеона. У последнего было лишь одно намерение — добраться до обрыва и вскарабкаться наверх, подальше от ужасного места, кишащего дикими зверями. Мходжа догнал его лишь через полтора километра. Они возвращались посмотреть, что с нами сталось, когда услыхали мои крики.
В пылу сражения меня так захватили действия слонов, что я не обратил внимания на их внешний вид.
— Кто это был? — спросил Мходжа.
Неудобно признаться, но я не мог дать ответа. Только строил предположения. Лишь раз прежде я был свидетелем атаки в полной тишине, без предупреждения и каких-либо явных угроз, тогда я тоже имел дело с четырьмя крупными самками. Несомненно, па нас напали сестры Торон. Поражало их поведение, представлявшее разительный контраст с обычным предостерегающе-угрожающим поведением маньярских слонов, которое, по мнению отдельных этологов, нормально в конфликтной ситуации. Защищаясь, слоны покачивают передней ногой, бросают землю через голову или в направлении нападающего, сворачивают хобот или потряхивают головой. Но эта защитная реакция легко переходит в нападение.
Чем объяснить нападение без предупреждения и колебаний главы семейства сестер Торон? Может быть, тем, что она не испытывала никакого внутреннего конфликта или же выбежала из-за гардении слишком быстро и, не успев затормозить, столкнулась со мной, ибо пересекла критическую границу, за которой животное вступает в смертный бой с предполагаемым врагом. Дрессировщики львов знают о существовании этой границы: они подходят к хищникам достаточно близко, вызывая яростный рев и фырканье, но не переступают черты, за которой угроза переходит в немедленную атаку. Меня заинтересовал и тот факт, что слоны воспользовались своим преимуществом в массе, наваливаясь па противника и пытаясь раздавить его. Мы, в общем, обошлись малой кровью. «Лендровер» был поврежден не так уж сильно; мы выпрямили кузов, заткнули часть круглых дырок, заменили радиатор, и машина стала как новая. Я подумывал об установке брони на дверцу, которую бивень пронзил, едва не задев меня, но
