Тони, тщательно прицелившись в толстокожего, нажал на спусковой крючок, ружье дало осечку. Вместо «фьют» послышался свист. Никто не заметил, куда вылетел шприц; искать его не имело смысла, ибо животное продолжало стоять в прежней позе, словно нарочно являя собой идеальную мишень.
Пока Тони перезаряжал ружье, я установил новые капсулы с газом. Тони выстрелил снова. Раздался приглушенный треск, и вдруг нам показалось, что Тони примкнул к ружью штык: из дула показался кончик первого шприца.
На помощь пришел Говард. Он извлек оба шприца, а вернувшись в лагерь, разобрал ружье и подручными средствами вернул ему герметичность.
Но неудачи преследовали нас. Один из шприцев срикошетировал после прямого попадания в цель. В другой раз при ударе сломалась игла. Говард изготовил новые иглы. Однажды нам удалось всадить шприц в идеальное место — мышцы плеча. Но и через два часа слон не подавал признаков недомогания. Кончилось тем, что он избавился от шприца, потершись о дерево. Мы подобрали его и увидели, что детонатор, который должен был сработать при ударе и впрыснуть транквилизатор в слона, не взорвался. Еще один самец было заснул и свалился, но, к неописуемому удивлению Тони, тут же поднялся и удалился.
Когда выяснилась исключительная стойкость слонов к М-99, Тони стал постепенно увеличивать дозу.
Решительности нам было не занимать, и мы отлично понимали друг друга; без этого нам бы не удалось преодолеть столько неудач. Когда наши запасы снотворного иссякли, я отправился в Серенгети к Хью Лэмпри, и тот щедро поделился со мной собственными запасами. В то время это лекарство было редким, по Хью не терпелось завершить опыт по радиослежению. Мне поручался выбор цели и преследование слона после попадания шприца. Последнее исключительно важно: при падении на живот слону грозит смерть от удушья, так как его внутренности с силой давят на диафрагму. Существует и опасность теплового удара, если не поливать водой его уши, которые играют важнейшую роль в регуляции температуры слонов. Последующие опыты подтвердили это.
Вся операция осуществлялась практически с машины. Тони был против работы без машины после случая со смотрителем кенийского национального парка Меру Тедом Госом, еще одним фанатиком обездвиживания слонов. Вначале Тед работал вместе с Тони, а затем в одиночку. Его исследовательская деятельность прекратилась в тот день, когда он приблизился к слону, который, как ему показалось, погрузился в забытье. Но у самца нашлось достаточно сил, и он бросился на Теда. Когда тот упал, слон схватил его хоботом, бросил под ноги и стал топтать. Госу едва удалось добраться до безопасного убежища, но у него было сломано бедро. После этого случая с Тедом Тони никогда не подходил к стоявшему на ногах самцу.
В конце долгого, утомительного дня, когда нам так и не удалось произвести выстрел по самцу, мы встретили меж акаций тортилис в древесной саванне семейство матриарха Виктории. Ни одно животное нас не устраивало, но, надеясь на удачный исход дела, я выбрал слоненка восьми лет, сына старой Мэри, красивой крупной слонихи. Я лелеял надежду, что она будет заниматься меньшими детьми и мы получим возможность укрепить передатчик на этом слоненке.
Монолитная семейная группа Виктории состояла из пяти самок и их малышей — всего 16 животных. Это стадо я знал хорошо, и мне было чрезвычайно интересно проследить именно за ним.
За группой Виктории следовала Флоренс и ее семейная группа из 11 членов, родственники Виктории. Параллельно им, метрах в ста пятидесяти, двигалась плотная когорта из 40 слонов семейства Боадицеи. Оба родственных сообщества часто встречались и смешивались друг с другом; я наблюдал их вместе более 50 раз.
Значит, они хорошо знали друг друга. Однако по теории вероятности их встречи могли быть случайными, а потому я и не предполагал между ними тесных родственных связей.
Шприц попал слоненку в складки кожи под лопаткой, место, по-видимому, лишенное чувствительности, ибо он не пискнул и не изменил своего поведения. Одна из старших самок семьи, Острый Слух, тряхнула головой при звуке «фьють», но продолжала двигаться.
Ровно через 12 минут слоненок рухнул на бок. Мэри, находившаяся рядом, тут же развернулась и затрубила. Она затрусила к нему с вытянутым хоботом и распущенными ушами, чтобы на месте разобраться в происходящем. Другие самки вернулись и окружили малыша; их уши были растопырены, а головы опущены, они ворчали и громко трубили. Энн, самка из семейной группы Флоренс, посмотрела в нашу сторону, но, очевидно посчитав нас непричастными к случившемуся, не стала нам угрожать. Громогласные фырканье и рев продолжались.
Боадицея, Леонора и Джезабель со своими семейными группами развернулись широким флангом и присоединились к Виктории и Флоренс, стоявшим около слоненка. Мои усилия отвлечь их вызвали лишь угрожающие действия со стороны слонов. Они начали топать, пускать пылевые фонтаны, издавать пронзительные крики и ломать кустарник. Я видел, как Острый Слух и Мэри вдвоем пытались поднять малыша, а матриарх Виктория ходила взад и вперед между нами и ими. Слоненок не потерял сознания: при каждой их попытке поднять его он протягивал к ним хобот.
Слонихи не оставляли его в покое. Резкими движениями они ставили его на ноги, но каждый раз малыш с грохотом падал. Я опасался, как бы они его не поранили. Каждая из трех слоних сделала попытку, а затем они объединили свои усилия: прижались друг к другу и образовали плотную стену между нами и слоненком. Три семейные группы сообщества Боадицеи совершенно перемешались с остальными слонами — получилась фаланга из 67 слонов.
Малыши крутились вокруг, толкались, отходили, с яростью атаковали воображаемого противника, ревели, фыркали, мычали — все это превратилось в один беспрерывный гвалт, в котором иногда слышались звуки, похожие на человеческие голоса. Я безуспешно пытался отогнать слонов, но Тони с опаской относился к попыткам такого рода, да и я не имел ни малейшего представления о реакции слонов в такой ситуации. Мы отъехали подальше и продолжали наблюдение издалека. Через завесу пыли доносились лишь возбужденные звуки, производимые слонами.
К нашему величайшему удивлению, через три четверти часа после падения слоненка семейная группа Виктории вместе с его матерью Мэри удалилась, увлекая за собой группу Флоренс и оставив слоненка на попечение сообществ Боадицеи, Леоноры и Джезабель, не имевших кровной связи с ним. Сцена повторилась: все три самки по очереди пытались поднять слоненка. Через сорок минут вернулись Виктория и Мэри со своей семьей и снова принялись ставить слоненка на ноги. Мало-помалу с их помощью он стал приподниматься на передних ногах, но тут же падал. По-прежнему стояла столбом пыль, раздавался рев, но слоны немного утихли.
В конце концов мы облегченно вздохнули: малыш устоял на ногах. Самки всех пяти групп снова образовали круг, как бы осведомляясь о его самочувствии. Многие подходили к нему и трогали кончиком хобота. Надвигалась ночь. Осознав серьезность ошибки, чуть не стоившей жизни слону, мы уехали спустя два часа после начала операции.
Хартхоорны уже дважды откладывали свой отъезд. Вот-вот собирался отбыть Говард. Если не удастся немедленно добиться успеха, у опыта не будет будущего.
В последний день мы покидали лагерь с куда меньшим оптимизмом, чем в первое утро. Но едва мы перебрались через Ндалу, направляясь к северу, как заметили разделившееся па семьи сообщество громадной Сары со скрещенными бивнями в сопровождении нескольких независимых самцов.
Мы приблизились к одному из одиночек и всадили шприц ему в бок, где тот и повис, словно обломившись. Животное было известно под кличкой М 4/3, и я так к ней привык, что не стал ее менять. М 4/3 убежал и затесался в группу самок и малышей, которые на ходу рвали траву и ветки. Вскоре он начал отставать.
Юная самка Элеонора (не путайте с ее тезкой, знаменитой сиротой Цаво, историю которой рассказала Дафни Шелдрик[3]) интуитивно почувствовала неладное. Она подошла к нему, коснулась его хоботом, потом, положив бивни ему на лоб, тихонько толкнула назад. Два слоненка Элеоноры тоже дотронулись до него хоботами. Молодой самец остановился; он чуть-чуть раскачивался вправо и влево, подбирал траву и подбрасывал ее вверх. Изредка он ощупывал хоботом шприц, торчавший в плече. Тем временем Элеонора удалилась за Сарой и прочими семейными группами.
Задние ноги М 4/3 стали подгибаться, но он по-прежнему отчаянно боролся против действия
