осень шпалы укроет желтыми.
Бесконечными поворотами
канителит меня жисть моя.
Ох ты гой еси одиночество!
Развокзальное-разбуфетное,
ты безродное да бездетное,
неизбывное по пророчеству.
Проводник, бодуном взлохмаченный,
будет долго в билет хмуриться;
будет чахнуть в мешке курица,
будет брякать стакан неначатый.
Что ты в паспорт глядишь пасмурно,
Что листаешь его неистово?
Мой билет - это ж вид на жительство
в государстве купейно-тамбурном.
Ты пойми, старина, главное:
все давно уж переосмыслено.
Неприкаянность - это истина,
А все прочее - от лукавого.
Рецепт приготовления одиночества
На крыльях одиночества
не улететь далеко,
но все же
в нем тоже есть польза -
ведь если
его ощипать
и содрать с него кожу,
потом посолить
и, перцем посыпав по вкусу,
пятнадцать минут потушить
на слабом огне ожидания чуда
в мадере надежды,
то можно в конце
получить полноценное блюдо.
Но прежде,
чем приступить к поеданию,
непременно следует
плюнуть на все
и
загадать желание.
Ты, наверно, права...
Ты, наверно, права - мы и вправду с тобой потерялись;
ты конечно права - что-то важное мы упустили.
И бессильны слова, а без слов мы давно разучились
говорить по душам... по сердцам... да и просто по сути,
полагаясь на звуки и жесты, на слух и желанья.
Разойдемся по разным углам, уступая молчанью.
Ты поплачешь в подушку. Я выкурю две сигареты.
А потом, за столом, завершая формальности действа,
согласимся на том, что вели мы себя некрасиво.
Мы дошли до развилки, до края... Да что перспективы...
В перспективе - окно, заметеленное до карниза,
и постылая ночь, для которой любви не осталось.
И ведь правда, ведь верно: такая ничтожная малость -
улыбнуться тихонько, без грима, одними глазами...
Но в глазах - пустота обессиленно машет крылами.
Улететь
Отразившись во взгляде
мартовского кота,
тенью скользнув
по опрокинутому в лужу небу,
пройти, балансируя,
по краю рассвета
и раствориться
во вчерашней наивной мечте.
И там, в ее высоте,
скинув пальто
ненужное больше,
расправить крылья
и улететь
от автобусов,
грязи,
попсы,
