будет, — сухо заметил профессор. — И было бы очень хорошо использовать их для своих нужд и не отпускать их далеко от себя. По крайней мере какое-то время. Потом, когда решим наши неотложные задачи — ладно. Но сейчас они нам нужны. Земля — Бог с ней, — махнул он рукой. — Но у нас алкогольная программа зависла, работать некому, а вы хотите прогнать несколько сот работников.
— Так дела не делают, — сердито проворчал он.
— Нельзя упускать столь удобный случай нанять столь много работников. У нас вечная с этим проблема, а тут целых пятьсот человек готовых работать.
Слушая профессора и согласно кивая головой, Сидор никак не мог отделаться от мучительного чувства что он что-то такое упустил, что-то очень важное. Он чувствовал неудовлетворённость от всего сегодняшнего разговора, как будто за этим вечерним разговором как-то потерялась истинная цель их сегодняшнего собрания, или… что-то ещё…
И невинные проделки Маши тут явно были ни причём.
Сегодня ночью на Сидора неожиданно накатило. Глухая, какая-то мутная, нехорошая тоска сжала его сердце и долго не отпускала, мытаря до самого рассвета. Хотелось всё бросить и….
Дальше он, даже во сне, оборвал свои мысли. Бросить друзей, беременную Машку, которой скоро надо было рожать и желательно в тепле и уюте… с любящим мужем и в кругу друзей…
Бросить все неоконченные дела, поставив всё на грань провала… Всё ведь было так зыбко…
А как хотелось податься куда-нибудь… Уже и февраль прошёл со ставшим вдруг ослепительно ярким, тёплым по-летнему солнцем…, и солнцеворот прошёл с его колядками, горящими чучелами и прочим… И лёд уже на реке посерел…
— 'Боже, — с тоской подумал Сидор, ворочаясь на ставшей вдруг жёсткой, неудобной кровати. — Во что я медленно превращаюсь? В менеджера, прости Господи за такое паскудное определение'.
— 'А был! Был же вольный птах! А стал — …'
Дальше в мыслях его были одни только матерные определения.
— 'Вот что деньги с человеком делают', — была его последняя мысль перед тем как заснуть.
Утро принесло проблемы. Опять! Точно как Сидор и предполагал.
Голова, за то что его с совместным производством водки бортанули, им шпильку всё-таки вставил. И какую!
Эта сволочь не поленилась, отыскала его сегодняшним утром, когда он носился по городу, и якобы от имени всего городского Совета всучил ему, кто бы только мог такое подумать — 'Типовой проект военно- производственного поселения в местах, максимально приближенных к районам возможных боевых действий с ящерами'.
Чтобы, мол, заранее они знали будущие требования Совета к подобным постройкам.
Урод!
Вот так, блин, у них тут назывались обыкновенные хутора или заводы, которые кто-нибудь хотел построить в непосредственной близости от города или в зоне его влияния.
Теперь во многом становилась ясна та настойчивость, с которой городские власти навязывали им строительство любых крепостей. Также как и то, что они с такой радостью смотрели на их деятельность в Берлоге, Речной крепости, на Ягодной Поляне или с Корнеевским учебным центром.
Та же история с острожком на Ключевке наконец-то получила своё логическое объяснение. Стали понятны настойчивость с которой в Совете проталкивали все сделки с ними по этому острожку, как они допреж считали — как бы никому не нужному. Оказалось всё далеко не так.
Негромкий голос профессора отвлёк его от тяжёлых мыслей. Сидор поймал себя на том что давно уже, чуть ли уже не час, молча сидит за столом в гостиной и делая вид что слушает профессора, думает о своём.
Всё что вещал всё это время профессор он благополучно пропустил мимо ушей.
— Пока ты бегал, утрясал отношения с властями…, - наконец-то проникли в его сознание последние слова профессора. — Ну…, и с прочей мутатой…, - профессор помолчал, перебирая на обеденном столе какие-то бумаги. — Мы тут с Пашей посидели… Плотно так посидели, с картой… Покумекали…
— И вот какая вырисовывается интересная картина, — тяжело вздохнул он.
— Реально сейчас нам можно было построить пять водочных заводов. В пяти разных местах. И ещё парочку пивных. Всего семь штук.
— Под это сейчас есть всё: деньги — наши, люди — Пашины самогонщики и Машины сектанты, сырьё — опять же Пашины самогонщики поставят. И, что сейчас в самом начале весны совсем немаловажно, есть ещё время. Два месяца до начала навигации и прибытия первых торговцев нам вполне хватит чтобы построить в выделенных нами местах корпуса новые заводов.
— Построить и получить первый продукт.
— Даже сейчас, зимой, пусть на уровне простейших курных землянок.
— Стоит только обнести их тыном, для защиты от нападения, привезти из-за Камня и установить на месте всё потребное для начала работ оборудование, чаны там всякие, холодильники водяные, бочки, кубы перегонные. И всё! Завод уже можно запускать.
— Одним словом — всё что потребно сразу поставить, а дальше потом только развивать и развивать.
— Но!
Помолчав, он грустно заметил:
— Мы тут с Корнеем потом вечерком посидели, прикинули, и выходит, что без помощи его курсантов нам это дело с водочными заводами не поднять.
— Курсанты нужны для охраны будущих площадок строительства. Для охраны самих заводов после их строительства, для охраны обозов, что будут перевозить спиртное, зерно и прочее.
— Для чего только они будут не нужны, — мрачно проворчал он.
— И как ни крути, а кроме как этих Машиных сектантов нанять то нам сейчас на работу и некого.
— А это опять охрана, — тяжело вздохнул профессор.
— А охрана у нас только из курсантов. Никого более у нас пока что нет. Паша нам в этом деле не помощник. Да и мало у него людей.
— Почему не помощник? — с настороженным любопытством посмотрел на него Сидор.
— Потому что практически вся его банда занята на ускоренном достраивании наших четырёх лодий. Пашут в три смены, не разгибая спины.
Профессор раздражённо покачал головой, как будто был этим сильно недоволен.
— Вся легенда о раздрае между нами полетела к псу под хвост, — сердито проворчал он. — Конспиратор, хренов, — обругал он Пашку. — Как до его любимых лодий дело дошло, так все предварительные договорённости мигом позабыл. Ничего доверить нельзя, всё одно делает по-своему. Маньяк лодочный!
— У него, видите ли, мечта! Стать адмиралом! Командиром этакой огромной речной флотилии!
— Он в твои четыре лодьи вцепился словно клещ и теперь его со стапелей кувалдой не выгонишь.
— Днём и ночью пашет.
— Паша пашет, — невесело скаламбурил профессор.
— И помощи от него сейчас не дождёшься, — недовольно проворчал он.
— Только вот курсанты — это городской Совет, Управа эта чёртова, — выругался вдруг профессор. — И без их согласия и одобрям-с ни одна живая душа из курсантов не покинет ни пределы города, ни территорию корнеевского полигона. И процесс обучения не прервёт.
— А чем можно заинтересовать Совет, чтоб он дал разрешение на использование труда курсантов?
— Только тем чего у него нет или чего не хватает.
— А это…, - профессор сердито замолчал, зло прищурясь, — Да, да, батенька, — покивал он головой, — Это — Крепости.
— Те самые крепости, о которых при каждой встрече нам так навязчиво напоминает всё время Голова.
