стачечную активность, пикетирование, 'солидарные действия', свободу действий профсоюзных организаций на предприятиях и т.д. Более того, при проведении законов о профсоюзах правительство и особенно сама премьер-министр не уставали подчеркивать, что предпринимаемые ими меры нацелены не против их рядовых членов, а скорее на защиту их от экстремистов из числа профсоюзного руководства и актива. Именно этой цели демократизации британских профсоюзов, утверждали они, служат такие меры, как голосование по почте при выборах руководства (которое дает возможность всем членам профсоюзов, а не только узким группам активистов, участвующим в профсоюзных собраниях, влиять на состав этого руководства). Точно так же интерпретировались и статьи законов, согласно которым решения о проведении забастовок могли вступать в силу лишь с одобрения большинства членов профсоюза, намеревавшегося бастовать (также в том числе и путем голосования по почте). Законодательство запрещало забастовки солидарности, массовое пикетирование и пикетирование объектов, персонал которых не участвовал в забастовках, а также вводило жесткую систему штрафов за нарушение новых правил.
Отдавая себе отчет в том, что принятие законов само по себе еще мало что значит, правительство Тэтчер стремилось создать общественную атмосферу, которая позволила бы ему противостоять давлению профсоюзов. Этой цели служили и многочисленные выступления самой Тэтчер, не устававшей варьировать фразы о 'тирании профсоюзов', и публиковавшиеся в изобилии статьи и другие материалы в средствах массовой информации, в том числе и многие из тех, которые не были сторонниками консерваторов. Одной из излюбленных тем выступлений Тэтчер и ее сторонников был 'антикорпоративизм', т.е. острая критика системы выработки и принятия социально-экономических решений, в которой профсоюзы получали возможность не только быть вхожими в 'коридоры власти', но и оказывать существенное влияние на политику правительства. Корпоративизм, по словам Тэтчер, не только предоставлял непомерную и ничем не обоснованную власть и влияние профсоюзам и предпринимательским организациям, но и одновременно вел к выхолащиванию традиционной представительной демократии, лишая парламент реальной власти.
Тэтчер пошла на существенное ограничение функций и полномочий Национального совета экономического развития (НСЭР), его отраслевых ответвлений, в рамках которых реализовывалось корпоративистское взаимодействие. Число этих последних было сокращено, а их статус, равно как и статус НСЭР, был на несколько порядков снижен. В отличие от прежних времен на заседаниях советов присутствовали, как правило, лишь второстепенные должностные лица, сама же М. Тэтчер ни разу не удостоила НСЭР своим посещением. (Тогда как Вильсон, Хит и Каллаген нередко председательствовали на его заседаниях.) Соответственно и перечень обсуждавшихся проблем был низведен до сравнительно частных вопросов преимущественно технико-экономического свойства (охрана труда, переподготовка и трудоустройство свободной рабочей силы и т.д.). Было также ограничено участие профсоюзов во множестве других органов такого рода (именовавшихся для краткости 'кванго')[266] , и в частности в Комиссии по рабочей силе, региональных и местных органах социально- экономического регулирования. Целый ряд 'кванго' был снят с бюджетного финансирования, и многие из них были вынуждены прекратить свое существование. Нередко это были органы, в составе которых были особенно сильны позиции профсоюзов и местных органов власти левой ориентации.
Своими законами, регламентирующими деятельность профсоюзов, и линией на вытеснение профсоюзов из полугосударственных структур и их деполитизацию правительство существенно ограничило свободу действий тред-юнионов, их возможности влиять на социальный климат и политическую ситуацию в стране. Немалую роль в этом процессе сыграла упомянутая выше антипрофсоюзная пропаганда, а также общее довольно резкое снижение престижа и авторитета профсоюзов в британском обществе.
На руку правительству действовал и обострившийся в тот период кризис профсоюзов, проявившийся, в частности, в довольно резком снижении как их общей численности, так и особенно численности тех из них, которые объединяли занятых в традиционных отраслях экономики, тем более что именно они отличались наибольшей силой и боевитостью.
Тем не менее правительство Тэтчер сознавало, что прямого столкновения с профсоюзами ему не избежать. К тому же иногда создавалось впечатление, что, выиграв выборы 1983 г., оно лишь ищет повода для такого столкновения, провоцирует его. Именно так даже правая печать интерпретировала решение о ликвидации профсоюзной организации и запрещении персоналу вступать в профсоюз в военном разведывательном комплексе в местечке Челтенхэм, принятое правительством в начале 1984 г. Даже обычно подталкивавший правительство вправо еженедельник 'Экономист' фактически осудил это решение премьера, квалифицировав его как 'неуместное'[267]. Вызванная этим решением волна критики в адрес премьера, которая, судя по всему, хотела лишь продемонстрировать серьезность своих намерений, вскоре, однако, улеглась, не причинив Тэтчер и ее правительству особого вреда.
Куда более драматичные события развернулись в ходе конфликта типографских рабочих с владельцем 'Таймс', 'Сан' и ряда других газет страны - Мёрдоком. Поставив целью превратить эти и другие издания в прибыльные, Мёрдок повел линию на замену устаревшего типографского оборудования новой, гораздо более эффективной и трудосберегающей техникой. После безуспешных попыток склонить профсоюз типографских рабочих к соглашению о радикальном сокращении рабочих мест, серии забастовок, нацеленных на срыв задуманной операции, Мердок неожиданно для профсоюза объявил о закрытии старого издательского комплекса на Флит стрит в Лондоне и о переносе места печатания газет в один из пригородных районов столицы, где в тайне от профсоюза была подготовлена новая, оснащенная самым современным оборудованием издательская база и нанят новый технический персонал, состоящий в основном из специалистов- электронщиков. Хотя комплекс был предусмотрительно обнесен ограждением из колючей проволоки, только поддержка правительства помогла Мердоку выстоять в этой борьбе. Используя положения закона о противоправности массового пикетирования и солидарных действий, власти бросили на разгон тысячных толп разгневанных типографских рабочих и поддержавших их работников других отраслей, пытавшихся заблокировать новый комплекс, мощные отряды конной и пешей полиции. Именно тогда впервые за послевоенный период британская общественность стала свидетельницей сцен насилия и ожесточенных столкновений, напоминавших скорее картины из книг о сражениях почти столетней давности, нежели цивилизованные методы разрешения конфликтов, возобладавшие во второй половине XX в.
'Осада' построенной Мердоком 'крепости' продолжалась несколько месяцев, однако организовать ее блокаду профсоюзам типографских рабочих так и не удалось, и им пришлось отступить.
Победа Мердока одновременно была и победой властей, впервые применивших в ходе конфликта новые методы подавления массовых действий и убедившихся в их эффективности в случае, если они применяются достаточно решительно и бескомпромиссно. В отличие от правительства Вильсона, которому впервые пришлось столкнуться с методами массового пикетирования, и правительства Хита, испытавшего эти методы в их наиболее отработанном, 'классическом' варианте, правительство М. Тэтчер не было застигнуто врасплох. И идеологически, и политически, и организационно оно было готово к самым жестким методам борьбы и, когда час настал, без колебаний применило их.
Однако главное испытание для Тэтчер и ее правительства было еще впереди. И они тщательнейшим образом к нему готовились, тем более что первая попытка сломить или резко ослабить профсоюз горняков, предпринятая еще в начале 1981 г., окончилась неудачей. Тогда в ответ на решение правительства о закрытии 23 нерентабельных шахт профсоюз горняков тут же дал понять, что не остановится перед самыми решительными действиями и добьется отмены этого решения. Взвесив все за и против и оценив общую ситуацию в стране, правительство Тэтчер, даже не попытавшись прощупать противника, взяло свое решение о закрытии шахт обратно. Руководство профсоюза горняков восприняло это решение как свою победу, но, как выяснилось впоследствии, явно преждевременно. Через три года борьба возобновилась, правда теперь уже на ином плацдарме. За эти годы правительство не только провело законы, резко ограничивающие возможность активных действий профсоюзов, но и предприняло ряд мер иного, так сказать 'материального' порядка. На электростанциях были накоплены большие запасы топлива, которые могли обеспечить длительную их работу без подвоза извне. В результате быстрого роста добычи нефти и Северном море резко снизилась общая зависимость экономики от добычи угля. Укрепились и прошли тренировку силы, готовые противостоять массовому пикетированию важных объектов и обеспечить подъезд к ним. Наконец, ряду профсоюзов, и прежде всего профсоюзу электриков, работников водоснабжения и некоторым другим, были сделаны довольно щедрые уступки, чтобы не допустить распространения забастовки на смежные отрасли. Что же касается сталелитейщиков, то незадолго до забастовки горняков была закончена упомянутая реорганизация отрасли, которая исключила по меньшей мере на ряд лет
