подобного, чтобы не пойти по миру с сумой.
— Тогда всё казалось по другому, — тихо, безвольно откликнулась Маша.
Когда сидишь на трёх неподъёмных рюкзаках, битком набитых отборным жемчугом, за который тебе по первому же требованию отваливают кажущейся просто огромной кучу золота, на многое смотришь по иному. Кажется, что это такая мелочь, какие-то бумажки, какие-то два дня, а ты такая богатая и тебе всё, абсолютно всё доступно и всё позволено.
Маша, перевела на Изабеллу недоумённые, широко распахнутые голубые глаза и тихим голосом буквально прошептала.
— Кто ж знал, что стоит только заняться реальным делом, настоящим производством, как денег станет тут же катастрофически не хватать. А ещё эта дурацкая эпопея с винными заводами. А дороги? — недоумевающе пожала она плечами. — А выплаты по погибшим…
Сожрали всё что только можно, а в кошелёк не принесли ни копейки. И что самое интересное, теперь больше не принесут. И на кой тогда мы всё строим и строим?
Копейка — это монета такая мелкая, — вяло пояснила она недоумённо посмотревшей на неё Изабелле. — Там, — устало махнула она рукой. — У нас на Земле. Было.
Вот так тебя умело окунают с головой в дерьмо, — тихо вздохнула она.
У меня в землянке есть кое что, — решительно оборвала её тихие причитания Изабелла. — Можно ещё поскрести по сусекам. Может чего-нибудь и найдём. В конце концов, можно занять на стороне. У ящеров, они не откажут.
— На стороне не дадут, — с безнадёжным видом Маша тихо покачала головой. — Даже не думаю, а твёрдо знаю. У них наверняка всё уже договорено и просчитано. И твои капиталы будут единственные деньги, что мы сможем получить на стороне. Может ещё у ящеров, — вяло пробормотала она.
Больше никто, ничего нам не даст, — тихо, едва слышно прошептала она. — Вот увидишь. Как только станет известно о требовании городской старшины, так сразу же все остальные мелкие вкладчики побегут в кассу, изымать свои вклады.
Придётся снова залазить в загашник, — тяжело вздохнула она. — Этот жемчуг, прям наша палочка- выручалочка какая-то.
— Треть цены, — негромко перебила Изабелла тихие, невнятные сетования Маши.
— Что? — повернулась к ней та неверяще.
— Треть цены, — повторила Белла злым голосом в ответ на вопросительно недоумевающий взгляд.
В подобных конфликтных случаях жемчуг и самоцветы всегда идут за треть цены, — негромким, злым голосом пояснила она. — Это закон.
В случаях принудительного расчёта с заимодавцами стоимость жемчуга и самоцветных камней определяется в треть цены, — тяжело вздохнув, снова повторила она словно замороженной Маше, глядя в её широко распахнувшиеся от изумления глаза. — Для компенсации дополнительных затрат заимодавца. Это общее правило и это все знают.
— Все, кроме меня, — проскрипела вмиг охрипшим голосом Маша.
— Учите местный законы, — холодно отрезала Изабелла.
— Так вот значит, почему они нам определили нашу уставную долю в банке в жемчуге, — потрясено выдохнула Маша. — Да ещё ведь как нахваливали. Мол, ваш жемчуг самый, самый, — Маша тихо покачала головой. — А я то дура ещё радовалась, какой они нам предоставили выгодный курс по переводу нашего жемчуга в золото.
Вот оно что, — прошептала она, бездумно глядя прямо перед собой. — Решили, значит, таким образом, крючок на нас заиметь, чтобы в любой момент подцепить можно было.
И подцепили!
На несколько минут Маша прервалась, с мрачным видом о чём-то раздумывая.
— И это, я вам скажу, даже не крючок, это настоящий якорь, — углубившись внутрь себя, тихо пробормотала она. Казалось, в этот момент она никого вокруг себя не видит.
Да и золота от них мы фактически не увидели, — задумчиво пробормотала она себе под нос. — Большинство их вклада составили какие-то ценные залоговые бумаги. А это, отнюдь не наличное золото. Интересно бы проверить, — задумчиво прошептала она. — Что же это за бумаги такие ценные, что Кидалов их тогда без звука принял в качестве обеспечения уставного капитала?
Ай да Голова, ай да сукин сын, — тихо продолжала причитать она сама себе под нос. — Так нас, дураков, развести. И никто из наших даже ведь не чухнулся. Ну, жемчуг и жемчуг, что, мол, такого. А оно вона что!
А это значит, что всего жемчуга, что у нас ещё остался, не хватит и на малую часть их не такой уж и большой доли, — задумчиво протянула она. — А это в свою очередь значит, что нас сейчас здорово тряханут.
Кирдык Сидорову золоту, — хмыкнула она. — Пиз…ц!
У нас отберут все деньги. Все! Полностью! Всю нашу долю в банке.
Ловко. Вот был бы завтра вечером для меня сюрприз. Я им жемчуг, а они мне дулю под нос. Мол, мало, дорогая! А времени то собрать денег больше у меня уже и нет! Ловко, очень ловко. — о чём-то задумавшись, снова повторила она. — Ишь ты, как у вас, господа, всё ловко рассчитано.
— Отберут, но не просто, — жёстко, холодным голосом оборвала её размышления Изабелла.
— В случае недостачи, вы должны будете её покрыть из своего имущества. А это значит, что у вас отберут и все ваши заводы, и земли, и ловы и всё остальное прочее. Всё, что сможет покрыть недостачу. Причём, как ты уже, наверное, и сама догадалась, стоимость вашего имущества также будет определяться не по реальной цене, а по той, какая им самим понравится.
— Я уже через это всё проходила, — тихо заметила она. — Я всё это уже хорошо знаю. Сталкивалась!
— Даша!
Всё так же глядя перед собой пустым, потухшим взглядом, Маша тихим, усталым голосом отдала бледной как смерть Дашке необходимые распоряжения о прекращении выплат вплоть до особого распоряжения.
Дождавшись, когда настороженно посматривающие в её сторону родственники, тихо шушукающиеся между собой, под угрюмыми взглядами маячащей неподалёку городской стражи неохотно покинут террасу, она ещё долго потом сидела на террасе, рядом с такой же молчаливой Изабеллой, бездумно глядя прямо перед собой.
Когда солнце перевалило зенит, она неожиданно резко встряхнулась, и не глядя на неторопливо двинувшуюся следом Изабеллу, скрылась в дверях банка.
Всё оставшееся время до вечера она посвятила бурной деятельности и к вечеру в город уже стягивались немногочисленные отряды клановых егерей, ведомые Корнеем.
К полуночи стало окончательно ясно, что клан, при безоговорочной поддержке ящеров и неожиданно присоединившихся к ним немногих амазонок из числа пленных, полностью контролирует всю южную часть города, плотно перекрыв все входы и выходы из южного посада.
Выставленную у банка городскую стражу, аккуратно подталкивая в спины прикладами арбалетов, выталкали за охраняемый периметр. К утру в южном посаде городских войск не было никого.
Утром же стало известно, что и городские власти времени зря не теряли и теперь уже весь город, а не только та его часть, что прилегала непосредственно к банку и контролировалась земным кланом, были плотно окружены подошедшими за ночь войсками кланов Городской Старшины и городской стражи.
Весь город словно вымер. На улицах было пусто. Нигде не было видно ни человека, ни обычно роем снующей по улицам детворы. Город буквально вымер. Лишь только на каждом перекрёстке вдоль дороги, ведущей от южных ворот к банку 'Жемчужный', на всём её протяжении стояли небольшие группки до зубов вооружённых егерей в непробиваемых кольчугах. И всё это было окружено десятикратно превышающими их числом, тяжеловооружёнными клановыми войсками.
Положение было патовым. Было ясно, что в случае конфликта земной клан просто так не сдастся, но и сил у него было явно недостаточно, чтобы диктовать свои условия. Надо было договариваться. Несмотря на всё их великолепное вооружение, не смотря на все их непробиваемые доспехи и знаменитые ящеровы
