Уточняю сразу. Про свои деньги, что у меня есть, я не говорю, это отдельно и тебя не касается.
Мои три четверти, — жёстким, деловым тоном отрезал атаман. — Деньги мои, да и я последнее время сильно пострадал. Мне положена компенсация.
И потом, — атаман насмешливо с хитринкой посмотрел на Сидора. — Нет денег — нет товара. Нет товара — нет и прибыли от его продажи. И треть — это лучше, чем ничего.
Соглашайся.
— Нет меня, — Сидор устало зевнул, равнодушно глядя на хитро прищурившего глаз атамана, — нет прибыли. Ничего нет.
В пополаме — иначе о моём предложении можешь забыть, — холодно отрезал он. — И это будет справедливо.
Соглашайся, — устало поторопил он задумавшегося атамана. — Тебе ведь всё равно деваться некуда. Ни лошадей, ни повозок, ни товара. Ничего! Одно лишь золото, зарытое где-то в скалах. И вас, как я уже слышал, осталось всего около четырёх десятков. Да и то, пятеро тяжело раненых.
Доберётесь до дома в моём обозе с нефтью — будете с деньгами. Останетесь здесь, одни — потеряете всё что заработали. Да и неизвестно ещё, не привяжется ли опять к вам какая-нибудь местная зараза, или кто из тех, что сбежали. А со мной — наверняка в прибытке будете. Соглашайся, атаман!
Ты — мне, я — тебе.
Атаман несколько минут молча смотрел на внимательно наблюдающего за его реакцией Сидора. А потом, видимо удовлетворившись тем, что он увидел, негромко рассмеялся.
— Я подумаю, а потом поставлю тебя в известность. Но если бы ты согласился на тридцать к семидесяти, я бы согласился сразу, не думая. А так, — он насмешливо хмыкнул, глядя на Сидора повеселевшим взглядом, — мне надо подумать.
— Думай, — Сидор устало и равнодушно пожал плечами. — Только думай быстрей. До утра! А то потом проценты изменятся совсем в неблагоприятную для тебя сторону.
— До утра, — отвернулся он от атамана.
Поднявшись, он прошёл в угол палатки и поворошив сваленную там кучу какого-то тряпья, вытащил из под неё ещё одну кошму.
— Если не хочешь тащиться впотьмах на свои скалы, оставайся. Здесь поспим, а с утра примешь решение. Утро вечера мудренее, как мудрые люди говорят.
— Утром, так утром, — ухмыльнулся атаман, подымаясь. — Вернёмся к разговору утром. А сейчас, я к своим. Хоть и впотьмах, а с ребятами посоветоваться надо. Они, конечно, свиньи порядочные, а всё одно мои парни, — тихо проворчал он, выходя из палатки.
Бывает так, что день не задаётся с самого утра. Бывает. Вот это был как раз такой день.
Ещё даже до рассвета, в бывший лагерь бежавших рыцарей, где после боя на ночь расположились егеря, к Сидору, как к командиру разбившего рыцарей отряда, заявилась целая делегация от бывших осаждённых купцов. Заявилась с претензией.
Со всей определённостью Сидору было заявлено о недопустимости его поведения.
Когда ничего не понимающий Сидор попытался разобраться в произошедшем, то от безмерной наглости предъявленных ему требований он был буквально потрясён.
— Стоп-стоп-стоп, — Сидор, сузившимся от злости до узких щёлочек глазами смотрел на собравшуюся перед его палаткой весьма представительную делегацию.
Если я вас правильно понял, а понял вас я правильно, — Сидор криво, нехорошо как-то скалился, — то вы требуете от меня возврата вам всего, якобы вашего имущества, потерянного вами когда вы убегали от баронов?
Не так ли? — наклонив голову чуть вперёд, Сидор с неподдельным изумлением смотрел на делегатов.
— Правильно ты всё понял, правильно! — чей то пронзительно возмущённый голос даже перекрыл поднявшееся после его слов громкое недовольное бурчание собравшихся.
Приструни своих охамевших егерей и верни наши шмотки!
— Ну, — Сидор с откровенной издёвкой на губах, насмешливо развёл руками. — На ваши претензии можно сказать только одно. Что с возу упало, то пропало. Пошли за шерстью, вернулись стриженые, — жёстким голосом закончил он.
Мне продолжить перечень пословиц и поговорок, как раз по такому случаю? Или вы и так всё поймёте?
Дождавшись, когда утихнет поднявшийся возмущённый шум, он, обойдясь всего лишь парой матерных слова, довольно точно и образно обрисовал ранним гостям их действительное нынешнее положение и святость взятых с бою трофеев. Да заодно и напомнил, кто кого только что буквально спас от верной смерти и куда они теперь могут идти со своими претензиями.
Побуянив немного торговцы разошлись. Все были народ тёртый и прекрасно понимали, что раз не получилось с первого захода, дальше можно и не пытаться.
После их ухода возле палатки остались только Сидор, ухмыляющаяся довольная охрана из егерей, да стоящий чуть в стороне атаман.
— Ба! Кого я вижу, — мрачным тоном поздоровался с ним Сидор. — Никак и ты решил присоединиться к этой публике халявщиков? — кивнул он в сторону спин удалившихся уже на порядочное расстояние купцов.
— Во-первых, никакие они не халявщики, а просто требуют своего. Правда, потерянного, — невесело усмехнулся атаман.
— Вот именно, потерянного, — сухо уточнил Сидор. — А точнее, профуканного в глупой погоне за мифическим вознаграждением.
— А, во-вторых, — не отвлекаясь на замечание Сидора, невозмутимо продолжил атаман. — На самом деле, отдал бы ты им их товары. Ведь знаешь же, что товар не их, а кланов городской старшины, и что ребятам придётся теперь отвечать своим кошельком за утерянное. У ребят будут проблемы.
— В другой раз хорошенько подумают, как голову под топор совать, не подумав, — флегматично отозвался Сидор. — А с нашей Старшиной у меня и так непонятки сплошные. Одной головной болью больше, одной меньше, — равнодушно буркнул он. — И ещё! Не забывая — я в своём праве. Что там было до меня — не важно. Что с бою взято — то свято. Так что, трофеи — мои. Всё.
— Ну, сам знаешь что делаешь, не маленький, — старательно скрывая недовольство, постарался изобразить невозмутимость бывший атаман.
Честно говоря, он надеялся на иной ответ, потому как пока шёл сюда, успел заметить на паре повозок кое-чего из собственного прошлого имущества. Теперь приходилось забыть о прошлой собственности и начинать всё с нуля.
Настроение, и так не шибко весёлое, стремительно рухнуло вниз.
— Ну, — кашлянул он, прочищая горло. — Разберёшься.
— Вот именно, — покосился на него Сидор.
Мимика атамана не осталась для него незамеченной. Но ему, смертельно уставшему за последние дни и особенно за эту суматошную ночь, толком не выспавшемуся, было уже откровенно плевать. На всё! и особенно на то, что и как там кто думает. Пусть думают всё что хотят и как хотят, лишь бы не лезли. А уж он будет делать так, как считает правильным. В данном случае, по его мнению, правильным было отказать всем во всех претензиях. Что Сидор и сделал.
— Ну, — с трудом сдерживая раздражение, поторопил он атамана. — Говори быстрей что хотел или проваливай. Я устал и хочу спать. Подняли ни свет, ни заря, выспаться не дали. Так что, если что по делу — вываливай. А нет — отвали. Спать охота.
— Или тебе жаль собственного пропавшего имущества? И ты бы тоже хотел его вернуть? Так сказать, по дружбе, — ядовитым голосом уточнил он.
Я не такой наивный как наши купцы, — криво усмехнулся атаман. — И лучше всех в этой толпе знаю твою прижимистую натуру.
Сощурив глаза, атаман окинул внимательным взглядом плохо видимую в утреннем полумраке фигуру Сидора.
