Но, пока что он ещё не был занят ничем, и у него была пара свободных деньков, когда можно было бы предаться сладостному безделью. Поэтому сегодняшним вечером Сидор с наслаждением бездельничал, сидючи в одном из кабаков их компании и с удовольствием потягивал свежее пиво из только что, специально для него, открытой бочки.
Чёрт возьми, подобное отношение было приятно. Сидор настолько уже привык последнее время постоянно получать со всех сторон тумаки и шишки, что даже такая сугубая малость, как простое, незатейливое внимание со стороны знакомого трактирщика, привела его в самое радужное, беззаботное состояние. Поэтому он сейчас тихо сидел в своём любимом дальнем, полутёмном углу большого полуподвального помещения ближнего к их дому кабака Брахуна и наслаждался своим любимым напитком — светлым бархатным пивом 'Ключёвское бархатное'.
Подошедший 'незаметно' к его столику атаман с лёгкой улыбкой на губах молча, присел на свободный стул, стоящий рядом с его уединённым столиком.
— Не возражаешь? — с усмешкой поинтересовался тот, когда окончательно устроившись за столом, и развалясь на стуле, сделал длинный, долгий глоток пива из принесённой с собой большой, двухлитровой кружки.
— А тебе и возражай, всё одно сел, — с лёгкой ленцой ехидно заметил Сидор.
Атамана Семёна Дюжева, тихо сидевшего в противоположном углу зала, он приметил сразу, как только пришёл в кабак и выбирал место, где бы устроиться. Но сам подходить не стал, решив подождать, что тот предпримет. Ему была интересна реакция атамана на его появление в городе после последних событий в их крепости у перевала и как тот себя теперь поведёт, увидав Сидора, что называется 'без петли на шее'.
— Говорят, ты зверствуешь понемногу? — вяло поинтересовался атаман, делая вид, что увлечён своей впечатляющих размеров кружкой. — Говорят, стукача, смотрящего, поставленного городом повесил?
— Слухи бегут впереди паровоза, — усмехнулся Сидор. — Но, надеюсь, ты ко мне подошёл не затем, чтобы выразить соболезнование за огромную виру, наложенную на нашу несчастную компанию за столь богоугодное дело? Или узнать что такое паровоз?
— Верно, — коротко хохотнул атаман. — Не затем. Судьба какого-то неудачника меня не интересует, пусть даже и такой крутой шишки, как сотник тайной стражи города, которого вот так просто, без серьёзных для себя последствий вешает, всяк кто хошь. Особенно такие новички в нашем крае, как ты, Сидор, и ваша странная компания.
Атаман демонстративно вежливо склонился чуть ниже к столу, и с откровенной усмешкой, словно на что-то намекая, посмотрел Сидору прямо в глаза.
— Просто мне захотелось вдруг подойти, поговорить со старым другом о том, о сём. О делах странных, вокруг вас творящихся.
— Вот ребятки мои наблюдают шевеления всякие у вас непонятные. Слух прошёл, что ты Кондрату обратно станки его продал. Непонятно это. То буквально руки ему вывернул, заставив его оснастить своё новое патронное производство. А тут нате вам — сам отдаёшь обратно новое оборудование, причём добровольно.
— Ну и ещё, ряд странных, но интересных дел.
— Вот ребятки мои и интересуются что мол, да как. Сказали подойти, поговорить, поинтересоваться. Не случилось ли у вас чего. Вдруг помощь, какая нужна? Или вдруг работёнка для них какая-нибудь найдётся, денежная? В скалах ваших каменных в горах посидеть, ящера погонять с баронами, аль ещё чего, — прищурив глаз, кольнул он Сидора холодным, пронзительным взглядом.
— В прошлый раз мы вместе неплохо сработали, вот ребятушки мои и подумали, а почему бы и не спросить у тебя. А вдруг что интересное предложишь?
— Ну и ещё просили у вас прикупить парочку ваших пневмопулемётов, в просторечии броневиков. Очень уж штука убойная оказалась. Говорят, с парочкой подобных штуковин, вы по весне всю подгорную террасу от людоедов за пару месяцев очистили. Да и совсем недавно, говорят, в вашем Гуано она отличилась. Убойная машинка, говорят.
— Сподобился-таки, — ехидно ухмыльнулся Сидор. — И года не прошло. А то всё кричал: 'Не надо! Не надо!'
Только учти, броневик штука дорогая, — ухмыльнулся уже совсем открыто он. — И дёшево я их уже не продам. Всё, время прошло, когда тебе можно было их купить, так сказать, по дешёвке.
Может вам для начала обойтись парочкой просто пулемётов, без броневиков?
Поставите их на своих хуторах, вместо чучела, и будете ворон от огорода отгонять. Это, почитай, обойдется, чуть ли не вдвое дешевле.
— Хорошая мысль, — согласно кивнул головой атаман. — Особенно если эти вороны где-нибудь возле озёр обретаться будут, а пулемётики твои обойдутся нам в половину от нынешней цены.
Говорят, там, на озёрах, их в последнее время много развелось, ворон этих. Говорят, за отстрел этого сельскохозяйственного вредителя, портящего огороды и разоряющих плодовые сады, — атаман, играя голосом, подчеркнул слово 'плодовые', — хорошие деньги платят? А ещё говорят, что сами вороны очень даже недовольны этим и активно тому возражают. Хотя им это помогает мало.
— Может быть, всё может быть, — медленно протянул Сидор, внимательно присматриваясь к атаману. — Очень даже может быть. Много чего говорят, — ухмыльнулся он.
— По крайней мере, я передам садовникам, что им надо будет подумать над таким твоим предложением. Свои сады должны быть чистыми. И без ворон, и без иных сельскохозяйственных вредителей, — с многозначительным видом глубокомысленно изрёк Сидор.
Что он только что сказал, такое — умное, Сидор и сам не понял, чувствуя, что он зарапортовался. Но что ляпнул что-то шибко заковыристое — точно. Иначе бы на лице атамана не застыло то странное выражения изумлённого недоумения, которого Сидор на нём никогда ещё не наблюдал.
Удовлетворившись увиденным, Сидор глубокомысленно продолжил, мучительно думая про себя, какую бы ещё хрень такую ляпнуть, чтоб сказано было красиво, а главное, замысловато и чтоб непонятно.
— Да и жить хочется в мирном, пасторальном краю, где нет места ни для ворон, ни для иных сельскохозяйственных вредителей. А для этого и последней рубашки не жалко.
— Вот-вот, — мгновенно оживился атаман, пропустив мимо ушей весь прошлый бред Сидора и вычленив для себя главное. — С этого момента поподробнее? — прищурил он свой блеснувший хитринкой глаз. — Что там насчёт рубашки?
— Сёма, отстань, — Сидор смотрел на него ничего не выражающим, спокойным и доброжелательным взглядом. — Отстань, прошу. Нет, умоляю! Ну, что ты можешь?
Прикрывать от нападения непонятно кого обозы с нефтью, отпугивая одним только своим грозным видом ленивых идиотов, вздумавших поживиться чужим добром в спокойном краю, там, где что такое ящер давно и прочно уже позабыли — много ума не надо.
Да и людей то у тебя осталось, всего ничего. По-моему, не более пяти десятков?
— Каждый из моих парней, десяток других стоит, — скупо усмехнулся атаман. — Про ваших егерей слова худого не скажу, особенно про приморских, что у вас на торговых трассах там заняты, но, к примеру, местная городская Стража, на наши хутора даже не суётся. Знает, что ей там делать нечего — без неё справляемся. Да её и не особо желают там видеть.
А насчёт числа — тоже не проблема. Свистну, так и две, и три сотни хороших парней набегут. Было бы только ради чего.
А у вас, я слышал, проблемы, — неожиданно сменил он тему. — Подгорную то террасу с озёрами вы себе отвоевали, а теперь не знаете, что с ней и делать. Как бы обратно отдавать не пришлось? Ящер то, говорят, обратно попёр.
— Попёр, — поморщившись, нехотя согласился Сидор. — Оказалось, что прогнать его с насиженного места легче, чем потом защитить от него же всю территорию подгорной террасы — бывшие его же места обитания. Наше человеколюбие, а точнее — наша дурь и недомыслие, против нас же боком теперь и вылезло.
И хочешь, не хочешь, а с озёрным ящером придётся теперь уже окончательно разбираться, если не хотим всё там потерять.
