— Так ведь ей, Илария Павловна, некуда вернуться! Перед тем как уехать к сектантам, Нюта продала квартиру. И как только приехала, так села на лестницу против своей бывшей двери: хочу домой! А в ее квартире теперь швейная мастерская...
Когда Мальва рассказала до конца, Илария Павловна уже знала, что посоветовать:
— Во-первых, надо, чтоб Нюта хоть немного оправилась: постельный режим, покой, крепкий бульон из курицы… Подержи ее немножко у себя, Вера Петровна не будет против?
— Мама не против, — ответила Мальвина, удивившись, что учительница помнит имя-отчество ее мамы.
— Ну вот, денька три пусть побудет с вами. Пока первый стресс пройдет. А потом я буду рада видеть Нюту у себя. Пусть поживет, поправится окончательно...
— Илария Павловна! Это неудобно. Вы старый человек — ой, простите, я не то хотела сказать...
— Если не так сказала, все равно я сама виновата, — улыбнулась та, которую назвали старой. — Значит, я не научила тебя сказать так, как нужно. Но это сейчас неважно... Да, я старая, и Толик не молод, не говоря уже о Дарье Титовне. Однако нам нужно какое-то обновление в квартире, понимаешь? Мы хотим видеть рядом молодость!
— Но ведь Нюта очень больна... Мы тут вызвали «Скорую помощь», врач сказал, надо сделать анализы... А в больницу она не захотела, ей вообще кажется, что она должна умереть.
Учительница с минуту помолчала.
— Знаешь, кто нам должен помочь? Есть специальные центры реабилитации... как это, погоди... ну да — реабилитации пострадавших от тоталитарных сект. Они существуют при православной церкви. Хочешь, я о них разузнаю?
Теперь задумалась Мальвина.
— Наверное, можно. Только как Нюта...
— А что тебя смущает?
— Ну, все-таки она уже хлебнула в этом Братстве Праведных... Или Церкви Праведных — не помню точно, как эта секта называется...
— Ну ты скажешь! — засмеялась Илария Павловна невеселым смехом. — Православие с сектой сравнила — вот это да!
— Да я ничего плохого не говорю... Конечно, православие наша историческая религия, это я понимаю. Но если уж честно, Илария Павловна: откуда мы знаем, что в этой самой православной церкви Нюте не задурят голову, как в секте?
— Вот оттуда и знаем, что историческая. Секты эти пришли к нам в девяностых годах, и сейчас уже в обществе известно, что это большое зло. За пятнадцать лет разобрались! А православие живет в России второе тысячелетие, и никому, даже атеисту, не придет в голову утверждать, что оно калечит людей. Разве староверам, которые себя сжигали и других заставляли... Ну да это и есть секта от православия — староверы!
— Простите меня, Илария Павловна, — сказала Мальвина. — Я просто беспокоюсь за Нюту. Ведь ее надо беречь — она уже столько перенесла!
— Вот именно: теперь ее надо беречь и лечить, восстанавливать душу, которую калечили, и тело, которое сделали больным. Всем этим исстари занималась и занимается православная церковь. И будет заниматься, пока мир окончательно не сорвется со своих основ. Ну, а тогда уже — конец света...
— Я понимаю, Илария Павловна. Но если посмотреть объективно — каждый кулик свое болото хвалит. Сектанты, наверное, тоже скажут, что лечат душу и тело...
— За сектантами только их слово, которое может быть — и бывает, как мы видим, — лживым. А за православием — вся история нашей страны, все битвы, победы, традиции, наши бабки и деды, культура, менталитет... Ух ты, заговорилась! — вдруг сделала передышку Илария Павловна. — Ты прости меня, Мальва, за патетичный тон — уж очень, действительно, обидно. Как будто наше и чужое на одной доске! Да еще
— Вам валерьяночки налить... — подошел сзади Толик, околачивавшийся по каким-то делам в передней.
— Не надо! — махнула рукой Илария Павловна. — Нет, Мальва, это я не тебе. А ты вот что: ты позвони мне завтра. Я найду для тебя адрес, в храме спрошу, и ты сходишь разузнать
