Стоит отметить, что один из инициаторов этого бунта, фельдфебель Волынского полка Т.И. Кирпичников был позднее награжден Временным правительством Георгиевским крестом и произведен в прапорщики. Никакого отношения к революционным партиям Кирпичников не имел. В период с 25 по 27 февраля солдаты неоднократно поддерживали демонстрантов, а затем стали открыто переходить на сторону восставшего народа. Более того, на улицах Петрограда во время столкновения народа с полицией, на сторону восставших перешли и казаки, повернувшие оружие против полиции и жандармов.
Последовавший вечером 26 февраля указ об отсрочке открытия Государственной Думы фактически подтолкнул депутатов к более активным действиям. В ночь на 27 февраля частное совещание членов Думы, проходившее в Полуциркульной зале Таврического дворца, поручило своему Совету старейшин выбрать Временный комитет Государственной Думы, причем задачи этого комитета вначале были ограничены лишь «восстановлением порядка и сношениями с государственными учреждениями и лицами, имевшими отношение к движению». Все призывы немедленно взять власть в свои руки и объявить Думу Учредительным собранием были отвергнуты. Вечером 27 февраля представителями социалистических партий (количество большевиков было минимальным) был создан Петроградский Совет рабочих депутатов, разместившийся также в Таврическом дворце. До определенного момента Временный комитет Государственной думы не выдвигал никаких притязаний на власть, а просто формировал правительство во главе с князем Г.Е. Львовым. Чтение мемуаров участников этих событий оставляет ощущение, что до 2 марта большинство действующих лиц думской оппозиции либерального толка полагало, что все происходящее — в рамках дворцового переворота, — и никаких сомнений в положительном исходе дела не испытывало. В то же время появление Петроградского Совета, а еще более — Исполнительного комитета этого Совета, внесло в развитие ситуации новые штрихи. Это революционизировало массу и дало ей совершенно другие ориентиры, отличные от тех, которые выставляли лидеры либерального движения.
Характерно, что когда 1 марта на совместное заседание Временного комитета Думы и членов формирующегося Временного правительства явилась депутация Исполкома Петроградского Совета во главе с Н.С. Чхеидзе и Ю.М. Стекловым, предложившая обсудить условия поддержки Временного правительства со стороны «демократических организаций», при дискуссии пункт о форме правления в будущей России был снят с обсуждения. Как раз в это время представители Временного комитета Думы вели переговоры с великим князем Михаилом о его возможном регентстве. Однако участники переговоров не учли быстрой радикализации настроений петроградских демократических слоев населения и петроградского гарнизона.
Фактически в Петрограде в конце февраля — начале марта 1917 года параллельно происходили два процесса — попытка дворцового переворота, при достаточно широком участии представителей правящей верхушки, а, с другой стороны, быстро развивающаяся революционная ситуация, обусловленная как кризисом власти, так и массовым недовольством экономическим и политическим положением в стране» Эти два процесса как бы «наложились» друг на друга, что блокировало «иммунную систему» самодержавия, действие его защитных механизмов»
Именно в этом разгадка скоротечности и относительной легкости падения самодержавия в России. Свою роль в этом сыграла и позиция верхушки генералитета, не совсем адекватно воспринявшей происходящие события. В отречении Николая Второго эти люди видели единственный шанс спасти Россию от анархии и продолжить войну. По этой же причине русский генералитет не поддержал идею военного подавления «Петроградского бунта». Есть все основания полагать, что командование армии сознательно не пошло на крайние меры, т. к. для того, чтобы «потушить революционное движение», было необходимо снять с фронта несколько дивизий. Но это могло сказаться на ходе боевых действий. Кроме того, не исключалась возможность, что в этом случае быстро справиться с «мятежниками» не удастся, а это означало гражданскую войну в тылу в то время, когда положение на фронте продолжало ухудшаться. Это повело бы к подписанию сепаратного мира, а сама мысль об этом казалась русским генералам ужасной. А.Г. Шляпников ссылается на воспоминания генерала Лукомского, который следующим образом оценивал складывающуюся тогда ситуацию: «Решение подавить революцию силой оружия, залив кровью Петроград и Москву, не только грозило прекращением на фронте борьбы с врагом, а было бы единственно возможным только именно с прекращением борьбы, с заключением позорного сепаратного мира. Последнее же было так ужасно, что представлялось неизбежным сделать все возможное для мирного прекращения революции — лишь бы борьба с врагом на фронте не прекращалась»1. По этой же причине генералитет предпринял откровенное давление на царя через генерала Рузского, хотя сам Рузский в разговоре с императором предпочел ссылаться на мнение председателя Думы Родзянко.
Отречение Николая Второго от престола от своего имени и от имени своего сына, цесаревича Алексея, (как мы сегодня знаем — не соответствующее закону о престолонаследии, а потому нелегитимное) было следствием невероятного стечения объективных и субъективных факторов и обстоятельств. Но к этой ситуации самодержавие пришло само, в силу своих внутренних противоречий. И даже попытка перехитрить Историю, а именно отказ Михаила принять престол с указанием на то, что только Учредительное собрание должно решить вопрос о будущем строе России, попытка дать шанс монархии возродиться, привела к обратному — нарастанию анархии.
Как действовали в этой ситуации находившиеся в России большевики, каковы были их оценки происходящих событий?
С момента начала революционных событий петроградские большевики активизировали свою пропагандистскую деятельность в армейских казармах. Но полиция сработала на опережение, и утром 26 февраля собравшийся на свое заседание Петербургский комитет большевиков был арестован. Члены Бюро ЦК и несколько членов ПК избежали ареста. Оставшийся на свободе член Бюро Шляпников на основе Выборгского районного комитета создает новый ПК. Однако уже вечером 27 февраля арестованные члены прежнего ПК были освобождены революционной толпой. Рядовые большевики, по воспоминаниям Шляпникова, уже в тот момент требовали оружие и были готовы на самые активные действия. Руководящая верхушка большевиков в самом Петрограде насчитывала не более десятка человек. Разумеется, они принимали активное участие в разворачивающихся событиях, но скорее как статисты, нежели руководители. Уличные события носили стихийный характер. Главной задачей большевиков было внести свои лозунги в массовое сознание, овладеть настроениями толпы, но их для этого было слишком мало. Среди большевиков в тот момент, и это признает Шляпников, не было единства в ответе на вопрос: что можно ожидать от развивающихся событий? А ведь именно от трезвой оценки происходящего зависело и адекватное ситуации содержание лозунгов.
Часть членов ПК склонялась к идее создания боевых рабочих дружин (в традициях 1905 года), сам Шляпников настаивал на том, что главным в действиях большевиков должна быть пропаганда в казарме, присоединение армии к революционному движению. Без этого победа револю- ции, считал Шляпников, в принципе невозможна. Поэтому большевики призывают рабочих к братанию с солдатами. Одновременно в ход были пущены лозунги всеобщей всероссийской стачки, свержения самодержавия, создания «народной республики» и Временного революционного правительства. По сути, все эти лозунги были заимствованы из арсенала первой русской революции. Однако события развивались с такой быстротой, что питерские большевики оказались в положении не ведущих, а ведомых, и в дальнейшем им приходилось в какой-то мере адаптироваться к ситуации, а не создавать ее.
Малочисленность большевиков и их некоторая дезорганизация предопределили и их малое представительство в Совете рабочих депутатов, а затем и в Исполкоме Совета. Шляпников вспоминал, что первое заседание Совета происходило довольно сумбурно и избрание членов Исполкома носило случайный характер. Кто первым явился и напомнил о себе — того и избрали. Правда, Шляпникову удалось «погасить» кандидатуру Хрусталева-Носаря, бывшего в 1905 году председателем первого Петроградского Совета, а затем ставшего едва ли не монархистом. Но это был единственный отвод. Заседания Исполкома Совета проходили уже более организованно и деловито. В первые дни из примерно 30 членов Исполкома Совета только шестеро (А.Г Шляпников, П.А. Залуцкий, В.М. Молотов, К.И. Шутко и два солдата питерского гарнизона) были большевиками, и еще два человека (эсер — интернационалист П. Александрович и член «междурайонной» организации РСДРП Юренев) поддерживали в основном их программные заявления. Однако среди членов Исполкома было много социал-демократов левого толка (на платформе Циммервальда), что создавало на первых порах благоприятные условия для работы большевиков. Пока Исполком решал чисто технические вопросы о вооружении рабочих, об организации рабочей милиции и
