проблемы. Никаких реальных механизмов оздоровления внутрипартийной жизни, за исключением привлечения в нее новых членов рабоче-крестьянского происхождения, Зиновьев не предполагает. Его выступление носит явно демагогический характер.
Весьма двусмысленный характер носило выступление по данной теме основного докладчика от группы «демократического централизма» Осинского. Осинский объяснил развитие бюрократизма сосредоточением и законодательных, и исполнительных полномочий в одних руках.
Далее он замечает: «По учению буржуазных правоведов, соединение властей ведет к произволу. Но это имело место только для буржуазной демократии. В рабочей и крестьянской демократии законодательные и исполнительные полномочия могут быть объединены, ибо, если сам трудовой народ держит в своих руках всю власть, если он осуществляет ее через сплошную сеть Советов, то произвол, возникающий из соединения властей, будет произволом над самим собой, а такой «произвол», как известно, никого не пугает. Но все это можно считать правильным лишь при одном предположении: если власть соединяется в руках выборных коллегий, как в первое время это у нас и было»[396]. Таким образом, не выступая против тенденции к дальнейшей централизации системы управления, Осин- ский предлагал сосредоточить власть в руках коллегиальных органов, в том числе и Советов, вернувшись кое в чем к опыту 1918 года. Позднее, на IX съезде, Осинский аргументирует свой тезис: «Коллегия — школа взаимного обучения». (И, добавим, коллегия в какой-то степени помогает осуществлять взаимный контроль.) Осинский убежден, что концентрация власти в руках отдельных органов — неизбежный процесс, но заявляет, что грань концентрации полномочий все же была перейдена.
При этом Осинский категорически против хоть каких- то малейших шагов в сторону расширения избирательного права и уступок мелкобуржуазным партиям. Его предложения сводятся к идее втянуть в государственную работу весь пролетарский авангард, «но и только этот авангард»[397]. Многие организационные идеи Осинского брались Лениным на карандаш, хотя особо близких отношений между ними никогда не было. Вот что пишет об Осинском в своей книге С.А. Павлюченков: «Являясь чрезвычайно инициативной личностью, Осинский вечно влезал в оппозицию, постоянно к чему-то призывал, раскачивал устоявшееся и расшатывал авторитеты. В то же время этим-то он и был ценен: выступая с критикой, загадывая вперед, он брал на себя нелегкий и неблагодарный труд первопроходца во многих делах. После 1918 года Ленин не подпускал Осинского к высшим партийно- государственным должностям, держал на отдалении, в провинции (чаще всего, в должности уполномоченного ВЦИК и председателя гу- бисполкома. —
На VIII съезде Ленин сделал ценное признание, назвав октябрьский переворот революцией буржуазной: «В октябре 1917 года мы брали власть вместе с крестьянством в целом. Это была революция буржуазная, поскольку классовая борьба в деревне еще не развернулась. Как я уже говорил, только летом 1918 г. началась настоящая пролетарская революция в деревне». (Очевидно, имеется в виду создание комбедов. —
Мысль о том, что октябрьский переворот был фактически продолжением буржуазно-демократической революции, присутствует и в работе Ленина «К четырехлетней годовщине Октябрьской революции»: «Мы довели буржуазно-демократическую революцию
На восьмом съезде была принята новая программа РКП(б), фактически сохранившая положение о государстве-коммуне. Тем самым военный коммунизм (как особая форма государственного капитализма) признавался временным явлением. В программе подчеркивался классовый характер пролетарского государства и декларировалось право на насилие в отношении «эксплуататоров» и изъятие у них политических прав. В то же время в программе говорилось: «Задача РКП состоит в том, чтобы вовлекать все более широкие массы трудящегося населения в пользование демократическими правами и свободами и расширять материальную возможность этого». Таким образом, в программе в очередной раз декларировалась давняя идея Ленина о возможности сочетания диктатуры в отношении буржуазных классов и демократии для избранного пролетарского меньшинства. По существу, это очень напоминало вывернутую наизнанку античную демократию. Позднее Ленин развил свои идеи в работе «Детская болезнь левизны в коммунизме», признав, что организуемая им модель власти очень напоминает олигархию. Данная модель предполагала, что диктатуру осуществляет организованный в Советы пролетариат, которым руководит коммунистическая партия. Партией же, собирающей ежегодные съезды, руководит ЦК из 19 человек, но текущую работу ведут еще более узкие коллегии — Политбюро и Оргбюро. Юренев в своей книге констатировал: «На 8-м съезде партия, как мы ее привыкли знать — капитулировала перед государством, в конечном счете перед не от нас зависящими обстоятельствами»[403]. Это было признание того, что без слияния с государственными структурами, находясь «над государством», партия осуществлять свои цели просто не могла. Ленин еще более откровенно заявил об этом в своей книге. «Детская болезнь левизны…» была написана в мае 1920 года для своих и западных коммунистов, как обобщение проделанного опыта, но это отнюдь не означало возведение этого опыта в абсолют. Ленин признавал, что его решения каждый раз зависели от конкретных реальных обстоятельств. Хотя потом, уже в сталинские годы, эта работа, как и многие прочие, была канонизирована именно в качестве теоретического труда, обогащающего марксизм.
Написанию этой работы предшествовал IX съезд РКП(б), проходивший в марте-апреле 1920 года под знаком полного разгрома Деникина и Колчака. Победа в гражданской войне считалась уже предрешенной, и