БОЛЬШЕВИЗМ Шахматная партия с Историей

съезде партии Л.Б. Красин) подпольной организации, отчужденной от самой партии. Этого противоречия как раз и не учел Ленин, он не учел, что в условиях, когда партия растворилась в государственном аппарате, резолюция «О единстве партии» создает фундамент для авторитарной диктатуры одновременно и в рамках партии, и в рамках государства, что ведет к огромной концентрации власти, исключающей любую демократию. Впоследствии это явление назовут тоталитаризмом. Вряд ли Ленин сам стремился к такого рода диктатуре, его роль лидера сложилась исторически и была подкреплена авторитетом создателя партии. Но для Ленина к этому моменту было свойственно весьма своеобразное понимание внутрипартийной демократии. Как уже отмечалось выше, он понимал ее как право апелляции рядовых членов партии (равно как и членов ЦК) к высшему органу (съезду) в случае возникновения разногласий по жизненно важным вопросам. Когда на X съезде Рязанов внес предложение вообще запретить выборы на съезд по платформам, Ленин резко выступил против: «Я думаю, что пожелание т. Рязанова, как это ни жаль, неосуществимо. Лишить партию и членов ЦК права обращаться к партии, если вопрос коренной вызывает разногласия, мы не можем. Я не представляю себе, каким образом мы можем это сделать! Нынешний съезд не может связывать чем-либо выборы на будущий съезд: а если будет такой вопрос, как, скажем, заключение Брестского мира? Вы ручаетесь, что не может быть таких вопросов? Ручаться нельзя. Возможно, что тогда придется выбирать по платформам… Если наша резолюция «О единстве» и, конечно, развитие революции нас сплотит, то выборы по платформам не повторятся. Урок, который мы получили на этом съезде, не забудется. Если же обстоятельства вызовут коренные разногласия, можно ли запретить вынесение их на суд всей партии? Нельзя!» Вопрос был только в том, что число старых большевиков, способных отстаивать свою точку зрения и апеллировать к партии, стремительно сокращалось. Партия качественно изменилась уже к 1921 году. Теперь в партии доминировал люмпен. Очевидно, на подобные нюансы Ленин просто не обращал внимание. Он жил борьбой конкретной минуты, в период кризиса 1921 года резолюция «О единстве» помогла ему овладеть ситуацией, а большего в тот момент и не требовалось. О том, что ситуация может измениться с помощью данной резолюции, он вряд ли задумывался. Правда в том, что Ленин не был теоретиком. Как говорилось выше, это был эмпирик и игрок, исходивший при принятии решений из данности каждой новой ситуации. Но анализ на уровне теории давался ему с большим трудом, к тому же именно в эти месяцы резко ухудшается состояние его здоровья. Ему необходимо было сохранить существующую модель отношений между руководством партии и ее низами, и он сделал это. Судя по всему, он считал эту модель оптимальной, особенно в условиях частичной реставрации капитализма. Он всерьез воспринял угрозу буржуазного перерождения, о возможности которой заявили сменовеховцы. В своем выступлении на XI съезде партии он заявил: «Такие вещи, о которых говорит Устрялов, возможны, надо сказать прямо. История знает превращения всяких сортов; полагаться на убежденность, преданность и прочие превосходные душевные качества — это вещь в политике совсем не серьезная… Сменовеховцы выражают настроения тысяч и десятков тысяч всяких буржуев или советских служащих, участников нашей новой экономической политики. Это — основная и действительная опасность». Как верно подметили некоторые исследователи, на этом съезде ни сам Ленин, ни делегаты съезда ни разу не упомянули слова «термидор», хотя об угрозе буржуазного перерождения говорили много. Это говорит о том, что эта угроза ассоциировалась с утратой политической власти в условиях нэповского эксперимента, но никак не с перерождением верхушки партии. А возвращение к демократическим принципам 1917–1918 годов, по мнению Ленина, делало эту угрозу реальной, так как крестьянство получало определенное экономическое влияние, которое легко могло перерасти и в политическое. Ситуация изменилась, удержать власть в крестьянской стране можно было только монополизировав власть. Ленин адекватно оценивал реальное положение вещей. Ему удалось изолировать и дискредитировать «рабочую оппозицию», воспользовавшись корпоративной узостью ее лозунгов. В резолюции «О синдикалистском и анархистском уклоне в нашей партии» было заявлено о неправильной постановке вопроса об отношениях между партией и широкими беспартийными массами, приводящей к подчинению партии беспартийной стихии, что было признано коренным отступлением от марксизма. Пропаганда идей «рабочей оппозиции» была признана несовместимой с принадлежностью к Российской Коммунистической партии. Однако «рабочая оппозиция», формально подчинившись решениям съезда, сохранила организации в Донбассе, Москве, Самаре, Омске, Перми, Николаеве и некоторых других городах. Лидер «рабочей оппозиции» Шляпников, избранный членом ЦК (очевидно, чтобы он был на виду и под контролем) пытался продолжать отстаивать свои взгляды, апеллируя к советской системе 1918 года. В августе 1921 года Ленин попытается на совместном пленуме ЦК и ЦКК исключить Шляпникова из ЦК и из партии, но потерпит в этом вопросе поражение (не хватит трех голосов), а это говорит о том, что в верхах партии еще сохранялись большевистские традиции внутрипартийной демократии и ленинская тактическая линия поддерживалась далеко не всеми членами ЦК.

Надо также отметить, что с января 1921 года начинает выходить «Дискуссионный листок» для свободного обмена взглядами между членами партии, в августе 1921 года при Московском комитете РКП(б) был открыт Дискуссионный клуб. Однако свобода дискуссии мало влияла на конкретную политику партии, что дало повод Шляпникову уже на XI съезде заявить: «…партия в целом, как живой организм, в политической жизни не участвует»[432].

На фоне ожесточенной борьбы ленинской группы с разного рода оппозиционными группировками необходимо проследить и логику трансформации взглядов самого Ленина на политику «военного коммунизма». Громадное влияние на эту трансформацию оказал анализ реальной экономической ситуации в стране, вновь столкнувшейся с угрозой голода. Особую тревогу у Ленина вызывала Сибирь, где крестьянство, еще недавно помогавшее большевикам громить Колчака, с оружием в руках выступило против Советской власти. Делегатам X съезда от сибирских организаций едва ли не с боями пришлось пробиваться в европейскую Россию.

Уже 4 февраля 1921 года, выступая на Московской конференции металлистов, Ленин заявил, что продразверстка «не только не отвечает интересам крестьянских масс, но также и губительным образом отражается на положении рабочего класса»[433]. Прежде всего, в виду имелся разрастающийся продовольственный кризис в городах, фактически — голод. Объясняя через месяц в записке на имя Цюрупы свое видение трансформации административнораспорядительной системы, Ленин писал: «Центр тяжести вопроса — «оборот», свободный хозяйственный оборот для крестьянства. Вы в это недостаточно вникли… Вся суть в том, чтобы уметь двинуть оборот, обмен (и за границу вывоз с юга и обмен с заводами). Иначе крах»[434]. Скорее всего, Ленин имел в виду безденежный, натуральный по форме товарооборот. В записке Н.И. Бухарину, написанной уже в апреле 1921 года, Ленин детализирует формы такого товарооборота, исходя из того, что в руках советской власти находится товарный фонд и его оптовая (железнодорожная) перевозка: «Что делает пролетарская государственная власть с этим фондом? Продает его (а) рабочим и служащим за деньги или за их труд без денег (в) крестьянам за хлеб Как продает? Через кого? Через комиссионера (=торговца) за комиссионный процент. Предпочтение оказывает кооперации (стараясь поголовно организовать в нее население)»[435].

Но уже через полгода, в своей речи на VII Московской губернской партийной конференции 29 октября 1921 года, Ленин был вынужден признать: «С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля»[436].

Таким образом, можно констатировать, что Ленин сдавал позиции военно-коммунистической диктатуры постепенно, под давлением объективных реалий, мотивируя эту сдачу одним: надо выжить! Это не было теоретическим переосмыслением опыта «военного коммунизма», это был эмпирический учет и анализ реальных возможностей. Однако громадная часть партии большевиков (и тех, кто вступил в нее в годы гражданской войны, и часть старых большевиков) новую политику в области народного хозяйства приняла в штыки. Партийные билеты стали нередко швырять на стол секретарю ячейки, многие уходили в банды, примириться с легализацией «буржуя» после трех лет гражданской войны оказалось не просто. Чтобы придать этому процессу официальный характер, Центральный Комитет объявил официальную чистку партии[437], которая продолжалась с 15 августа до конца 1921 года. За этот период было исключено (или добровольно вышло) из партии 159 355 человек, что составило 24,1 % от