правильно части тела (нос, глаза, уши и т. д.), но не разбирается, где правое, где левое, верх и низ показывает правильно, вольная охотно занимается с врачом и психологом. Но у больной в конце первого месяца пребывания в клинике резко меняется состояние, она агрессивна, возбуждена, замахивается на персонал, кричит: «Вы - воровки, вы - гадкие!» Соседке по кровати говорит: «Какая мерзость сидит на кровати!» Пытается бежать к двери: «Пустите, папа строгий, он будет ругаться». Кричит, когда задерживают: «Как вы смеете!» Во время обхода отказывается беседовать: «Мне некогда, надо идти». В кровати спокойно не лежит, суетливо перебирает одеяло, простыню, халат - то одевает, то раздевает. От лекарства отказывается. Иногда при виде врача оживляется и говорит: «Вы знаете, сегодня особенно сильно болит голова, что-то ужасное». Сжимает при этом голову. - «Где болит голова?» - «Вот здесь, вот здесь». Раздражается, сжимает виски, затем показывает на затылок. - «Как болит?» - «Ну, болит, болит голова...» Считает, что она находится в больнице. - «Вы больны?» - «Да, больна». - «Что у вас болит?» - «Голова болит...» Опять начинает говорить о головной боли!
Больная избирательно относится к врачам, не любит говорить с врачами-женщинами. «Уходите, уходите, что вам нужно...» Замахивается на врачей-женщин. Происходит разговор с психологом (Биренбаум): «Почему вы меня не любите?» - «Не люблю». - «Но я ведь врач». - «Но я - в халате?!» - «Этого еще мало для врача». Врач-мужчина начинает убеждать больную, что психолог является врачом, тогда больная говорит: «Если она врач, то наверно вначале». Это осмысленные, не лишенные остроумия ответы больной тонут в потоке бессвязной, разорванной речевой продукции. Она возбужденно кричит на спокойно лежащую больную, ругает ее. Двигательное речевое возбуждение продолжается несколько дней, а затем больная постепенно становится вялой. Чаще при обходе жалуется на головную боль: «У меня ужасно болит голова». Сжимает виски. Тревожна, прячет туфли, простыню и наволочку. Говорит, что ночью был бандит, ее душил (показывает на горло), повалил ее, ломал руки: «Я потеряла сознание и бредила». Показывает на небольшие кровоподтеки на руке после взятия крови на Р. В. «Вот, вот бандит... вот так, вот так»... тычет пальцем в руку. Больная вяла, спонтанная речь несвязна, бедна, неохотно отвечает на вопросы, возвращается во время разговора к бандиту. Тревожное состояние у больной продолжается недолго; она больше не жалуется на головную боль. На вопрос, как себя чувствует, отвечает: «Прекрасно, прекрасно, доктор». Но у больной нет прежней эйфории, приветливости, благодушия, она избирательно говорит с врачами, с мужчинами охотнее вступает в разговор, от эксперимента отказывается. Часто на вопрос не отвечает: «Что вам надо, у меня нет смекалки». Сердито отворачивается к стене. Неожиданно в высказываниях больной появляется новое, она начинает говорить о ребенке. Вначале она говорит, что родился ребенок, которому очень рад отец, все домашние, а затем начинает утверждать, что ребенок у нее в животе.
Привожу выдержки из дневника.
19.XI. Больная сидит на кровати, держит в руках свернутую простыню, туфли запрятала под подушку. Увидев врача, улыбается, протягивает руку и начинает спонтанно говорить: «Здравствуйте, почему я долго не была, я хотела пойти, я пришла, вы пришли, пришел папа, Александр. Поздравляю, чудный ребенок. Поздравляю вас с ребенком (больная вначале говорит тихо, при упоминании о ребенке повышает голос, оживляется, жестикулирует) О какой чудный ребенок, какой чудный ребенок! Я пришла домой и увидела у папы ребенка, какою чудного ребенка, маленький ребеночек, вот такой (показывает на мизинец)...»
«Я пришла домой и пошла домой, захотелось кушать, я пришла домой и что же оказывается... маленький ребенок. О, какой чудный ребенок Папа в восторге, папа не знает, что делать. Он три дня ждет ребенка». - «Как зовут ребенка?» - «Александр, Александр»... повторяет несколько раз и опять начинает говорить, какой чудный, хороший ребенок и как рад ему отец. На вопрос, сколько времени ребенку, отвечает: «Чудный ребенок». При многократном вопросе, сколько же лет ребенку, больная отвечает. «Это невозможно, это невозможно, ребенок маленький, маленький - чудный ребеночек». Во время эксперимента также говорит только о ребенке: «Важно только ребенок», все ответы на вопрос сводит к ребенку. Врач спрашивает: «Вы курите?» - «Нет, никогда в жизни, что - с ума сошла?» - «А ребенок курит?» - «Что вы, это глупость». - «Вы сами говорили, что ребенок курит». - «Нет, это три раза ложь» - энергично отрицает, что она курит и курит ребенок, нельзя также больной внушить, нельзя убедить больную, что отец низкого роста, некрасив, больная неизменно повторяет: «Папа красивый, высокий, он ходит вот так!» ... щелкает пальцами, марширует по комнате, высоко приподымает голову, отбивает такт руками. На головную боль больная не жалуется.
20-21.XI. Больная по-прежнему говорит только о ребенке, рассказывает, какая у него широкая грудь, какой он чудный, красивый: «Чудные волосы, красивые брови»... Описание наружности ребенка начинает на русском языке, а затем переходит на немецкий, сильно жестикулирует, почти декламирует, когда описывает наружность ребенка; но больная сильно раздражается, когда врач начинает упорно спрашивать, сколько времени ребенку, начинает кричать, волноваться, стучать по столу кулаком: «Это глупо, это глупость. У вас нет смекалки». Но рольная опять начинает спокойно описывать ребенка и восторгаться, когда не задают ей вопроса о возрасте ребенка. Иногда больная говорит, что ребенок ее, она - его мать, но чаще она упорно говорит, что это ребенок сестры Юлии, зовут его Александр, папа рад ему, все рады ему.
23.XI. Больная сидит на краю кровати, лицом к стенке, обе подушки прислонены к стене, простыню скрутила жгутом, держит в руках (заявляла перед этим другому врачу, что это кукла). Сидя на кровати, слегка жестикулировала, сама с собой говорила, при подходе к кровати врачей подавала руку только врачу-мужчине, врачу-женщине и психологу-женщине не подала руки. На вопрос, что она делает, отвечает: «Я была дома». Женщина-врач спрашивает: «Где ребенок?» Больная вдруг раздражается, кричит: «Какое вам дело? Как вы не воспитаны!» Когда врач-женщина задает вопрос о ребенке, больная волнуется, кричит по-немецки о том, что врач невоспитан, нахален и т. Д.: «Что вы здесь стоите, что вам надо? Вы дадите папиросу и думаете, все будет хорошо?» Когда психолог предлагает папиросу, больная отказывается: «Я с ума не сошла». Психолог спрашивает: «Я курю, значит я сошла с ума?» Больная отвечает: «Как вам угодно». При этом отворачивается сердито к стене. Когда врач-женщина продолжает упорно спрашивать о ребенке, больная кричит: «У вас нет смекалки», при этом несколько раз повторяет «смекалка». При волнении происходит соскальзывание, вместо слов «смекалка» начинает говорить «скалка», а также «девочка - Верочка, кукла - кука». Спокойно говорит, когда эти же вопросы повторяет врач-мужчина. При показывании предметов (ключ, карандаш и т. д.) правильно их называет и отказывается назвать их психологу-женщине и врачу-женщине. При уходе не подает им руки, подав руку врачу-мужчине. Врач- мужчина начинает убеждать больную подать руку женщинам,- больная смеется, грозит пальцем врачу- мужчине и со смехом говорит: «Ох, вы лиса!»
27.XI. Больная говорит, что ребенок теперь у нее в животе: «А все-таки ребенок у меня в животе. Вы, доктор, не молчите (вместо „молчите“). Ну, чем же я виновата? Ну, я уже решила, что лучше повиноваться (т. е. виновата) Вчера был отец, а у меня была дочка, я получила дочку. Когда будет отец я уже не пойду. У меня все-таки ребенок. Я это сама сделала, пришла к самому старшему доктору, я пришла, я видела, я была очень довольна, мне было понятно, что мне не нужно, то не нужно, можно опять. Я уже пришла, я ушла». Затем больная несколько раз подряд повторяет, что ребенок у нее в животе, хлопает себя по животу: «Ребенок уже лежит здесь, вот здесь. Этот доктор замечательно, это замечательный. Он не хотел, вы не хотели, я хотела, я пришла, все что нужно было сделано».
Разговоры с больной о ребенке - стойкие и длительные. Ее можно ненадолго убедить, что ребенка нет, но потом она опять начинает говорить о ном. В речи больной появляется во время этих высказываний особенно отчетливо:
1) что она говорит не то, что хотела бы сказать, это видно из записей ее речи;
2) частые соскальзывания, как, например, смекалка - скалка, кукла - кука и т. д. Соскальзывание идет внешне по звуку;
3) а затем чаще стала повторять во время разговора бессмысленный набор слов: ох ты, так ты, мохты, вохты и т. д.
Например, говорит врачу: «Идите, идите уже, идите, по своему тохту. Ох ты, тохты, идите мохты, вохты» и т. д. Во время немецкой речи она часто говорит «корова, ключ» и т. д.
Таким образом, у больной во время речи резко выявляются парафизические явления, персеверация, повторяемость бессмысленных слов, соскальзывание внешне по звуку и т. д.
Родных не узнает, не узнает и своего изображения в зеркале...
