Можно состояние составить.
Это было сказано в высшей степени хладнокровным тоном. Я отшатнулся. Он не заметил, поглощенный всецело своими мыслями, и продолжал восторгаться.
– Мясоедов много заработал, но и мы… от всякой пакости кинематографу должно что-нибудь очиститься.
ПРИМЕТЫ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ
Приготовление кисетов с махоркой на квартире актрисы О. В. Некрасовой
Кинематограф установил налог на преступления. Я должен заработать на Мясоедове. Сенсационная фильма!
– Послушайте, – сказал я, – вы понимаете свои слова? Ведь это слишком – даже для кинематографического деятеля.
Он не понимал. Он был способен только восторгаться.
– “Предательство полковника Мясоедова”! Каков заголовок? Сенсационнейший боевик… Мы добудем разрешение и немедленно примемся за съемку. Все предварительные работы уже закончены. Есть даже актер, который будет играть полковника Мясоедова.
Киноафиша
– Неужели нашелся?
– А что? Ведь кинематограф – искусство. Надо отбросить всякую щепетильность, если служить искусству. Вот только относительно разрешения не знаю…
Деятель спохватился:
– Но только это тайна. Я боюсь, что какой-нибудь еще кинематографический деятель узнает о нашей идее. Вы знаете, что такое “срыв”? Это – если одна фирма готовит картину, а другая перехватывает содержание и выпускает раньше.
– Мне кажется, что вы можете не беспокоиться. Хотя ваш боевик о Мясоедове будет и очень сенсационен – вряд ли кто-нибудь соблазниться лаврами X.
– Не соблазнится? Вы их не знаете, деятелей! Непременно сорвут!..
Итак, я делаю опыт. Я рассказал кинематографическую тайну во всех подробностях. И буду ожидать – неужели картины о предательстве Мясоедова будут выпущены сразу несколькими фирмами?
Этого трудно ожидать – даже от кинематографических деятелей».
В фельетоне речь идет о полковнике Мясоедове, долгое время пользовавшемся покровительством военного министра Сухомлинова. Когда на фоне военных поражений в обществе заговорили о засилье немецких агентов в самых высших сферах, Мясоедов был в спешном порядке осужден как шпион и повешен. По мнению всех здравомыслящих людей, эта темная история имела слишком деморализующее воздействие, чтобы еще служить сюжетом для «сенсационнейшего боевика».
Однако кинематограф, бурно развивавшийся в годы войны, породил не только беспринципных кинодеятелей, готовых ради прибыли вывести на экраны даже кровавых убийц вроде Сашки-семинариста. Постоянная востребованность и высокие заработки привлекали в кинематограф лучшие художественные силы России. Так, в 1916 году газеты сообщали, что для руководства съемками фильмов «Джоконда» и «Человек, который смеется» в Москву собирался приехать режиссер петроградского Малого театра Мейерхольд. В том же «Сашке-семинаристе» главную женскую роль сыграла балетная актриса В. Кашуба.
Пресса обращала внимание на ухудшение материального положения артистов, вызванное войной.
Репетиция в съемочном павильоне
Например, из-за прекращения заграничных гастролей, которые устраивал Дягилев, многие актеры лишились хороших заработков. А в кинематографе платили более чем прилично. Один из журналистов приводил такое сравнение: весьма средняя актриса, которая в театре могла рассчитывать на жалованье 30–40 рублей в месяц, только за день репетиции перед съемками получала 20 рублей. Стоит ли говорить о заработках звезд экрана.
Московский кинематограф в годы войны испытывал не только экономический подъем, но и переживал трудности. Скажем, летом 1915 года, когда для размещения раненых в Москве понадобилось в срочном порядке изыскать новые помещения, комиссия при градоначальнике признала желательным занять под госпитали места развлечений. Наряду с залами для проведения балов и свадеб кинематографы были названы в числе первых и оставались лазаретами вплоть до апреля 1916 года.
Другие удары по «электротеатрам» были нанесены командующим Московским военным округом генералом Мрозовским – приказами о введении режима экономии электричества. Из-за перебоев с подвозом топлива для электростанций такие приказы появлялись трижды: 3 ноября 1915 года, 15 апреля 1916 года и 16 февраля 1917 года. Последний из них был особенно суровым:
«1) Воспрещается электрическое освещение реклам, вывесок, выставочных витрин в торговых и иных заведениях, а также наружное электрическое освещение театров, кинематографов, магазинов, ресторанов, клубов и прочих помещений общественного пользования.
Примечание. Допускается электрическое освещение подъездов вышеуказанных помещений общей силой не свыше 25 свечей, за исключением Императорских и частных театров, для каждого из которых допускается на время съезда и разъезда публики общая сила света наружного освещения не свыше 200 свечей.
2) Цирки, театры-варьете, кинематографы и другие помещения для зрелищ и увеселений должны быть закрыты не менее одного дня в неделю, который сообщается администрацией этих заведений для сведения градоначальнику.
3) В театрах и упомянутых в п. 2 заведениях зрелища должны начинаться не ранее 7 час. И кончаться не позднее 11 час. вечера; дневные представления в театрах разрешаются в воскресные и праздничные дни от 12 до 4 час.; представления в кинематографах не должны продолжаться более 3 час. в будние дни и 6 час. в праздничные дни.
4) Все рестораны, кафе и прочие заведения трактирного промысла, за исключением ночных чайных, должны быть закрываемы не позднее 11 час. вечера.
5) Сила внутреннего освещения в театрах (кроме сцены), кинематографах и прочих увеселительных предприятиях в клубах, кафе, ресторанах 1-го и 2-го разрядов и прочих заведениях трактирного промысла, а также в магазинах и прочих торговых предприятиях должна быть уменьшена на 50 % и на вокзалах на 25 % по сравнению с силой света в соответствующее время 1916 г.
Примечание. После закрытия магазинов допускается лишь дежурное освещение».
За две недели до появления этого постановления, когда в целях экономии было отключено уличное освещение, однако места развлечений продолжали призывно светить огнями, поэт-сатирик Дон-Аминадо опубликовал стихотворение «Свет и тени». Кинематографу в нем были посвящены такие строки:
Упоминались в стихотворении и другие популярные среди москвичей места проведения вечернего досуга – рестораны:
О московских ресторанах мы достаточно подробно рассказывали в предыдущей книге, поэтому на этот раз ограничимся лишь упоминанием некоторых фактов, связанных с войной.
Начнем с «сухого закона». В начале ноября 1914 года газеты сообщали, что из-за полного запрета на продажу спиртных напитков прекратила торговлю половина ресторанов Москвы. По прогнозам репортеров, перед перспективой полного закрытия оказалось около трехсот ресторанов и трактиров.
