роста от роста материального. Возникает неминуемая задача — ликвидация этого разрыва.
Задачу психического строительства человека выполняют наука, философия и искусство.
Капиталистический мир, мыслящий историю как борьбу всех против всех, церковь, стремящаяся внести в это страшное бытие поправку, обещая, вместо неизбежной войны здесь, дать вечный мир там, за гробом, и пролетариат, строящий буржуазный мир — свою тюрьму, — все это порождает нездоровые пессимистические миросозерцания. С одной стороны — индивидуализм, — психическая крепость личности, воюющей против всех, нора тарантула, откуда можно мыслить мир как представление и предаваться горькой мечтательности; с другой — мелкобуржуазный «социализм», мыслящий человечество как муравейник, трудящийся в круговороте рождений и смерти.
И там и там труд — обреченность, вечное проклятие.
Горькое и жгучее отвращение должен испытывать большой художник, бредущий по дантовым кругам буржуазного мира.
Все бесцельно, — нельзя же назвать целью редкую Удачу личного короткого счастья. И само искусство — бессмысленное и праздное занятие для обжор, эпикурейски испивающих последний глоток вина.
Мы понимаем не так. Человечество не муравейник. Человечество — это высшие и руководящие формы природы, развивающиеся в сторону от инстинктов к разуму. Человечество обуздывает, подчиняет и планирует природу — ее силы и законы. Цель: освобождение человека от того труда, который могут и должны выполнять машины и автоматы, чтобы высшие силы, силы разума, могли свободно и безгранично развиваться, чтобы природа человека использована была производительно, во всем мыслимом размахе творчества.
Социализм — это раскованные творческие силы человечества. Впереди — сотни великолепных веков счастья, какое сейчас нам и не снится.
Цель всех усилий — человек, — высшая творимая и творческая форма природы.
То, что мы назвали «отставанием», происходит также и потому, что новое в человеке, — его отношение к обобществленному труду, к новым формам общественной и частной жизни, становление личности в коллективе и т. д., - еще не зафиксировано с достаточной точностью ни в самом сознании человека, ни в литературе, не названо словом, не определено.
За семнадцать лет революции возник тип (вернее — типы) нового человека, но черты его разбросаны и не выявлены, и носители этих черт сами еще недостаточно четко сознают их. Здесь начинаются важнейшие задачи литературы, в частности — драматургии.
На примерах прежних эпох мы знаем, какое могущественное влияние на формировку общества оказывает художественно оформленный тип нового (для данной эпохи, для данного общества) человека. Три поколения женщин дворянского-интеллигентского общества воспитывались на тургеневской героине. Величие и значение Бальзака в том именно, что из хаоса послереволюционного французского буржуазного общества он извлек и оформил нового человека девятнадцатого столетия.
Литература вторгается в психику масс, чтобы найти в них разбросанные части нового человека и в виде типа вернуть его массам.
Литература запечатлевает пройденный путь, — вслед за двигающимися массами по их пути развертывает пестрое полотно истории.
В своих наиболее вдохновенных достижениях литература забегает вперед, провидя будущее, — как бы берет жизнь на буксир.
Таковы три основные задачи литературы. Так мы понимаем наше социалистическое искусство. Задачи его не подсобны и не служебны, как у искусства капиталистического мира, где идет торопливая перестройка ни к чему уже более не пригодного гуманизма в коричневый террор фашизма.
Наше искусство — один из творческих процессов строительства новой истории человечества.
Одна из важнейших задач литературы — создать из живого материала эпохи тип нового человека, ведущий тип героя нашего времени.
Прежде всего: такая задача выполнима только при участии в творчестве обеих сторон — художника и живого материала, писателя и читателя, драматурга и зрителя. Искусство не может быть односторонним, как пытались доказать когда-то символисты, презиравшие «толпу», воспринимавшие мир как свое представление. Литературное произведение существует постольку, поскольку оно воспринимается массами, находит в них живой отклик.
Словесная ткань, слова, сочетания слов должны быть расшифрованы читателем, должны снова превратиться в духовную энергию, иначе они навсегда останутся черными значками на белой бумаге, как некоторые, навсегда закрытые письмена давно умерших народов. В свою очередь духовная энергия читателя, трансформированная в идеи, жесты и поступки, снова возвращается к писателю, который находит свое бытие в социальной среде.
Трагедия Анны Карениной сегодня уже пустое место, потому что колесо паровоза, под которое легла голова Карениной, для современной женщины не единственный выход разрешить противоречия любовной страсти и общественного порицания. Трагедия мадам Бовари жива, потому что еще жива во всей остроте противоречий мещанская среда.
Нигде с такой неумолимостью не заметна кровная связь этих двух составных частей искусства, — художника и массы, воспринимающей его творение, как в театре. Театр — это организованное, празднично-приподнятое, решающее место встречи социальной среды с личностью, выдвинутой этой средой, чтобы выполнить заказ о познании и оформлении этой среды.
Социальный заказ в мыслимых нами формах социалистического реализма несравненно сложнее и глубже, чем это еще недавно понималось некоторыми литературными группами. Там были кое-как наряженные в человеческое платье очередные темы, говорящие в свете рампы человеческими голосами.
Такие агитки и плакаты зрителю семнадцатого года республики не нужны, и они вредны, потому что, подменяя собою высокое искусство, они заставляют неискушенного зрителя предполагать, что искусство, вообще говоря, неправдивая, крикливая и скучная вещь.
О чем говорят сегодня на районных, городских, областных конференциях читатели и зрители, — пролетариат, относящийся с величайшей сознательностью, серьезностью и страстью к мировым задачам советской литературы?
Они говорят писателям: вы нас недостаточно знаете, вы часто просто выдумываете нас, в персонажах ваших книг и пьес мы еще не узнаем самих себя.
С пролетарской решительностью читатели ставят перед писателями основной вопрос социалистического реализма — о создании типа эпохи, то есть синтетически, наблюдением и творчеством, собранного из потока жизни полноценного и полнокровного персонажа (пьесы, романа), в котором читатель узнает свои черты, свой героизм, свои ошибки, свое трагическое и свое смешное и через это осознает самого себя.
Театр — наиболее трудная и, вместе с тем, наиболее совершенная форма искусства. В театре единственный объект искусства — человек. Человек, как он есть, без всяких подсобных предприятий, в виде описаний, лирических отступлений от автора или заговора слов (в стиле Андрея Белого).
Перед драматургом — голый человек — духовный мир, высшее явление природы, со всем наследством миллионов пролетевших веков и всеми возможностями будущих тысячелетий, противоречивый, всегда борющийся, всегда определяющий свое бытие революциями и строением социальной среды, творящий идеи и воплощающий их, удивительный мир, заключенный в комочке нервов под черепной коробкой.
Таков объект драматургии. Единственный метод, которым можно познать и отобразить его, — это реализм, то есть метод художественного обобщения действительности.
