- У тебя очень милая комната, - пробормотал он из вежливости. Хотя сказать хотелось что-то совсем другое.
- Я единственная девушка во всем храме, поэтому мне не надо ее ни с кем делить, - улыбаясь, сообщила ему Юки, указывая на одинокий матрац, расстеленный посреди комнаты. – Садись, хочешь поговорить со своими близкими? Я могу их вызвать.
- Я не знаю, стоит ли, - замялся Николас.
- Давай попробуем, - она заговорщически ему подмигнула, и юноша просто не смог устоять.
- Что я должен делать?
- Просто дай мне руку, - ее маленькая белая ладошка легла в его широкую, огрубевшую за время странствий руку. – Гм, ничего не выходит. Дай вторую. Все равно не получается. Это странно…
- Что странно? – забеспокоился Николас.
- Я не вижу, - удивленно развела руками девушка.
- Так может они все-таки живы? – с надеждой спросил юноша.
- Нет, ты не понимаешь. Обычно я могу вызвать любого умершего родственника человека до третьего колена. А у тебя я вообще никого. Как будто ты не человек вовсе, - озадаченно заметила девушка.
- Ты видишь мертвецов, каждый раз, когда кого-то касаешься?
- Я медиум. Таков мой дар, - пожала плечами девушка. – Нет, ну вообще-то физический контакт мне нужен, чтобы вызвать кого-то определенного. Обычно я вижу лишь тех, кого не забрали жнецы.
- Знаешь, я как-то раз видел Жнеца, - вдруг вспомнил Николас.
Девушка неожиданно нахмурилась:
- Как видел? Но для этого ты должен был умереть.
- Но я жив. Думаю, тогда я просто был на грани.
- Даже если и так, ты не должен был запомнить встречу с ним, - покачала головой Юки, продолжая гладить его ладони. – У тебя очень холодные руки.
- Они всегда были такими, сколько я себя помню, - пожал плечами Николас. – А это плохо?
- Нет, наверное, ты в прошлой жизни умер в месте, где было очень холодно, - задумчиво ответила Юки. – Как будто этот холод не отпускает тебя даже сейчас… Нет, все-таки ты человек, если у тебя была прошлая жизнь. Только почему-то все родственные связи разорваны. Тебе никогда не снятся страшные сны?
- Нет, тревожные – иногда, но страшные... Я бы не назвал их страшными. Меня скорее бессонница мучает, чем кошмары, - пожал плечами юноша.
- Бессонница бывает от перенапряжения, - Юки перешла на свой обычный непринужденный лад. – Хочешь я помогу тебе расслабиться?
Николас опешил от ее предложения и прежде, чем он успел что-нибудь ответить, девушка стянула с него рубаху.
- Ты такой худой, - неодобрительно заметила она.
- Я никогда особо плотным не был, а во время путешествий нет возможности много и хорошо питаться, - попытался зачем-то оправдаться Николас.
- Ну, это ничего. Мы здесь тебя живо откормим, - весело ответила ему девушка. – Ложись, не бойся, тебе будет приятно, я обещаю.
Юноша лег на живот и закрыл глаза. Мягкие нежные руки запорхали по его спине, разглаживая напряженные мышцы. По телу расплывалась блаженная нега. Николас перевернулся на спину. От усилий на бледном лице девушки загорелся яркий румянец. Несколько прядок выбились из высокой прически. Он, наконец, решился. Притянул к себе и поцеловал. Жадно, со страстью, которую он прежде никогда не испытывал. Сердце забилось в груди, как бешеная птица. По спине пробежали мурашки. Было хорошо, действительно хорошо в первый раз в жизни.
Прошло полтора года с тех пор, как он впервые появился на пороге Храма Ветров. Теперь это место стало ему более родным и близким, чем собственный дом. Жизнь здесь текла медленно и безмятежно, превращая каждый день в праздник.
Настоятель Кадзума с энтузиазмом взялся за его обучение, назначив по три тренировки в день: утренняя – для тела, дневная – для меча, и вечерняя – для духа. С утренней тренировкой проблем никогда не было. Он любил лазать по скалам, в поисках птичьих гнездовий или редких мхов для зелий Эглаборга, нырять в океане за жемчужницами для храмовых поделок или просто танцевать вместе на церемониях вместе с Юки. Дневная тренировка была посвящена искусству фехтования. Николас не знал, кому она доставляет большее удовольствие: ему или настоятелю Кадзуме, у которого впервые появился достойный противник, который при удачном стечении обстоятельств мог одержать над ним победу. А вот с третьей все оказалось намного сложнее. Его дух, как говаривал настоятель, никак не хотел быть укрощенным. То ему не давали покоя воспоминания о погибшей семье, то чутье на демонов начинало бунтовать, крича во все горло о невидимой опасности, то отношения с Юки не позволяли сосредоточиться. Поэтому в последнее время вечерняя тренировка стала еще и утренней, и дневной. Рубцы от печати сходили с руки очень медленно. Зато Николас научился передвигать хрупкий фарфор, не оставляя на нем трещин.
В перерывах между тренировками, Николас помогал настоятелю в храмовой кузнице, где они переплавляли пожертвованный хлам в оружие и украшения, которые Йоси продавал или выменивал в деревушке у подножья Кадзеямы. Но основной доход храму приносила плата за очищение окрестных земель от демонов-йокаев. Примерно раз в неделю из деревень приходили слезные просьбы о том, чтобы храм избавил их от грабежей Оньи или гнева мононоке{57}. Настоятель часто отправлял Николаса и Йоси разобраться с разбушевавшимися демонами. Однако оборотень в последнее время стал совсем угрюмым и отказался ходить на охоту с Николасом, несмотря на недовольство настоятеля.
Первые лучи восходящего солнца перекрасили маленькую комнату в таинственные багровые тона. Николас поднял руку вверх, глядя как свет сочиться сквозь раздвинутые пальцы.
- Что ты делаешь? – спросила Юки, поднимая голову с его груди.
- Ничего, - тихо ответил он, целуя ее в макушку. – Мне уже пора на утреннюю тренировку.
- Утренняя тренировка, дневная тренировка, вечерняя тренировка, работа в храмовой кузнице. Настоятель Кадзума совсем решил тебя со свету сжить, - капризно сказала Юки. – На нас с Йоси он никогда не тратил больше нескольких часов в день.
- Смотри, не накаркай, а то он скоро мне и ночную тренировку придумает, - шутливым тоном заметил Николас, натягивая на себя шаровары. – Встретимся за завтраком. Люблю тебя. Не скучай.
Как только он вышел, Юки поднялась и подошла к зеркалу. Его поверхность заколебалась. Внутри появилась призрачная фигура, с каждой минутой приобретая все более четкие очертания, пока вместо своего отражения девушка не увидела седую морщинистую старуху с выцветшими от времени глазами.
- Ну что, счастлива, дочка? – спросила она скрипучим голосом. – Заморочила голову глупому мальчишке? А все-таки мы с тобой не так сильно отличаемся.
- Прекрати, мама. Я не ты. Я бы никогда не стала заманивать к себе мужчин с помощью приворота, - глаза Юки презрительно сощурились. – Он меня любит и без этого.
- Ну, конечно, он тебя любит… Как кошка мышку. Так, забавляется до поры до времени. Но стоит ему снова заслышать зов дорог, он тут же тебя бросит, - издевалась старуха.
- Ты лжешь. Ты всегда лжешь. Он никогда меня не бросит, - сорвалась на крик девушка.
- Я не лгу. В его сердце живет другая. Та, из прошлой жизни. Она никогда его не отпустит. Не веришь, загляни в его альбом, - старуха кивнула на сваленные в углу вещи Николаса.
Юки поджала губы и подняла с пола альбом. Она нашла то, о чем говорила старуха на третьей странице. Девушка, совсем еще ребенок, но выписанная с такой любовью и нежностью, что в душе Юки невольно начала подниматься жгучая ревность. Она перелистала альбом. Рисунок повторялся, как наваждение, через каждые пять страниц.
- Юки, что ты делаешь? – девушка чуть не подпрыгнула от неожиданности.
