нелепа. Не такой она человек. Может ляпнуть обидную чушь, и это все. Не затейница она, не хитроумная выдумщица.
Звонит ей, все пытается как-то сблизиться. Прямодушная слишком для таких поганых дел. И цель?
Нет абсолютно никакой цели.
Смотрим дальше. Питик.
Допустим, по старой балбесовской памяти попросил кого-то из развеселых московских друзей побаловаться, попугать почти родную сестру.
Может, обиделся, что не ему первый этаж достался? Как Каин на Авеля? Почему бы и нет? Ну, не из-за этажа, а еще на что-то, чего она не знает? На высокомерие и холодность ее, к примеру. Мать ему, допустим, нажаловалась на Надино обидное невнимание? Пусть теперь побоится!..
…Бред какой-то! Петька веселый. Не мелочный. Опять же, схамить может по дурости своей молодой, но чтоб такое!
Да и у каких друзей терпения хватит так методично изводить? Они ж теперь все практичные. Задаром и не чихнут, если кому их чих понадобится. И потом – отношения отношениями, но Питик обожает Надиных мальчишек, племянников своих, а они – его. Резвятся они втроем так умилительно, что Надя забывает о необходимости ревновать к Петьке. Да и некого стало ревновать. Все ушли. А братик остался. И пора уже принять его в свое сердце как единственное существо, оставленное ей на память дорогими ушедшими. Может, они этого и ждут. Там, в своем далеке. На это и надеются.
Так что… оставить в покое надо Питика. А еще лучше – сделать так, чтобы он по-настоящему знал, что у него есть взрослая сестра. Теперь уже наконец взрослая.
И делить им друг с другом нечего, кроме общей любви к отцу.
Надя вписала в свой список несколько коллег по работе, просто потому, что всплыли в памяти их имена в связи с каким-то внутренним непокоем.
Марьяна Яструбинецкая, Максимилиан Вуайон, Мина Граф. С ними делить ей вообще было нечего. Но это ей так кажется. А вдруг – есть чего? Вдруг она обидела кого-то? Наверняка даже обидела. Кого справедливо, а кого и совсем зря.
Марьянка – своя в доску. С юмором. Подбирает для журнала всякие психологические тесты, типа «Действительно ли твой бойфренд влюблен в тебя?», «Готова ли ты выйти замуж?», «Способна ли ты на решительный поступок?», «Умеешь ли ты правильно тратить деньги?» и всякая такая ерундовина.
Пишет также целые классификационные исследования про мужчин и их пристрастия, очень забавные. Однажды выдала сводную таблицу мужских характеров в зависимости от того, какие галстуки они предпочитают.
Потом разразилась исследованием мужских типажей, выбирающих тот или иной вид отдыха. Ну и всякое такое.
Кое-что она, ясное дело, сдирает из зарубежной прессы. Ну хорошо, если это малознакомый источник и никто из читателей не наткнется, а если это свой же родной журнал, только выходящий на английском? Такой наглый плагиат должен ведь пресекаться? Или уж тогда надо гонорар платить зарубежному автору, а Марьяшке только за перевод отчислять. Вот! А Надя-то как раз и заметила полгода назад такую штукенцию и обратила на это всеобщее внимание.
Вскользь и со смехом.
И Марьяна тоже со смехом, весьма добродушным, поклялась, что больше не будет, а если и случится, то никто никогда не доберется до источника, ибо оригинал затаится в недрах Черной Африки или в укромных уголках Поднебесной. Вроде проехали тогда.
Потом еще был эпизод. Как-то раз от нечего делать во время отдыха на пляже Надя пошла по Марьяниным стопам и сочинила (сама, а не сдула откуда-нибудь) классификацию мужиков в зависимости от их пристрастия к различным зверям.
Произвела блицопрос: три своих мальчика и пять близлежащих чужих.
Коля, например, сказал, что кошек любит.
Значит, кошек любят мягкие, привязчивые, честные, бескомпромиссные и независимые мужчины и всякое такое.
Андрей признался в любви к верблюдам. Следовательно, верблюдов в Надиной классификации любили сильные, деловые, верные, надежные и целеустремленные семьянины.
Забавно было все это составлять. Принесла в редакцию, все поржали, сдали в номер, а Марьяна лишилась в тот раз своего законного места в журнале и, стало быть, гонорара.
Чем не повод для мести, между нами говоря?
Конкурентная борьба стара, как мир, почему бы и Марьяне не начать предпринимать некие попытки довести до депрессии бойкую свою соперницу?
Но все равно, как-то это не катит. Марьяна в редакции недавно, с Надей не сравнить. Надежда для нее – авторитет, старший товарищ. К тому же весь облик Марьянин свидетельствует о ее добродушии и простоте. Ляпнуть что-то не по делу– это она запросто. Кается потом прилюдно, интриг никаких не устраивает. Ну, не хочется и не можется верить в Марьяшины козни, и все тут.
Далее по списку – Максимилиан Вуайон. Субтильный тридцатилетний мальчишечка Максим Вульфбург.
Манерный голосок, сережечка в ухе, ноготки отманикюренные. Псевдоним Вуайон – для вящей красоты. Дорогая обувь, иногда на босу ногу, очевидно, для пущей сексуальности: «Носочки сегодня забыл надеть, пальчики зябнут». И все это нараспев и в нос, по-французски.
«Ах, мсье, как это тонко!» – подкалывает его иной раз Надя, когда Максимилиан уж совсем расходится в своих немыслимо утонченных изысканиях.
Максимилиан любит моду, с детских лет увлечен. Сначала на куколок хорошенькие платьица шил, теперь себя и близких друзей обшивает.
Считается признанным авторитетом в мире отечественных кутюрье. Делает серьезный большой промоушен тем, кто подобрал ключики к его трепетному сердечку.
Не бесплатно, понятное дело. Такие вещи проплачиваются, и очень даже щедро. Последнее время Максик проталкивает одну крепкую девицу, раскручивает, так сказать, ее бренд. Муж этой мастерицы- искусницы – вездеход, всегда найдет, кому и сколько дать. Макс явно пообещал ему, что сделает молодого дизайнера номером один на страницах, вверенных в журнале ему, Вуайону.
К Восьмому марта делали в журнале фотосессию: все редакционные дамы и девицы выступили в роли моделей. Каждой полагалось черкнуть несколько слов о любимом своем отечественном кутюрье и продемонстрировать на себе одно из произведений расхваливаемого дизайнера. Надя, больше всего радовавшаяся вещам одной задорной и интересной модельерши, тут же выбрала ее пальто из тафты и даже написала, отчего и почему сделан ею этот выбор.
Все было готово к съемке, когда взбудораженный Вуайон отозвал Надю «на секундочку».
– Надюш, ты понимаешь, тут такое дело… Ну, чего тебе эта ненормальная сдалась? Она вообще неформат полный. Надень лучше вот эту шмоточку, а? Какая ты в ней будешь красивенькая, прелесть!
В принципе, Наде было все равно, если уж по большому счету рассуждать. Она даже скосила глаза на шмоточку, обещавшую сделать ее прелестной, но вдруг язык помимо ее воли вымолвил краткий вопрос:
– Сколько?
И Максюша не удивился! Кивнул по-деловому, вытащил телефонец из брючного кармашка и вступил в переговоры с тем самым мужем-вездеходом. Потом, видимо уступая требованию последнего, трубка была передана Наде.
– Триста! – раздался энергичный приказ.
– Да вы что, я вам вокзальная, что ли? – вступила в игру Надя.
Она стопроцентно про себя решила, что никакую бездарную штучку-дрючку демонстрировать не станет, а сфотографируется в выбранном изначально пальтишке. Торговалась же, во-первых, из девичьей вредности, а во-вторых, чтоб очаровашка Максик видел – хотела, но задешево не продаюсь.
– Четыреста, и только из уважения к вам. Советы ваши люблю читать, – уважительно смягчился «бронепоезд».
Надин саркастический смех был ему достойным ответом.
