– Я пришла к тебе просить, чтобы ты направила меня, чтобы научиться у тебя терпению и чистоте.
– Этим добродетелям нельзя научить, они идут из глубины сердца.
Знаки, доказывающие святость не выставлены на продажу. Требуя их у Господа, ты показываешь, что не заслужила его благодати.
Вы знаете, какой звук у голоса Господа? Он как шелест крыльев голубей, летающих под легким снегопадом.
Мои грубые мысли, конечно, мало что значат для такой образованно особы как вы, но на поле боя я понял, что есть события, которые нам дано пережить лишь однажды. Если они счастливые, надо с радостью о них вспоминать, ведь они были в первый и в последний раз. А после событий горестных надо утешиться, ведь они были в первый и последний раз.
– Что он приказал вам сделать?
– Стать вашим другом.
– Если вы хотите быть мне другом, знайте, мне нужна от вас не дружба. Стань моим любовником.
– Шлюха!
– Я та, кем сделал меня ты, кардинал Борджиа.
Я люблю историю. Но свежий воздух и свет солнца я люблю больше.
– Я зарежу тебя как быка.
– Режь, если от этого ты будешь больше собой гордиться. Но я тебя знаю, Цезарь: через час тебя охватят страшные угрызения совести, и ты будешь рыдать над моим трупом. Я поступил дурно, но из чувства любви. А тобой сейчас движет гордыня и самый тяжкий грех против Господа – себялюбие.
Лаокоон. Реликвия великой эпохи Древнего Рима. История предостережений. Верховный жрец Лаокоон пытался предупредить троянцев о большом деревянном коне: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». В отместку богиня Афина наслала змея, который выполз из моря и задушил Лаокоона и его сыновей. Троянцы решили, что смерть Лаокоона доказывает его неправоту. Бог может убить человека, но человек при этом все равно может быть прав.
Изгнанные возвращаются, причем обычно с иностранной армией.
Я приказал убить моего брата, а он все еще жив. Ты либо плохой исполнитель, либо предатель. Но я знаю, что ты отличный исполнитель.
Брат, у тебя есть шлем, но нет головы, чтобы его носить; есть меч, но нет руки, чтобы его держать.
Дыхание такой простой акт, пока оно не становится невозможным!
– Скажи, чему ты научилась, живя в семье Борджиа?
– Получать то, что хочу. Любой ценой. И не важно, кто пострадает.
Франциск, я молился за Хуана в базилике один. И вдруг услышал ужасные стоны горя. Я обыскал каждый угол, но никого не нашел. Потом факелы поплыли, окружили меня будто в танце, и я понял, что голос, издававший стоны, мой собственный.
– Когда я спросил, не видели ли вы чего-то необычного, вы сказали «нет».
– Я не солгал! Каждый год в Тибр сбрасывают сотни трупов, и никто их не ищет.
Что же это был за человек, если собственная мать не рыдает о нем?
– Вы убили мою дочь! Мою красавицу Розалину!
– Она самоубийца. И вовсе не красавица.
– Чтобы быть хорошим воином, надо поступать так, как поступил бы твой ваг, даже если он жестокий и подлый трус. Нет, я не сделаю того, что сделал бы ты, Борджиа – я не стану умолять сохранить мне
