— Айда! — кричит Ромка шоферу. — Пошел-пошел-пошел! Быстро!
Лимузин, взревев мотором, срывается с места. Впрочем, разогнаться тут особо негде: вокруг громоздятся заградительные стойки, натянуты красно-белые ленты оцепления, в панике мечутся полицейские…
— Дави!.. — рычит Ромка. — Главное — выехать! Пошел-пошел!
Машина таранит пластиковый заборчик. Люди брызгами разлетаются в разные стороны. Отчаянно сигналя, лимузин выбирается из-под сцены и ускоряется по прилегающей улице.
— Ну, Рома… ну, Рома… — произносит Бухштаб почти восторженно. — Знал я, что ты способен на многое, но чтобы так… вот уж молодец так молодец.
Ромка оборачивается с переднего сиденья. Его возбужденное лицо сияет улыбкой.
— Правда? Я рад, что тебе понравилось. Ты ведь сам меня учил: главное тайминг. Оказаться в нужное время в нужном месте на шаг ближе всех. Вот я и оказался. Все, как ты говорил.
— Значит, все по плану?
— Тютелька в тютельку! — шепчет Ромка, округляя глаза. — Все, как ты хотел. Почти во всех деталях.
— Почти… — смеется Битл. — Да если бы не ты… слушай, кстати, а где этот, который на крыше… ну, как его?
— Да вот же он… — хихикает Ромка. — За рулем. Не заметил, а? Мало ты внимания обращаешь на своих верных помощников. Нехорошо, Арик…
Водитель на долю секунды оборачивается, и Бухштаб видит знакомое лицо киллера. Вот так сюрприз… все, можно сказать, в сборе, включая труп премьера. Гм… ну, Ромка дает… экономно работает, никого лишнего. И правильно — потом меньше убирать придется. Машина резко сворачивает в темную улицу. Тело премьера съезжает с сиденья. Его пиджак весь пропитан кровью, конечности подвернуты под неестественными углами, как у куклы, мертвый открытый глаз уставился прямо на Арика. Бухштаб чувствует странную неловкость, похожую на раскаяние. Надо бы закрыть старику глаза, но для дела лучше, если оставить это врачам в больнице.
— Видишь, Амнон, как получилось… — произносит он почти извиняющимся тоном. — Ты вот все говорил: «куда торопишься?» Да как же не торопиться, Амнон? А ну как ты вздумал бы сменить воду? Ты ведь часто менял воду при мытье посуды, не так ли? И потом, все определяет результат. А в результате победил я, а ты проиграл. Так кто же из нас двоих торопился?..
Амнон Брук молчит, неподвижно глядя на своего ученика. Вместо него отвечает Ромка, повернувшись с переднего сиденья.
— Оба! Вы оба слишком торопились, Арик.
Машина резко подруливает к тротуару и останавливается. Приподнявшись, Голем хватает Бухштаба за оба плеча и прижимает его спиной к сиденью. Киллер снова оборачивается. В руке у него пистолет. Ромка умильно улыбается.
— Видишь, Арик, как получилось… — Ромка говорит с той же интонацией, и теми же словами, с которыми только что сам Арик обращался к мертвому старику. Он не передразнивает, нет. Видимо для Ромки Арик Бухштаб уже мертв. — Извини, что приходится тебя фиксировать. У нас, видишь ли, есть всего один выстрел, промахиваться нельзя.
— Почему один? — спрашивает Битл, просто для того, чтобы что-то спросить, выиграть время, осознать происходящее. Вопросы в таких ситуациях выходят особенно глупыми.
— Ну как же… — охотно объясняет Кнабель, сияя все той же улыбкой. — Этот псих стрелял трижды. Две первые пули — Амнону. Третий выстрел был тоже в него, но холостым. Гильза осталась там, а пуля будет здесь… — он указывает на Арикову грудь. — Понимаешь? Комар носа не подточит. Ты был смертельно ранен там, на стоянке, и умер в машине по дороге в больницу. А дальше все по плану… с некоторыми моими поправками. Ты ведь никогда не был особо силен в планировании…
— Но почему, Ромка? За что? Что ты от меня видел, кроме хорошего?
Ромкина улыбка застывает.
— Уж больно вы пренебрежительны, господин министр. Не уважаете простой народ, рабочую косточку. Не всем нравится, когда вы их трахаете, как своих активисток на журнальном столике. Да и вообще… вы только что так хорошо все объяснили господину покойному премьер-министру, да будет земля ему пухом… — он поворачивается к убийце. — Давай, милый, время не ждет.
Киллер нажимает на спусковой крючок почти сразу же, но, тем не менее, прежде чем умереть, Арик успевает настолько много, что это удивляет его самого. Сначала он какое-то время думает о том, что судьба поступила с ним особенно жестоко, заставив умирать дважды в течение четверти часа. Затем, приглядевшись повнимательней, он кардинально пересматривает свою оценку. Ведь благодаря отмене первого приговора ему довелось испытать ни с чем не сравнимую радость избавления от смерти. Чувство и в самом деле необыкновенное… но главное счастье даже не в этом.
— А! Ты здесь! — говорит он почти радостно. — Это очень кстати, потому что я хотел тебя поблагодарить.
— За Амнона. Если бы ты знал, как трудно умирать в одиночестве… Кто бы ты ни был, спасибо тебе за то, что ты дал мне в компанию Амнона. Если разобраться, он — единственный, к кому я испытывал хоть какие-то дружеские чувства. За всю жизнь. Он и тот мальчик в школе, который впервые обозвал меня «жуком». Странно, правда? Тоже мне, друзья: один приказал убить, а другой приклеил на всю жизнь обидную кличку.
— Это да… что понятно — я ведь тоже был для них другом…
В полумраке мчащегося лимузина Ромка с беспокойством всматривается в губы умирающего Битла: ему кажется, что они шевелятся.
— Голем, эй, Голем… проверь-ка на всякий случай… он как будто не сдох еще.
Топтун прикладывает руку к Ариковой шее, щупает пульс.
— Мертвее мертвого, — сообщает он равнодушно.
— Ну и ладненько… Да, кстати, позвони в больницу, скажи, что мы в дороге, везем двух тяжелораненых. И это… проверь у них по карманам.
Ромка откидывается на кожаную подушку сиденья, удовлетворенно вздыхает и закрывает глаза. Вообще-то расслабляться еще рановато, но главное дело сделано. Хорошо бы дать голове отдохнуть… ни о чем не думать хотя бы пару-тройку минут. Он гонит от себя мысли, но они не слушаются, не уходят, беспорядочно копошатся на темном экране зажмуренных век, громоздятся, лезут, наползая друг на дружку, как десяток новорожденных кутят в корзине.
Сейчас лимузин въедет во внутренний двор госпиталя и начнется следующий раунд. Голем деликатно кашляет сзади.
— Господин Кнабель. У него тут в кармане какая-то бумажка.
Ромка разворачивает, читает, усмехается. Официальное сообщение о смерти премьер-министра. Надо же! Вот так Битл… настолько был в себе уверен, что заранее заготовил. Правильно говорил Амнон — уж больно тороплив был у него заместитель. Кукловод, тоже мне. Ну и кто теперь кукловод? А? То-то же… А речуга пригодится. Что-то добавим, что-то поменяем. Вот ведь как получается: прежде Ромка Бухштабу записки подавал, а нынче наоборот… хе-хе… смех да и только.
Вот уже и больница. Репортеров пока нету, не успели набежать. Через полчаса тут шагу будет ступить некуда без того, чтобы не наткнуться на камеру, микрофон или спутниковую антенну. Толпа зевак, беготня журналистов, крики, непременные юные плакальщицы в слезах и со свечами. Этим все равно, кого оплакивать — угасшую от передозы двадцатилетнюю рок-звезду или сушеную мумию Амнона Брука, который… как там у Арика?.. а, вот: «погиб на боевом посту от пули подлого убийцы». Красиво сказано, черт побери!
И перед всеми… вернее, над всеми — он, Роман Кнабель, бывший «подай-принеси», Ромка-шестерка, Ромка-шестеренка! На всех мировых экранах, в экстренных выпусках новостей… Си-Эн-Эн, Би-Би-Си, Эн- Би-Си и прочие «сиси»… «Вся полнота власти…» В этом, на самом деле, суть: во всей полноте власти. И тут
