– Жаль, – пробормотал Брашован. – Мне казалось, что книги в любом случае делают человека лучше, чище, благороднее. И хороший читатель никогда не может быть плохим человеком.
– Еще как может, – добил его Дронго, – интеллект и нравственность не всегда совпадают. Достаточно вспомнить, сколько немецких ученых работали на Гитлера. А среди фашистов были очень образованные люди. Я уже не говорю о том, что гитлеровский режим поддерживал даже Кнут Гамсун, нобелевский лауреат по литературе.
– Какие ужасные вещи вы говорите! – взмахнул руками Брашован. – Даже слушать страшно. Наш список я вам, конечно, дам, а остальные списки вы можете попросить у руководителей других делегаций. Вы считаете, что среди нас действительно может быть убийца?
– Такой вариант не исключен, – подтвердил Дронго.
– Какое ужасное время, – тяжело вздохнул Брашован, – человечество упрямо не хочет умнеть. Это всегда так обидно…
– Значит, я могу подойти к вам немного попозже и взять у вас список?
– Конечно, можете.
– И последний вопрос. Вам ничего не говорит имя – Марко Табакович?
– Табакович? – переспросил профессор. – Нет, ничего не говорит, в первый раз слышу. Очевидно, убили этого Табаковича?
– Да, именно его.
– Нет, я слышу его фамилию впервые в жизни. Может, узнать у кого-то из наших?
– Ни в коем случае, это может быть опасно. Никого не расспрашивайте о Табаковиче, – попросил Дронго.
– Хорошо, – согласился Брашован, – если вы так говорите…
Дронго поднялся и отошел с чувством некоторой неудовлетворенности. Он вернулся в зал четыре- один, чтобы еще раз пройти к сербской экспозиции, и вдруг увидел стилизованную «Девичью башню», построенную художниками для экспозиции Азербайджана. К нему шагнул невысокий мужчина в темном костюме.
– Вам нравится наша экспозиция? – спросил он по-азербайджански.
– Да, – кивнул Дронго. – Мне кажется очень оригинальным сделать такую башню на книжкой ярмарке, тем более что она уже давно стала настоящим символом Баку.
– У нас много книг по истории города и его архитектуре, – показал незнакомец, – можете заходить когда вам удобно. Посмо€трите наши книги. А пятнадцатого у нас будет презентация.
– Обязательно зайду, – пообещал Дронго. – Вы не знаете, где находится павильон Боснии и Герцеговины?
– Знаю. В соседнем ряду, через четыре павильона от нас. Возьмите мою визитную карточку. Меня зовут Керим, я директор самой большой государственной библиотеки в Баку и руководитель делегации нашей республики.
– Очень приятно. А вы незнакомы с руководителем делегации Боснии и Герцеговины?
– С Халилом Иззетом? Конечно, знаком. Он прекрасный человек, хороший поэт и публицист. А почему вы спрашиваете?
– Я бы хотел познакомиться с этим поэтом.
– Идемте, – радушно предложил Керим, – я готов вас познакомить. Простите, а вы сами из Баку?
– Я большей частью живу в Москве и в Италии, – ответил эксперт. – Меня обычно называют Дронго.
– Но вы наш соотечественник, – настаивал Керим.
– Конечно.
– Так приятно встретить на этой ярмарке своего соотечественника, – с чувством сказал Керим, пожимая руку Дронго. – И чем вы занимаетесь? Пишете книги? Или издаете их?
– Скорее пишу, – немного подумав, ответил Дронго.
– Очень достойное занятие, – одобрил его Керим. – Чтобы писать хорошие книги, нужно иметь светлую голову и быть совестливым человеком. Идемте, я вас сейчас познакомлю.
За небольшим столиком сидел мужчина лет сорока пяти с растрепанными седыми волосами, в очках, с легкой двухдневной щетиной. Он был одет в джинсы, байковую рубашку и серый пиджак. Мужчина что-то оживленно писал; возможно, именно здесь и именно в этот момент на него снизошло вдохновение.
– Господин Халил Иззет, – немного торжественно сказал по-турецки Керим, – позвольте вас познакомить с нашим соотечественником и писателем господином Дранга.
Дронго не стал поправлять своего нового знакомого. Халил Иззет поднялся и, церемонно поклонившись, пожал ему руку. Затем снова уселся на стул, продолжая что-то писать.
– Когда на поэта находит вдохновение, ему нельзя мешать, – шепотом произнес Керим, – давайте отойдем. Я вас уже познакомил, лучше подойти сюда через полчаса. Я уже знаю: когда Халил начинает работать, он не слышит и не видит ничего вокруг.
– Не сомневаюсь, что он очень хороший поэт, – скрывая свою иронию, произнес Дронго. – А большая у них делегация?
– Нет, – ответил Керим, – только несколько человек. Вы же сами понимаете, что у них была многолетняя война, и сейчас в республике нет практически никаких денег для участия в таких престижных форумах, как франкфуртская ярмарка. Но они идут на большие жертвы, чтобы представить свою экспозицию на этом мировом форуме.
– Это большие жертвы с их стороны, – согласился Дронго.
В этот момент позвонил его мобильный телефон. Он извинился и, достав аппарат, отошел в сторону.
– Добрый день, – услышал он голос Дюнуа. – Ты не поверишь, но я действительно вытащил министра из постели. И уже получил досье на нашего фигуранта. Он полтора года провел в тюрьме за попытку нелегального вывоза оружия. Вот такой у нас общий знакомый…
Глава 6
Дронго сжал телефон руками.
– Ему было предъявлено официальное обвинение?
– Нет. Его подозревали в закупке оружия, которое осуществлял один из его знакомых еще в середине девяностых. По подозрению в этих закупках его арестовали и продержали в тюрьме год и три месяца. Потом выпустили, так как двое подозреваемых в этом преступлении были уже осуждены и не дали никаких показаний против Табаковича.
– Колоритная личность был наш мелкий издатель из Майнца, – пробормотал Дронго. – Вы не знаете, чем закончилась встреча начальника полиции с супругой Табаковича?
– Не знаю. Но Фюнхауф обещал сегодня появиться на ярмарке. Я сообщил ему, что у нас есть новые данные по Табаковичу, полученные из Сербии и Венесуэлы, и он очень заинтересовался. Обещал приехать после полудня. Он тоже считает, что убийцу нужно искать именно здесь.
– Правильно считает, – сказал Дронго. – Я тоже подойду туда после двенадцати.
Он решил еще раз просмотреть экспозиции всех югославских республик. Конечно, среди привезенных книг были и издания по недавней истории Югославии, когда в каком-то невероятно кровавом безумии все воевали друг с другом. Дронго задумчиво просматривал книги о трагедии страны, выставленные почти в каждом балканском павильоне.
Он хорошо знал, что азербайджанцы и армяне также привезли свои книги по истории Карабаха, когда два соседних народа, веками живущие рядом, с небывалым ожесточением столкнулись друг с другом, порождая трагедии обоих народов. Обе республики вели собственный кровавый счет своим погибшим и жертвам. Затянувшийся конфликт продолжался уже почти четверть века, превратившись в один из самых опасных очагов напряженности на постсоветском пространстве.
Дронго задумчиво ходил между книжными экспозициями. Кажется, однажды Ростропович сказал, что
