Цивилизация классического Китая

зависело от территории всей страны. В повседневной жизни экономический подъем объяснялся двумя факторами: тем, что новые вещи и идеи распространялись повсеместно, и тем, что люди видели, как меняется мир вокруг них.

Если говорить о верхушке социальной лестницы, то культы древних великих семей, от которых произошли правящие кланы, давно устарели, и культы гегемонов также находились в упадке. Начались изменения, которые казались необратимыми.

В народе эти перемены, напротив, казались более заметными и нарушающими естественный ход вещей. Торговцы становились все более влиятельными, причем их значение постоянно росло; даже внутри крестьянских общин началось социальное расслоение: мелкие земледельцы постоянно беднели, рядом с ними появлялись богатые землевладельцы. Мелкие земельные собственники не обладали железными орудиями труда и были вынуждены, влезая в долги, брать их взаймы у своих богатых соседей. В качестве оплаты они вынуждены были отдавать часть своего урожая, а постепенно и свою землю. Существовавшая до этого идея о том, что вся земля принадлежит государству, рухнула.

Впрочем, благодаря постоянной угрозе варварской опасности всегда сохранялось ощущение, что более чем очевидное процветание Великой равнины остается лишь игрой случая. Северные государства Цинь, Чжао и Янь с трудом сдерживали давление прототюркских племен сюнну, численность которых все время увеличивалась. Эти племена проживали на территории современной Монголии. Защищенные относительно низким, но хаотичным рельефом, сюнну совершали набеги на богатые китайские деревни, а затем исчезали, прячась в запутанной системе холмов. Именно тогда оседлое население осознало потребность в защите общей цивилизации, которой угрожал хищный безжалостный враг.

Природные бедствия неотступно преследовали Китай. Философы и ученые искали любые возможности, позволяющие предотвратить вред, который в этих условиях наносила стране раздробленность. В то время как война и торговля благоприятствовали развитию государств Древнего Китая, эти катаклизмы наносили ущерб всему континенту. Так родилась идея о том, что изолированное, полагающееся только на свои силы государство никогда не сможет изменить течение таких мощных рек, как Хуанхэ и Янцзы.

Именно в таком психологическом климате, когда постоянно ощущалась угроза цивилизации как таковой, царство Цинь, богатое металлом и зерном, могло стать вестником судьбы. Благодаря тонкой игре на союзах «по долготе» или «по широте», т. е. объединяя страны, располагающиеся на оси север — юг или запад — восток, а также используя свою военную мощь, это царство стало наследником «Мандата Неба», который не сохранили павшие династии древних правителей.

Его молодому правителю Ин Чжэну (259?—210 до н. э.) удалось воплотить в жизнь свою мечту — распространить власть принадлежащего ему царства на весь китайский континент. Недаром даже на далеком Западе именно название Цинь (европейский термин Chine или China) стало обозначать мир китайской цивилизации.

Цинь Шихуанди и приход к власти династии Хань

Создатель Китайской империи со временем превратился в легендарного персонажа, в существо, которое несет в себе одновременно и ростки будущего, и то, что могло погубить их. На протяжении веков правители не прекращали соотносить себя с образом Первого императора, находя в нем одновременно то лучшее и то худшее, что было в них самих.

Когда в 221 г. до н. э. молодой правитель царства Цинь принял имя Шихуанди, «первый император»; создав этот неологизм, он поднял важную проблему о философской сущности власти.

Стоит помнить о том, что Ин Чжэн по своему происхождению был всего лишь ваном царства Цинь. Следовательно, он носил титул, который другие считали наделенным большей законностью, чем титул главы государства, которым когда-то обладал правитель Чжоу. После того как династия Чжоу потеряла свое политическое и религиозное значение, число носителей этого титула умножилось, поскольку его начали принимать гегемоны. Теперь же объединение княжеств, которые были устроены по единой модели, и появление единого верховного правителя вновь вывело на первый план проблему поддержания главой государства космического порядка, представление о котором было утрачено. Основываясь на древний мифологии, согласно которой когда-то миром правили пять «высших правителей» (хуан) и три «государя» (ди), мудрецы составили из этих понятий новый титул — хуанди. Мы обычно переводим его как «император», однако его более точным эквивалентом, по нашему мнению, является титул «Цезарь Август» у римлян. В какой-то мере использование в обращении именно титула хуанди выражало вездесущность и могущество правителя, хозяина всего цивилизованного мира.

Именно с того времени ради заботы о сохранении мирового равновесия, а границы цивилизованного мира совпадали с границами pax sinica,[33] были точно определены имперские ритуалы и названия, которыми они обозначались. И те и другие были объявлены запретными, и тайна стала основным принципом управления, чтобы правитель, свободный от любого человеческого влияния, мог полностью отдать себя следованию Пути. Исполняя, как и правители древности, двойственные функции религиозного и светского лидера, правитель находился в одиночестве на верхушке социальной пирамиды, с которой его больше ничто не связывало. Так оригинально Китай воплотил свою идею о божественном праве на власть.

Лишенные своего изначального магического ореола и облаченные в одежды хранителей закона, образы правителей прошлого вновь вышли на первый план. Но если раньше, в период Чжоу, их авторитет использовался для обеспечения существования общин, которые они объединяли и ассимилировали, то теперь их использовали с другими целями: избавиться от конкурентов, запретить возможность существования нескольких государств.

Император, как и его современники, верил в то, что пять простых элементов — вода, дерево, земля, огонь и металл — в своем сочетании порождают все сущее. Вокруг этих концепций, таких же древних, как и сама китайская цивилизация, развилась целая философская система, создание которой приписывают философу из царства Ци — Цзоу Яню (320–270 до н. э.). Император воспользовался этой системой, он отождествил свою династию со знаком воды, поскольку контроль над системами ирригации был задачей всех правителей начиная с самых ранних периодов. В соответствии с традиционным представлением о космических связях между понятиями, со знаком воды также были связаны зима, черный цвет и число шесть. В связи с этим знамена и одежды императора стали черными, для обозначения огромной массы крестьян использовалось слово «черноголовые». Шесть стало сакральным числом, например важным символом было наличие шестого пальца на ноге. Число спиц в колесе и количество лошадей, запряженных в колесницу, тоже всегда было равно шести. Также нужно отметить, что символ воды соответствовал понятию инь, т. е. женского начала, которое, в свою очередь, ассоциировалось с темнотой и севером. Холодная строгость закона стала основным принципом управления страной.

Из значительных личностей этой переходной эпохи, без сомнения, следует отметить Ли Сы, который стал первым министром империи в 214 г., а умер в 208 г. до н. э. Ли Сы происходил из царства Чу, но так как он был преданным слугой Лю Бувэя, то внес огромный вклад в развитие победы своей новой родины Цинь. Именно он добился полной и обязательной отмены не только местных феодальных иерархий, но и упразднения всех привилегий, которые у них существовали. Он провел разоружение всех подданных империи, которые с этих пор находились под полным контролем центрального правительства. Впрочем, подобные меры, примененные к столь обширной территории, рисковали остаться лишь мертвыми буквами. Однако создается впечатление, что ему удалось добиться требуемого эффекта. Так Сыма Цянь сообщает, что, когда народ восстал, чтобы положить конец тирании династии Цинь, ему приходилось срубать и затачивать ветки деревьев для того, чтобы сделать себе оружие. Все древнее вооружение необходимо было отнести императору, который приказал переплавить его и отлить двенадцать антропоморфных статуй.

Отказавшись от кодексов былых времен, основывавшихся на местном обычном праве, судьи