китайских художников. Речь идет об ужасе китайцев перед горами. Таким образом, буддийские монастыри без труда стали первыми, кто начал извлекать прибыль из этих земель, владеть которыми больше никто не хотел. Со своей стороны правительство не могло требовать с них ни отчета, ни налогов, так как по определению эти владения ничего не стоили. Однако в правление династии Тан система землепользования, введенная правителями династии Суй, уже разладилась. Нужно ли искать причины этого в демографическом факторе? Сборники текстов и династийных историй сообщают, что к VIII в. население Китая составляло около 53 млн человек, т. е. немногим меньше, чем в период Хань. Это идет в разрез со всеми установившимися взглядами на эту эпоху и создает трудную проблему цифровых данных, так как источники зачастую противоречат друг другу. Тем не менее факт остается фактом: в эпоху Тан земли, особенно в плодородных регионах, густо населенных крестьянами, не хватало, и становилось все труднее составлять новые законы наследования. Впрочем, сама проблема наследования, предполагавшая передачу и раздел собственности, еще больше осложняла ситуацию. Законодательство оставалось очень строгим и позволяло заключение договоров только между собственниками земель, непригодных для выращивания важнейших продовольственных культур. Однако в итоге такая мера только мешала. Мелкие землевладельцы, задавленные налогами, часто были вынуждены под тяжестью долгов или в надежде на улучшение условий жизни передавать свою наследственную и зависимую собственность тем людям, чье материальное положение позволяло приспособиться к существующим законам. Так, окольными путями монастыри, которые были освобождены от налогов законным путем, непомерно разбогатели, усугубляя тем самым нехватку земли. Земли в низинах, которые пересекала извилистая сеть ирригационных каналов и дамб, оставались неотчуждаемой собственностью государства. Однако, если учитывать тонкую разницу между
Среди этих латифундий владения монастырей обладали особыми свойствами, которыми дорожили и народ и знать. Обещая каждому человеку частицу счастья и в этом мире, и в будущем, занимаясь медициной, в которой было намного меньше магии, чем в даосизме, использовалась наука о лекарственных травах, обучая человека находить в самом себе силы, необходимые для того, чтобы властвовать над своими побуждениями и желаниями, буддизм снискал бесчисленные симпатии. В государственных рамках буддийские священники смогли приобрести благосклонность женских покоев императорского дворца и евнухов, поскольку обыкновенно женщинам давали буддийское образование, тогда как мужчинам — конфуцианское. В самом сердце двора буддийские общины поддерживали императорских наложниц и служили убежищем для тех красавиц, которые оказались без поддержки из-за немилости или смерти императора.
К буддийской церкви стекались многочисленные дары. Знать, высшее чиновничество, иногда даже само государство с конца правления династии Северная Вэй вкладывали свои средства в огромные й оригинальные буддийские строения, которые свидетельствовали одновременно о заслугах и вере дарителя. Для простого народа возможность совершать подношения стала удачной находкой: ремесленники находили в этом неистощимый источник для своей работы, а крестьяне были готовы отдавать свой труд, получая взамен пропитание и защиту. Наконец, торговля предметами культа кормила целую толпу мелких изготовителей и бродячих торговцев. Таким образом, жизнь части народа оказалась в зависимости от буддийской церкви.
Мятеж Ань Лушаня, не имевший другой программы, кроме грабежа, только умножал нищету. Земли еще больше стекались в руки власть имущих, которые переставали платить налоги.
Государственная казна пустела, что было тем более опасно, поскольку корни этих бед были многочисленными и очень древними. Таким образом, в такой стране, как Китай, которая была относительно бедна камнем и деревом, отливка колоколов и изображения, необходимые для различных буддийских культов, превращались в бездну, в которую рухнула большая часть запасов меди, в принципе предназначенной для чеканки монеты. Ли Шиминь был очень этим взволнован и, выступая против вывоза металла и из чисто меркантилистского мышления, которое определяло торговлю произведениями искусства, запретил отливку новых статуй.
Тем не менее эти первые суровые меры под давлением обстоятельств начали меняться. С 755 г. правительство, отказавшись от всех нравственных идей и стремясь наполнить государственную казну, стало прибегать к худшим уловкам: началась продажа санов, титулов и должностей. Однако в результате этих мер государство оказалось еще более бедным, чем было до их введения, так как налогоплательщики, освободившись от платежей, одновременно переставали участвовать и в расходах своих общин.
Реорганизация монополий
Кроме этих кратковременных способов пополнения казны, экономисты разрабатывали и более амбициозный проект: они надеялись восстановить монополии на соль и железо, впервые введенные императором У-ди из династии Хань в 117 г. до н. э. Эти меры были совершенно непопулярны, так как общественное мнение полагало невозможным запрещать использование продуктов земли, которые дает сама природа. Однако, когда после долгих лет правления императриц У и Вэй Сюаньцзун получил власть, он обнаружил, что государство находится на грани банкротства, изнуренное анархическими растратами императорских фаворитов и содержанием профессиональной армии, которая была набрана в связи с тем, что гражданская служба провинциального ополчения устарела.
В 721 г. первый проект восстановления монополии на соль был вручен императору Сюань-цзуну. Во имя принципов человеколюбия он отверг его, зная, что реализация этого плана только узаконит существующую ситуацию. Несколько лет спустя он сам внес в налоговые списки хозяев соляных копий и бассейнов для выпаривания соли. Вместо обычных поборов для них существовал специальный налог в форме поставок соли государству, которое затем перепродавало ее по рыночной цене. Также существовала комиссия по бассейнам для выпаривания соли
Соль была настолько важным источником доходов, что, например, Янь Чжэньцин, префект Пинюаня, в провинции Хэбэй, полностью оплатил военную кампанию сторонников императорской власти против Ань Лушаня за счет соляной монополии Хэбэя, одного из самых доходных районов Китая. В 758 г. уже после бури, снова заговорили о монополиях: «Первый год эры Цяньюаня [758], Ди-Уи занял пост секретаря по государственным доходам и расходам и был назначен на дополнительный пост помощника главы цензората. Затем, когда он стал уполномоченным по соли и железу, он создал систему монополии на соль. Все прибрежные солеварни, а также колодцы, в которых варили рассол, были переданы под власть монополии. У них скупали всю их продукцию. Все управление монополией было организовано таким образом, чтобы чиновники могли взять на себя исключительное право торговли солью. Все, кто устроил подобные предприятия по изготовлению соли и рассчитывал продолжить свое занятие, переходили под контроль уполномоченного по соли и железу. Тайное изготовление и продажа соли стало преступлением, наказание за которое было большим или меньшим, в зависимости от тяжести совершенного проступка…»
В следующем году (759) Лю Янь начал проводить реформу организации монополий, которая продолжалась до конца эпохи Сун.
Благодаря ловкой системе контроля над производством соли, которая обеспечивала ее распределение в лишенные собственных соляных промыслов регионы, благодаря торговцампосредникам, получившим на это подряд, Лю Янь позволил частным лицам принять участие в сборе государственных доходов: «Лю Янь полагал, что чем большим будет число чиновников, контролирующих управление монополией, тем более тяжелым будет бремя народа, который в них нуждается. Вот почему он решил, что
