однако теперь все изменилось. Белла умирала. Но… я вспомнил, каково это — валяться у ног Сэма. Вот только Сэм принял неправильное решение. А Белла всегда любила не тех, кого нужно.
— Полагаете, у нее есть шанс выжить? Ну, стать вампиром и все такое прочее. Белла рассказала мне про… про Эсми.
— На данный момент шанс есть, — тихо ответил Карлайл. — Я видел, как наш яд творит чудеса, хотя случается, что не помогает даже он. Ее сердце испытывает огромные перегрузки; если оно остановится…
Сердце Беллы вдруг забилось быстрее и споткнулось, зловеще подчеркнув слова Карлайла.
Может, планета начала вертеться в обратную сторону? Может, этим объясняется, что все так резко изменилось, и теперь я надеюсь на то, о чем прежде боялся и подумать?
— Что эта тварь с ней делает? — спросил я. — Белле стало намного хуже. Вчера я видел трубки и все такое… в окно.
— Плод несовместим с ее организмом. Во-первых, он слишком сильный. Впрочем, с этим Белла справилась бы. Гораздо хуже, что он не дает ей питаться, не принимает необходимую ей пищу. Я пытался кормить ее внутривенно, но питательные вещества просто не усваиваются. Все процессы в организме ускорены. Он истощается буквально с каждым часом. Я не могу остановить это или замедлить, не понимаю, чего плод
Я почувствовал то же самое, что и вчера, увидев синяки на Беллином животе: гнев и подступающее безумие. И сжал кулаки, чтобы совладать с охватившей меня дрожью. Всей душой я ненавидел чудовище, которое изводило Беллу. Мало того, что оно бьет ее изнутри, так теперь оно не дает ей есть! Небось ищет, куда бы воткнуть зубы, хочет впиться в чье-нибудь горло. А пока это невозможно, высасывает из Беллы все жизненные силы.
Я-то знал, чего оно хочет: крови и смерти, смерти и крови.
Моя кожа вдруг стала горячей и колючей. Я медленно вдохнул и выдохнул, пытаясь успокоиться.
— Плод слишком хорошо защищен, — пробормотал Карлайл, — ультразвук ничего не показывает. Вряд ли я смог бы проткнуть амниотический мешок иглой, да и Розали не позволит мне это сделать.
— Иглой? Зачем?
— Чем больше сведений о плоде, тем лучше мы будем понимать, на что он способен. Все бы отдал за образец амниотической жидкости! Узнать бы число хромосом…
— Док, я не въезжаю. Объясните, как для тупых.
Карлайл хохотнул — даже смех у него был усталый.
— Попробую. Вы на биологии хромосомные пары проходили?
— Вроде да. У нас их двадцать три, кажется.
— У людей.
Я моргнул.
— А у вас?
— Двадцать пять.
Я снова сжал кулаки и нахмурился.
— И что это значит?
— Раньше я думал, что наши виды кардинальным образом различаются. Что мы похожи на людей даже меньше, чем львы на кошек. Но Беллин ребенок доказывает обратное… мы довольно совместимы. — Карлайл тяжело вздохнул. — Я бы их предупредил…
Я тоже вздохнул. Было легко ненавидеть за неосмотрительность Эдварда — я по-прежнему его за это ненавидел. Но с Карлайлом так не получалось. Может, потому, что в моем отношении к нему не было жгучей слепой ревности.
— Хорошо бы узнать, сколько хромосомных пар у плода — кому он ближе, вампирам или людям. Чтобы понять, к чему готовиться. — Карлайл пожал плечами. — А может, это ничего и не даст. Просто мне нужно что-то изучать, чем-то заниматься.
— Интересно, сколько хромосом у меня, — рассеянно пробормотал я, опять вспомнив про анализы на Олимпийских играх. А ДНК там проверяют?
Карлайл смущенно кашлянул.
— У тебя двадцать четыре пары, Джейкоб.
Я в удивлении повернулся к нему.
— Мне стало… любопытно. Я осмелился взять твою кровь, когда лечил тебя прошлым летом.
Секунду я размышлял.
— Наверное, я должен огорчиться. Но мне плевать.
— Извини. Надо было спросить разрешение.
— Ничего, док. Вы же не хотели мне зла.
— Нет, уверяю, никаких дурных намерений у меня не было. Просто… ваш вид меня завораживает. Я много веков подряд изучал вампирские особенности, и они уже не представляют такого интереса. Отличия оборотней от людей куда любопытней. Это почти волшебство!
— Крибле-крабле-бумс, — буркнул я. Говорит прямо как Белла!
Карлайл вновь сдавленно рассмеялся.
Тут из дома донесся голос Эдварда, и мы оба прислушались.
— Я сейчас вернусь, Белла. Хочу переговорить с Карлайлом. Кстати, Розали, ты не составишь мне компанию? — Эдвард словно бы немного оживился, в его голосе я уловил искру… не надежды, но хотя бы
— В чем дело, Эдвард? — хрипло спросила Белла.
— Не о чем волноваться, любимая. Я всего на секундочку. Роуз, пожалуйста.
— Эсми! — позвала Розали. — Посидишь с Беллой вместо меня?
Я услышал шепот ветра: Эсми порхнула по лестнице на первый этаж.
— Конечно.
Карлайл напряженно обернулся к входной двери. Первым из нее вышел Эдвард, затем Розали. Лицо у него, как и голос, перестало быть мертвым. Он словно бы сосредоточенно о чем-то думал. Розали подозрительно на него косилась.
Эдвард закрыл за ней дверь.
— Карлайл…
— Что такое, Эдвард?
— Возможно, мы делаем все неправильно. Я сейчас слышал ваш разговор… о том, что нужно плоду, и у Джейкоба мелькнула интересная мысль.
У меня?! Разве я думал о чем-то, кроме своей лютой ненависти к мерзкому отродью? Ладно хоть в этом я не один. Нейтральный термин «плод» явно давался Эдварду с большим трудом.
— Мы все время пытались дать Белле то, что необходимо
— Я тебя не понимаю, Эдвард, — сказал Карлайл.
— А ты подумай: если это существо больше вампир, чем человек, то чего оно хочет — и не получает? Джейкоб вот догадался.
Разве? Я порылся в своих мыслях и нашел ответ одновременно с Карлайлом.
— О… — изумленно выдохнул тот. — Думаешь, он хочет… лишь?
Розали тихо зашипела. Ее омерзительно красивое лицо просияло, глаза широко раскрылись от волнения.
— Ну конечно! — воскликнула она. — Карлайл, у нас же есть для Беллы донорская кровь первой группы! Давай попробуем.
— Хм-м-м, — протянул Карлайл, подперев рукой подбородок. — Интересно… Но как лучше ее ввести…
Розали потрясла головой.
— Нет времени проявлять смекалку. Лучше начнем с традиционного метода.
— Погодите, — прошептал я, — стойте-ка. Вы что… хотите напоить Беллу кровью?!
— Ты сам это придумал, псина, — оскалилась Розали, даже не взглянув на меня.
Я пропустил ее слова мимо ушей и уставился на Карлайла. Та же призрачная надежда, что была на лице Эдварда, теперь загорелась и в его глазах. Он задумчиво поджал губы.
— Да это же… — Я не смог найти подходящего слова.
— Чудовищно? — пришел мне на помощь Эдвард. — Отвратительно?
— Вроде того.
— А если поможет? — шепнул он.
Я сердито покачал головой.
— И что вы сделаете? Засунете трубку ей в горло?
— Сперва спросим, что она думает. Я просто хотел раньше поговорить с Карлайлом.
Розали кивнула.
— Если вы скажете, что это поможет малышу, она на что угодно пойдет.
Только теперь — услышав, каким сладким голоском она произнесла слово «малыш», — я понял: Розали тоже готова на что угодно ради маленького кровопийцы. Неужели в этом все дело? Любовь к ребенку — и есть та загадочная нить, что связывала Розали с Беллой?
Краем глаза я заметил, как Эдвард рассеянно кивнул, не глядя в мою сторону — он ответил на мой мысленный вопрос.
Надо же! Не думал, что в ледяной Барби может проснуться материнский инстинкт. На Беллу ей плевать — небось сама же и засунет ей трубку в горло, если придется.
Губы Эдварда превратились в тонкую нить: опять я был прав.
— Нет времени на пустые разговоры, — нетерпеливо сказала Розали. — Что думаешь, Карлайл? Попробуем?
