удивлением увидел, что красная площадь заполнена людьми. То есть заполнена только по сравнению с пустыми улицами города. Но сотни полторы человек здесь находятся точно. И каких человек! Здесь были главы министерств. И председатель правительства – юркий, маленький, в шапке натянутой по брови и два его заместителя. В пляшущей вблизи облака фигурке одетой в белое и золотое, Пётр Сергеевич узнал патриарха Московского и всея Руси Алексея.
-Похоже весь правительственный аппарат здесь– подумал Пётр Сергеевич –Наверное я всё-таки сошёл сегодня ночью с ума. Как могло случиться, что все люди исчезли чёрт знает куда, а правительство осталось?
Их заметили. Перед отъездом Ерохин сказал, что поехал за президентом и сейчас министры и заместители выходили из машин где сидели в тепле ожидая невесть чего. Патриарх Алексей прервал молитву и энергично потерев одну о другую озябшие руки двинулся навстречу.
Из открывающихся дверей работающих на холостом ходу машин поднимался пар. Так же как от дыхания взволнованной толпы, обступившей Петра Сергеевича.
-Господин президент, что-нибудь известно?
–Господин президент, я звонил в Санкт-Петербург, в Новосибирск, нигде не берут трубку!
Он поднял руки успокаивая людей: –Кто-нибудь знает о происходящем за рубежом?
Над площадью воцарилось молчание. Тонкие струйки пара поднимались от собравшихся вместе руководителей большой страны. Закутанные в тёплые одежды животы, руки в толстых перчатках. Сегодня они чувствовали растерянность больше чем когда либо. У всех пропали семьи. Вся прошлая жизнь исчезла без следа. Правда пока ещё они не желали понимать и принимать этого.
-Что скажите отче?
-Нужно молиться
Зацепившийся рукавом за ручку открывания стекла, Колмогоров тщетно пытался выйти из машины. Не преуспев в единоборстве с собственной одеждой, седой профессор вернулся в салон и оттуда, через открытое окно, внёс предложение: –Можно выйти в сеть и оценить масштабы произошедшего.
Члены партий и фракций переглянулись между собой. Такая простая мысль. Сей же миг в руках президента оказался планшет. Остальные окружили плотной толпой. В шею дышала Ирина Александровна, министр культуры. Судя по ядовито-розовому оттенку это с её планшета он пытался выйти в интернет.
Генерал помог Колмогорову освободить рукав. В окружившую президента толпу было уже не пробиться, поэтому министр науки стал смотреть по сторонам. Он первый увидел как таинственное облако замерцало интенсивнее чем раньше. Волны света будто поднимались из центра, расходясь к краям. Министры оглянулись на предупреждающий крик профессора. Ерохин целился из большого пистолета в пульсирующее светом облако. Генерал дрожал крупной дрожью, но ствол держал ровно.
Министр культуры пронзительно завизжала. Патриарх закрыл глаза припоминая свои грехи.
Особенно яркая вспышка света и на месте облака осталось…
Свечение не сопровождалось выбросом тепла. Даже в непосредственной близости к тому, что оказалось на месте туманного облака снег не растаял. Вспугнутая не то вспышкой, не то криками, птица кружила над стенами кремля.
Люди постепенно открывали глаза. Колмогоров проверял карманы, ища очки пока не вспомнил, что они сейчас на нём. Замолчала Ирина Александровна исчерпав запас воздуха в лёгких. Генерал осторожно снял палец с курка, но убирать пистолет не спешил. Не успевший припомнить и половины грехов, патриарх Алексей упал на колени. Не избыток смирения двигал им. Элементарно подогнулись ноги.
Президент медленно подошёл к широким, точно ворота ангара дверям, в которые то ли превратилось облако, то ли двери был спрятаны у него внутри. Две запертые створки. Высокие, можно проехать на камазе. Несомненно двери, правда плотно закрытые и без ручек. Пётр Сергеевич обошёл вокруг. Запертая арка не ведущая никуда. Президент присел на корточки изучая основание. Таинственные ворота не были установлены на брусчатке красной площади. Они словно бы вырастали из камня и не разглядеть границы перехода. Пётр Сергеевич не поручился бы за успех попытки, даже с помощью строительной техники, сдвинуть ворота с места.
Первый заместитель председателя правительства снял перчатку и бросил. Ударившись о закрытые створки, перчатка упала. Осмелев, министр промышленности коснулся дверей пальцем. Кто-то достал телефон и сфотографировал узор из закрученных линий покрывающий обе створки снизу доверху так, что сложно было отыскать разделительную линию между ними.
На дверь нажали плечом: –Закрыто.
-Стойте!– закричал Пётр Сергеевич: –А если они откроются?
-За ними ничего нет– возразила министр культуры: –Та же самая площадь.
Опасавшийся лезть в толпу, Колмогоров снова первый обнаружил пропущенное остальными. Вделанная в арку жёлтая пластина с коротким текстом написанным на русском.
Если люди исчезают, а на красной площади появляются огромные двери, то почему бы им не быть снабжёнными пояснительной запиской. Даже страшные чудеса остаются в первую очередь чудесами.
Пластинка с текстом гласила: правитель, желающий вернуть самое ценное, войди в сии двери и сразись со мной. Но знай: велик я и страшен и могуч и никто доселе не мог победить меня.
Министры переглядывались.
–Это шутка?
–Разве это напоминает шутку?
-Американцы?
–Не похоже на американцев, чёрт побери.
Сзади на президента обрушился удар: –Не поминай нечистого!
Патриарх Алексей размахивал посохом попадая по плечам и спинам. К счастью посох был довольно лёгок, а всех присутствующих защищала зимняя одежда.
-Молитесь! Молитесь!– призывал Алексей. И подавая пример первым встал на колени марая дорогую ткань.
Точно агнцы, когда вдали бродит волк, члены партий и фракций один за другим опускались на морозный камень. Впрочем многие поспешили выйти из круга охваченных религиозным безумием людей.
Потирая плечо Пётр Сергеевич слушал одиозные выкрики патриарха. Смотрел на арку и вспоминал прекрасного юношу из сна сжимавшего кристалл, ярко-красный словно чьё-то сердце. Как будто рассыпанная на полу мозаика собралась в единственно верный узор. Ещё ранним утром исчерпав отпущенный на день запас удивления, Пётр Сергеевич сделал то, что никогда не должен делать ни один правитель на свете. Он поверил на слово неведомому вору.
Подул лёгкий ветер. Снежинки скользили между камней брусчатки. Запинались о ботинки, о тела преклонивших колени министров. О лоб патриарха Алексея, склонённый до самой земли.
Пётр Сергеевич услышал:
-Самое ценное: это написано о людях?
Рядом стояли Колмогоров и Ерохин. Генерал воинственно наставил на закрытее ворота ряд блестящих планок и орденов.
-О ком?
-О населении, то есть проживающих на территории граждан и не граждан– принялся объяснять профессор.
-Разве пропало что-то ещё?– спросил генерал.
Как вживую предстали перед мысленным взором Петра Сергеевича пустые города. Спящие под снегом поля. Как-то само собой подразумевалось, что страна это в первую очередь земля, территория которую она занимает. Но вот так получилось, что земля осталась. На месте огромные заводы, в банках лежат деньги, а библиотеки как прежде хранят мудрость на бумажных страницах. Как ему следует поступить? Ждать прихода американцев или китайцев или зелёных человечков и надеяться, что рано или поздно придёт хоть кто-то? А если не придёт? В своём воображении Пётр Сергеевич видел как постепенно, год за годом, начнут разрушаться лишившиеся человеческого присутствия города. Он вполне сможет дожить жизнь в относительном комфорте и достатке. Осталась страна и всё, что было в ней. Пропали только люди. Страны больше не было.
