выразительнее, когда я вскинула над головой свою палку.
– А я буду злобной соперницей, – буркнула я, пытаясь не сверзиться с постамента.
Устремленные на палку глаза влюбленных наполнились ужасом. Они и раньше-то не шевелились, а теперь, кажется, даже дышать перестали. Честно стараясь не двигать головой, я покосилась на плохо ошкуренную рейку у себя в руке – и только сейчас увидела: зловеще поблескивая в свете фонаря, из палки торчал внушительный гвоздь!
Послышался громкий топот, и я замерла, пялясь перед собой неподвижными глазами фарфоровой куклы. Преследователи ворвались в аллею. Похожая на арабских террористов парочка побежала дальше, а вот «полупородный» с «качком» остановились, оглядываясь по сторонам. На меня не смотрели, видно, я вписалась в композицию. Но вот я сама поняла, что больше не могу так стоять! Глаза отчаянно жгло – чем дальше, тем больше – и нестерпимо хотелось моргнуть. Зачесался нос. Потом коленка, потом левая пятка – словно кто-то методично вгрызался в нее мелкими зубками. Руку прострелило болью: я больше не могла держать палку на весу! Кончик палки задрожал, выписывая в воздухе вензеля. Я попыталась удержать дрожь – затрясся локоть. Перепуганные взгляды влюбленных не отрывались от сверкающего в луче света гвоздя.
«Качок» остановился перед нашей композицией. Сквозь затянувшую глаза мутную пелену я увидела, как на его простоватой физиономии появилось непривычное выражение задумчивости, брови вопросительно изогнулись… «Полупородный» с силой дернул его за рукав:
– Пошли, хватит пялиться! Она должна быть где-то здесь! – И он поволок приятеля дальше по аллее. Тот оглядывался и все смотрел на нашу «скульптуру», точно пытался что-то сообразить и не мог. Я едва заметно перевела дух…
В аллею ввалилось семейство – папа, мама и толстенький пацан.
– Ух ты, класс! – заорал пацан. – Те двое хотят поцеловаться, а эта подскочила и сейчас палкой как даст! Пап, дай монетку, дай, дай! – Он выхватил у отца из рук монетку и кинул ее в корзинку.
Я не шевелилась. Влюбленные тоже, только парень втянул голову в плечи, точно боясь и впрямь получить палкой по затылку.
Зато пацан истошно завопил:
– Почему они не двигаются? Я им дал монетку! Папа, скажи им! Она должна стукнуть палкой!
«Полупородный» остановился. «Полупородный» оглянулся. «Полупородный» быстро пошел назад. Отодвинул в сторону возмущенно пискнувшего пацана… и уставился прямо на меня. И по лицу его медленно расплылась жутковатая усмешка.
Я прыгнула вперед, сметая влюбленных с постамента… и со всех сил шарахнула палкой «полупородного» по башке. Рейка повернулась у меня в руке – и гвоздь прочертил по лбу парня тонкую царапину. Он завизжал так, будто я в него этот гвоздь по самую шляпку вогнала! Взмахнул руками, оступился о край дорожки и рухнул на спину, проламывая кусты. Я на четвереньках приземлилась ему на живот. Он судорожно выдохнул:
– Ха-х!
– Ура, заработало! – подпрыгивая, закричал пацан.
– У нас завод с замедлением, – бросила я. – Подождать надо, – вскочила, походя наступив «полупородному» на живот – он захрипел, – спрыгнула на дорожку и рванула прочь из парка живых скульптур.
С грохотом и топотом, едва не снеся увитую виноградом арку, преследователи вывалились следом… и моментально засекли впереди мою заметную даже в темноте белую юбку. И рванули за мной с криками:
– Держи! Лови! Хватай ее!
Прохожие недоуменно оборачивались вслед, но я услышала, как какая-то бабуля из всезнающих злорадно выкрикнула:
– Удирает, воровка!
И тут же какой-то мужик неуверенно шагнул мне наперерез. Я вильнула, огибая его по короткой дуге, но уже следующий оказался решительней и попытался цапнуть меня за плечо.
А эти гады наглые еще и орут:
– Держите! Эх, упустил!
И я поняла, что сейчас при полной поддержке мирных отдыхающих меня поймают, скрутят, а потом…
И вылетела прямо на перегораживающий улицу здоровенный батут.
Истошно визжа и падая, прыгала многочисленная ребятня.
И никакого прохода – лишь запруженная родителями узкая дорожка у самого края набережной.
Сзади преследователи разразились ликующими криками:
– Попалась! Не уйдешь! Эй, куда? Куда побежала?
– Сюрприз! – крикнула я и припустила еще быстрее, на бегу скидывая туфли. И… вверх!
Батут спружинил под ногами, подбрасывая меня в воздух.
– Девушка, а платить? – дико завопила вслед билетерша. – И таким взрослым нельзя!
Но я уже мчалась дальше. Прыжок – вперед и вверх. И-и… Поджать ноги, приземлиться и снова вверх! Вперед, вперед!
Восторженно вопила завалившаяся на батут детвора, орали билетерша и «полупородный» с «качком», я снова взвилась в воздух…
И поняла, что прыгнула с самого края батута! Что инерцией прыжка меня несет через асфальтовую дорожку… прямо в пластиковый бассейн, у кромки которого плавает наполненный воздухом здоровенный прозрачный шар – с радостным пацаненком внутри!
И я лечу прямо на этот шар!
– А-а-а! – Единственное, что я могла сделать, это вытянуть ноги…
Меня швырнуло на шар, истошно закричала женщина, шар упруго прогнулся под пятками… на мгновение я увидела сквозь него перекошенную ужасом физиономию мальчишки, но эластичный материал швырнул меня вверх…
Включились рефлексы, выработанные на занятиях по акробатике. Подброшенная, как катапультой, я взвилась в воздух и… крутанула сальто над водой. Белая юбка заполоскалась в воздухе, как парус… И-и…
– Алле-оп! – Раскинув руки, я приземлилась на противоположной стороне пластикового бассейна. На самом-самом краешке. Пошатнулась, ловя равновесие, удержалась, глянула через плечо.
В ярком свете вечерних фонарей отчетливо были видны барахтающиеся на батуте «качок» и «полупородный». Под их тяжестью рассчитанный на малышей батут прогнулся чуть не до земли… Туго натянутая ткань затрещала… Раздались яростные крики – громче всех орала билетерша.
Я рванула с места – вот только еще одной преследовательницы мне не хватает! Прямо к стоянке плоских, как блины на колесиках, спортивных каров. И запрыгнула на подножку.
– Увези меня отсюда! – хватаясь за плечи сидящего внутри парня в шлеме, крикнула я. – За мной гонятся!
– No problems! – почему-то по-английски откликнулся тот, нажал что-то… и, звучно тарахтя, кар сорвался с места. Сметая помечающие трассу столбики, выскочил на набережную – и понесся вдоль моря. Ветер взвихрил мои волосы, залепляя лицо мне… и моему картингисту!
– Берегись! – завопила я, но было поздно.
Широко расставив ноги, невысокий приземистый мужичок стоял точно посредине набережной и, восхищенно ахая, щелкал фотоаппаратом на все стороны. Вот между этими широко расставленными ногами и въехала узкая морда карта. И подхватила мужика на капот, как куклу на свадебной машине. Живую, дрыгающую конечностями и отчаянно матерящуюся. Картингист ударил по тормозам – его кар завертело на месте. Мужик с воплем завалился внутрь, придавив парня к сиденью. Я соскочила с подножки и бросилась в боковую улицу.
– А номер мобилки оставить? – Отфыркиваясь, как тюлень, парень высунулся из-под барахтающегося сверху мужика. – Я ж тебя вроде как спас! Отличное начало знакомства!
Я аж споткнулась – а ведь он прав, да и парень симпатичный… О боже, совсем с ума сошла, о чем я
