напишут: «Необыкновенный английский исполнительницы главной роли произвел неизгладимое впечатление на короля и итонских королят!» Ну вот действительно – ничем это загладить невозможно!
На костях, заменяющих Душке-Черепу лицо, проявилось легкое беспокойство.
– И произведу! Произведу! – затопала ногами Витка. – Классное впечатление! Слышала я твое гарвардское произношение, когда «Дом, который построил Джек» ставили! Думаешь, не смогу повторить?
– Не сможешь!
– Смогу, и получше тебя!
– Мне-то ни за кем повторять не надо, а ты двух слов связать не сможешь!
– Смогу! Смогу, смогу!
– Ах, сможешь?! А ну, повтори, быстро: «Ya-a, see Ju’ through the dorm!» [2]
– Я сижу сру задом!
…И в самом деле повторила Витка и еще в азарте успела проорать:
– Что, получила? – и застыла с открытым ртом, сообразив, что сказала.
– Да, Виточка, – проговорила я. – Я получила, что хотела. – И с видом пай-девочки уселась обратно на стул.
Если кто до сих пор не понял – на самом деле я гора-аздо большая стерва, чем Витка.
Народ сперва дружно выдохнул – а потом грохнул хохотом.
Красная, как помидор, Витка застыла посреди комнаты, растерянно озираясь по сторонам.
– Прекратить! Немедленно прекратить! – на самой высокой ноте завопила Душка-Череп – и все и впрямь замолчали. В повисшей над режиссерской зловещей тишине она поднесла дрожащие пальцы к вискам и страшным шепотом выдохнула: – Здесь! В храме искусства! Молодая актриса! Тем же самым ртом, которым она читает Пушкина, Лермонтова и… и… Корнея Чуковского!
Я всегда подозревала, что если Витка – и вдруг читает, то как-то очень по-особому, не как все люди…
– Произнести такие… такие… омерзительные слова! – продолжала Душка. И вдруг завизжала так, что у меня аж в ушах зазвенело: – Как вы посмели! Гадкие девчонки, как вы только посмели!
– Я не сказала ни одного неприличного слова – ни по-русски, ни по-английски, – твердо заявила я. – Я всегда думаю, прежде чем говорю, – и всегда точно знаю, что я говорю!
Кажется, я Душку переоценила. Кажется, она и не думала прислушиваться к моей тщательно заготовленной фразе!
– Я вышвырну вас вон! Вон, вон из театра, обе! Прочь – ступайте материться в подворотню!
– А играть кто будет? – в один голос завопили мы с Виткой и снова вскочили.
– Кто угодно! Кто угодно сыграет лучше, чем вы! Я возьму… я возьму хоть… хоть Карину! – на щеках Душки-Черепа вспыхнули кирпичные пятна.
– Каа-арину? – снова заорали мы в один голос.
– Она же заикается! – выкрикнула Витка. – И текст забывает!
– Она вчера на уроке хореографии три раза падала! – подхватила я.
– Она на вокале такого петуха пустила…
– Она…
– И все равно она лучше, лучше вас: ей в голову не придет произнести такое… вслух! И где? – Душка- Череп воздела ладони. – В стенах театра! Вон, вон! Я не желаю больше вас видеть! Вы не поедете ни на какие гастроли!
– Ну как же! Такие красавицы – и вдруг не поедут! – прогудел от двери незнакомый голос.
На фоне темного дверного проема стоял мужик – в белом летнем костюме! Мы с Виткой поглядели на его туфли… часы… мобилку в руке… и тихо застонали.
– Я звонил вам, Татьяна Григорьевна, – взмахивая мобилкой, сказал мужик, – но вы не отвечали…
– Познакомьтесь, друзья мои, – все еще тяжело дыша, пробормотала Душка-Череп. – Это и есть наш щедрый меценат… ах, я терпеть не могу ужасное слово «спонсор»…
– Да, я уже понял, что вы чувствительны к словам, – галантно сообщил мужик, и я почувствовала, что почти в него влюбляюсь – хоть он и старый, наверное, лет сорок.
– Ну, мы же работаем словом! – играя густо накрашенными провалами глаз, начала кокетничать Душка-Череп. – Знакомьтесь, друзья, – Константин Дмитриевич, человек, благодаря которому жаркие земли Тавриды увидят наши спектакли!
– И нам на наших жарких землях Тавриды нужно все самое лучшее! – подхватил меценат Константин Дмитриевич и с удовольствием уставился на нас с Виткой.
Единственная причина, почему, когда делили роли в «Необыкновенном путешествии», я не отравила Витку какой-нибудь смесью слабительного со снотворным, – мы потрясающе смотримся вместе! Обе не слишком, в меру, высокие, стройные, с фигурами танцовщиц, а не похожих на засушенную рыбу-иглу манекенщиц (хотя талия у меня тоньше и шаг легче!). Витка – золотистая блондинка (к сожалению, натуральная), а у меня волосы темные, но не черные, а цвета горького шоколада (некоторые называют их каштановыми, но я-то знаю правду!). А еще у меня – сопрано, а у Витки – меццо[3], так что дуэты у нас тоже выходят идеальные.
– Самые лучшие актеры! Лучшие ваши спектакли! – твердо заявил Константин Дмитриевич. – И обязательно тот, где эти красотки – вдвоем! – Он кивнул на нас с Виткой и очень серьезно добавил: – Для нас очень важно, чтобы, когда станем принимать короля с сыновьями, те от них глаз не могли оторвать!
И я поняла, что уже не почти, а совсем влюбилась в этого мужика, хоть он и старый. И не только за костюм, мобилку и укрощение нашей Душки-Черепа. Мне, правда, очень нужно сейчас уехать из города – ну не могу я тут больше оставаться!
Глава 2
Финансово-внучкин долг
В это утро меня разбудил телефонный звонок.
Ничего необычного, если, конечно, не знать наших обстоятельств. Телефон у нас обычно отключен, иначе мы попадаем под ночного какаду.
Счастливые вы люди, если при словах «ночной какаду» вы воображаете черного попугая-монстра, ударом клюва насквозь пробивающего черепа спящих. Значит, вы никогда не были должны банку денег. Или были, но могли отдать.
Ночью звонит телефон. Ты бежишь, хватаешь трубку – а оттуда монотонный голос, похожий на голос нашей завучки, когда она за плохую успеваемость отчитывает, вещает: «Вы трижды пропустили срок очередного платежа по кредиту, взятому в нашем банке…»
Ты швыряешь трубку, а телефон немедленно снова начинает звонить – и звонит, звонит, звонит. У них набор автоматический, а у автомата терпение бесконечное, не то что у живого человека.
«Просим в трехдневный срок погасить задолженность, в противном случае…»
Противный случай – это приход коллекторов к тебе домой. Для счастливчиков поясняю: коллекторы – это не бассейны такие, куда вся городская канализация стекается, коллекторы – это гораздо хуже. Это люди, что долги собирают. Когда они приходят – и вправду до тошноты противно.
В первый раз я еще ничего не понимала и сдуру им открыла. Спасло, что я несовершеннолетняя: они побоялись заходить, вдруг это расценят как нападение на ребенка. Наговорили всякого… сильно приятного… и ушли. А то бы мама вернулась в пустую квартиру. Хотя забирать у нас нечего – нормальный телевизор и холодильник мы с мамой и сами продали, теперь стоят старые, бабушка с дачи отдала: телевизор показывает две программы, а холодильник время от времени начинает так трястись и верещать, что я к нему подходить боюсь – вдруг кинется? Остался компьютер, но без компьютера мы с мамой вовсе пропадем. Поэтому больше я никого не пускаю.
А коллекторы приходят снова. Мы топчемся по разные стороны двери: я слушаю, как они звонят, сопят, курят на площадке, прикидывают, кто дома – «девчонка или сама докторша…» «Докторша» – это моя мама. Надеюсь, все понимают, что мне бы кредит никто не дал? Только взяла его мама все равно из-за меня. Именно в эти деньги обошлось мое звание «Маленькая вице-мисс» на конкурсе красоты.
