Разбудил ее грохот, сотрясавший древние стены замка.
В окошке мелькали отблески зарева. Потом раздался вопль, который подхватили сотни голосов. Зазвенела сталь.
'Это Мартин! Конечно же, он! Нашел и пришел за мной!'
Но рожки запели клич Дактонии.
'Разборки баронов, - оборвалось сердце. - Но все равно! Хоть какой-то шанс!'
С грохотом вывалилась дверь.
Софья с надеждой глянула в проем. Но в кровавом свете факелов мелькнуло знакомое золото волос.
- Быстрее! Быстрее! Несите куда велела! - крикнула Салма. - Живо!
Ее грубо подхватили, бесцеремонно поволокли по коридорам, по ступеням, привязали к лавке.
- Теперь прочь! Все прочь!
Тяжело опустилась щеколда двери. Один за другим загорались масляные светильники, разгоняя темноту по углам.
Софья, с трудом сдерживая рыдание, пыталась понять, где она.
На стенах, хранивших на себе следы старой гари, виднелись фрески
- обнаженные девы и шаловливые пастушки. В каждом из трех закопченных каминов, лежало по кучке дров. На полу - мрамор, посреди зала - пустой бассейн.
Да это же купальня!
Тем временем, Салма торопливо, не боясь замарать, исцарапать нежные пальчики, носила под лаву поленья.
Почему-то вспомнилась Янина, столь бессердечно принесенная в жертву. Похоже, теперь настал ее черед.
'Неужели эта безумная тварь хочет меня сжечь?'
Но та, уже достав тонкий кинжал, срезала и вытягивала из-под веревок одежду. Затем пролила на острие несколько черных, мерзко пахнущих капелек из пузырька. Заглянула в глаза жертвы. На этот раз, несмотря на ужас, Софья, презрительно глядя на мучительницу, молчала. Все-таки она принцесса Торинии! И не порадует убийцу мольбами или плачем.
Стон вырвался через крепко сжатые губы, лишь, когда острие стало рассекать кожу.
Один штрих за другим - и на груди и животе возникает силуэт
Трехглавого.
'Так вот кому я предназначена!'
Но, похоже, у Салмы что-то не сложилось. Она мучительно размышляет - что не так. Наконец, ее лицо озаряет хищная улыбка.
Разбив светильник, поджигает поленья.
Софья впервые в жизни почувствовала, как жжет жестокий господин огонь. Крик боли сорвался с ее уст.
Салма же, достав маленький ключик, пытается попасть в замок. Ее руки дрожат. 'Ну, скорей же, скорей! Иначе жертва не достанется
Трехглавому, так и не вселившемуся в рисунок! Все ее усилия пойду прахом'.
- Ну, скорей же! Скорей! Я больше не в силах выносить этой боли!
Едва слышный щелчок и знак Создателя падает ниц.
Как нежно ласкает пламя! Веселит душу и вливает силы! Оковы сняты. На плече, едва сдерживая ярость, бьет хвостом саламандра. Но
Софья не спешит! Пришел час ее торжества. Очищающий огонь смывает грязь и пот, пережигает путы, бесследно стирает силуэт Трехглавого.
Теперь, уже глаза Салмы полны ужаса. Она заносит над головой, зажатый в побелевших пальцах, стилет.
Ее жалкие попытки вызывают лишь смех…
На месте человеческой плоти в пламени рождается Саламандра. Сталь проходит сквозь нее, вонзается в горящую лавку.
Рука Салмы по локоть пылает, будто сухое полено. Из открытого рта вырывается крик нестерпимой боли. Перед глазами карусельно проносятся лица убитых ею людей. Тех, кто так нетерпеливо поджидает в Мире Теней.
Саламандра, изогнув гибкое тело, хлестнула наотмашь хвостом по утратившему красоту лицу - золотые волосы, голубые глаза, алые губы, нежная кожа, вздуваясь пузырьками, подобно глине под дождем, стекают грязью на мраморные плиты. Еще удар и в прах рассыпаются кости скелета.
В купальне бушует пламя. Кажется, что горят даже камни.
Раскалившись до красна, излучают неимоверный жар. Но он лишь ласкает гибкое тело Саламандры. 'Весь! Весь замок с его обитателями в моей власти!'
Пеплом рассыпается запертая дверь. Вырвавшийся из купальни огонь вырывается наружу.
'Ничтожные смертные! Да как они посмели коснуться той, которая была ее воплощением в реальном мире!'
Не успевшие отступить люди вспыхивают, как сухие щепки в костре.
Ее приношения Трехглавому намного щедрее, чем безумной Салмы.
Дуреха, она не понимала с чем шутит! Трехглавый принимал жертвы лишь до поры. Играл будто с несмышленым котенком. Ведь он тоже инициирован ОГНЕМ! Сам Великий даровал демону Смерти огненную колесницу. Вот он - мчится рядом, плотоядно скалит зубы, собирает обильную жатву. Коридор за коридором, комната за комнатой.
Наконец, господская спальня. Горят дорогие гобелены, резная мебель, плачет серебро украшений - превращается в тлен годами накопленное добро. На залитых кровью перинах, с перерезанным горлом лежит тот, чьи слуги по воле Салмы привезли ее сюда. На его лице так и застыла непонимающе-счастливая улыбка. В последнюю минуту боги, сжалившись, не лишили сладкого безумия.
Саламандра на миг задержалась, затем ударила шикарное ложе хвостом. Сноп искр поднялся до потолка, ярче разгорелся погребальный костер…
Оставшиеся в живых люди в ужасе бежали из замка. Сдавались в руки дактонцев, отошедших на добрые четверть литы и с изумлением наблюдавших невиданный доселе пожар.
Казалось все, больше никто не уцелел! Но вот из зарева, словно из водной купели, вышла обнаженная девушка с развевающимися, похожими на языки пламени, волосами. Тело ее, отражая блики огня, мерцало, светясь в полумраке.
Осеняя себя знаком Создателя, солдаты подались назад. Лишь очарованный видением Власт, снимая плащ, ступил навстречу.
Их взгляды слились… 'Он! Мой сероглазый суженый, так долго приходивший во снах! С волшебным мечом эльфов на боку и золотистым сиянием Рубикона в сердце!'
*Эпилог*
Минуло два года.
Давно улетел Небесный Дракон, а дурные предзнаменования, как это часто случается, так и не сбылись. Может потому, что все больше людей обратилось к истинной вере.
Паломники толпами собирались в ночи двойного полнолуния к стенам храма Создателя в Даке - послушать проповедь отца Дафния, посмотреть на светящуюся золотистым сиянием гробницу Светлого Рыцаря Леона Бареля.
Обычно в такие дни в Дак наезжал и маркграф Лотширский со своей молодой супругой Софьей.
Но на сей раз, их призвал находящийся на смертном одре герцог
