учитель и с радостью этот проект написал. А к власти пришли другие – не те, которые заказывали ему этот проект… Вот и всё. Сначала тюрьма, а потом – мордовские лагеря… А ведь он всю войну прошёл, воевал за эту страну! И вот чем она ему оплатила!…
– Да, среди тех, кто был со мной в лагере, было много фронтовиков…
– А мы тебя так ждали!… Каждый вечер мы с мамой говорили перед сном: «Спокойной ночи, папочка!» Правда, я не знала, откуда мы тебя ждём, какие-то разговоры взрослых я слышала, но смысла их не понимала.
– Ну не мог, не мог я в таком виде идти к вам! Понимаешь? Стыдно было!
– Ну, а потом? Потом почему не приехал?
– Честно сказать?… Родители не отпустили. Они так настрадались, пока я был в заключении, у мамы с сердцем тогда совсем плохо было, она сказала, что не переживёт, если я опять уеду… И я остался. С мукой в сердце остался.
(Так вот почему мама перестала по вечерам вместе со мной произносить сладкую фразу-молитовку: «Спокойной ночи, папочка!»)
Отец говорит:
– Родители слишком любили меня. И всегда боялись за меня. Может, оттого, что с детства болел аллергией, и никогда не понятно было, как мой организм на что отреагирует. Ещё из-за того, что был закомплексованным, молчаливым, нерешительным. Родители хотели, чтобы я всегда был с ними. Или где-то поблизости. Чтобы вечно опекать меня. Наверное, это не правильно. Нельзя так сильно привязывать детей к себе. Я это чувствовал, но ничего не мог поделать…
А Лиля тогда обиделась страшно, и я её понимаю. Я корил себя, просто поедом ел, но не мог пойти против воли родителей. Я думаю, что родители были тогда не правы. Но что теперь искать виноватых? Что корить теперь родителей?… Я сделал свой выбор. За который всю жизнь плачу…
Он надолго замолкает. Мы смотрим в окно, за которым кружится пушистая метель…
– Я всё время порывался ехать к вам – в Днепропетровск. Но мама начинала плакать, а я не могу видеть её слёз… И потом, родители считали, что это Лиля должна приехать в Макеевку. Она когда-то уехала – она и должна вернуться, если хочет, чтобы у нас была семья… А Лиля тем временем поступила в Днепропетровске в институт, на дневное отделение. И затаила на меня обиду… Теперь думаю, что я поступил неправильно. Надо было не ждать – а надо было ехать, надо было бороться за семью, за наше счастье, как ни банально это звучит. Я и приезжал однажды… Но не застал дома никого, кроме тебя.
(Вот он, мой первый «секретик» – папа у синего вечернего окна!…)
– Я помню твой приезд, папа.
– Неужели помнишь? Тебе же три года тогда было.
– Очень хорошо помню, как будто вчера это было…
– А Лилю я не дождался тогда… Страшно расстроился. Ждать больше не мог, спешил на поезд… шёл на вокзал и плакал, как мальчишка… хорошо, было темно, и никто не видел… Конечно, надо было заранее написать, что приеду, но мне хотелось, чтобы это была для Лили приятная неожиданность… Я всё представлял себе: вот, я захожу во двор – и вижу Лилю, и как она бросается мне навстречу… Я столько слов тогда для неё заготовил!… Бессчётно раз прокручивал в голове: что я ей скажу, что она мне скажет… И то, что мы не встретились, так сильно ушибло меня, что я решил – значит, не судьба… А потом, через два года, когда Лиля приехала в Макеевку, с тобой, на несколько дней… И когда мои родители увидели тебя, такую чудесную девчушку, они буквально влюбились в тебя!
– Помню, помню, как бабушка закутывала меня, пятилетнюю, в одеяло, как младенца, и носила по комнате, баюкая и напевая песенки…
– Ей было жаль, что ты выросла вдали от неё. И когда она услышала, что Лиля приехала разводиться, она прямо за сердце схватилась: «Как?! и я больше не увижу свою любимую внучку?!» И они стали нас с Лилей мирить: ведь у вас ребёнок! – говорили они. И стали уговаривать меня немедленно увольняться и ехать вместе с Лилей в Оренбург, куда она после окончания института получила назначение на работу. Это было удивительно – то, что родители решились на разлуку со мной. И это всё благодаря тебе, доця! Надо было Лиле раньше тебя привезти! Но что теперь говорить?… И мы с Лилей уехали в Оренбург…
– А помнишь куклу, которую вы с мамой мне подарили? Когда мы с бабушкой Дорой приехали в Оренбург… Эта кукла до сих пор жива. Её зовут Луиза, помнишь?
– Помню… Помню, как мы с Лилей ходили в магазин и долго выбирали… в то время только-только появились эти куклы – с закрывающими глазами, и которые, к тому же, говорили «мама». Это было чудо какое-то! И мы никак не могли решиться, какую выбрать, чтобы тебе понравилась. И даже написали тебе письмо. И ты нам ответила… такими трогательными печатными буковками написала… Странно: такие мелочи, а помнятся всю жизнь…
…Кружится, кружится за окном белая метель, перекрашивая тёмные пятна прошлого в чистый белый цвет…
Как я всегда хотела жить с моим отцом!…
И теперь моя детская мечта начинает сбываться.
Вот, я хожу по Рижскому взморью, по своей любимой Юрмале, и ищу недорогой домик. Для нас с отцом. Где мы поживём какое-то время после его операции. Поживём вдвоём. Только вдвоём – как в моей детской сожжённой повести… Всё сбывается! Надо только очень сильно желать этого.
– Пап, а что случилось в Оренбурге? Почему вы опять с мамой расстались?
– Мы слишком долго были врозь. И не смогли ничего простить друг другу… Были оба очень ревнивы. Мне жить порой не хотелось, так я её ревновал. Глупо, конечно. Но это сейчас понимаю, что глупо, а тогда… Я не мог простить ей Фёдора. Она мне тоже кое-что…
– Кое-что?
– Те годы, что я жил в Макеевке, родные хотели, чтобы я забыл Лилю, чтобы женился. Меня познакомили с хорошей девушкой… она была совсем молоденькая, любила меня. А я любил твою маму. Потом, когда в Оренбурге у нас ничего хорошего не получилось, я в Макеевку уже не вернулся, мне было стыдно перед ней… перед той девушкой. Не мог ей в глаза посмотреть…
– А почему, когда уехал из Оренбурга, ты выбрал именно Одессу?
– Одесса – родной для меня город. Мама моя одесситка. Родители поженились в Одессе, и семейная жизнь их начиналась там… Много родни в Одессе всегда было, мамин брат дядя Миша, к нему я и поехал… И когда я вернулся в Одессу, родители с Жориком тоже приехали туда. Маме всегда важно было, чтобы мы были все вместе. Только тогда она была спокойна. Так что мы опять там воссоединились. И Женя, отслужив в армии, приехал в Одессу. Только Александр остался на Донбассе, он к тому времени оброс уже большой семьёй, трудно ему было срываться с обжитого места и начинать всё с нуля. И ты, доця, могла бы жить в Одессе.
– И я?
