стоянке недалеко от рынка. Подчиненные Михалыча загружали в багажник ящики с фруктами, провожая в дорогу дорогого гостя.
— Буду держать тебя в курсе. А вот провожать не поеду.
— И не надо.
Серый протянул Михалычу руку.
Из кабины «Волги» послышался зуммер телефона.
— Ответь, я подожду, — кивнул Серый.
Через открытое окно Михалыч просунулся в салон и поднял трубку:
— Слушаю. Что?! А вы где были? Еду!
Михалыч распрямился, несколько секунд молча смотрел в глаза Серому пиджаку, а потом как-то буднично сказал:
— Он умер.
— Поехали.
Они моментально забрались в машину.
— Так ты же...
— Ты же... мы же... что же... где же... Поехали!
Машина сорвалась с места.
Сотрудники Михалыча в растерянности проводили ее взглядом, но, спохватившись, тут же пустились следом.
Две «Волги» неслись по улицам тихого городка, разрезая поток машин и пугая прохожих воющей сиреной.
— Хочешь совет? Сбавь скорость и сирену выключи. Давай-ка прикинем, что делать, — заговорил Серый. Он опомнился первым.
— Доедем — прикинем.
— Плохо, что ты знал про его состояние, а мер не принял. Сейчас чего гнать-то? Езжай спокойно.
— Я — спокоен! — Михалыч не сбавил скорость и не выключил сирену. Снял трубку. — Исраилова! Срочно! Бехтеев. Товарищ генерал, у нас проблемы. Я не тяну. Он умер. Я еду... — Трубка ответила короткими гудками. —Ах, сука! — отнесся к отсутствующему Исраилову Михалыч.
— Давай-ка я во вторую машину пересяду, — предложил Серый.
— Давай.
Михалыч резко тормознул, остановилась и задняя машина.
— Ну, чего ты, иди.
— Не психуй, все уже случилось, — нарочито медленно говорил Серый. — Кстати, для тебя — не худший вариант. Да и для меня. Я свяжусь с Москвой, посоветуюсь. А ты сделай так, чтоб поменьше людей знало. Москвичей изолируй, тело тихонечко вывези из гостиницы.
— Вылезай.
— Вылезу, не спеши.
Серый открыл дверцу, но выходить не спешил.
— Вскрытия не допусти ни в коем случае.
— Почему?
— Если выяснится, что он помер от «лекарств», которые Ивлева привезла, тебе кранты.
— Почему? Я, что ли, их привез?
— Ты все знал и не изъял. Значит, взял ответственность на себя. Приедешь в гостиницу — первым делом найди «лекарства» и забери. Бумаги потом подчистишь. Но главное — чтобы никто пока ничего не знал.
Пиджак вышел и пересел в заднюю машину. Михалыч секунду тупо смотрел перед собой, затем снял телефонную трубку.
— Второй, слушай внимательно: заблокировать гостиницу, отключить телефоны. Я буду через пятнадцать минут. Найди какую-нибудь машину... тело вывезти.
Второй взял рацию и распорядился:
— Бархин! Перекрыть вход-выход из гостиницы. Служебный тоже. Никого — ни туда, ни сюда! Всё! Быстро.
* * *
Из рафика выскочили несколько человек и бросились к гостинице. Остановили и насильно затолкали внутрь выходившую из гостиницы парочку. Один из подбежавших остался дежурить у двери.
Несколько секунд — и приказ Михалыча был выполнен. Оставался транспорт для тела. Бархин побежал на дорогу «голосовать».
* * *
Промокнув ваткой место, куда только что сделал укол, Нефедов откинул в сторону шприц.
— Это все — мертвому припарка. Не поможет... Нет пульса... Пульса нет...
— Делай что-нибудь! — взмолился Леонидов.
— «Что-нибудь, что-нибудь»... Надо запустить сердце. Как? Ничего нет... Иногда помогают пощечины, иногда реаниматоры кричат, трясут больного. — Вдруг Нефедов завопил на ухо Высоцкому: — А-а-а! Володя!
Леонидов с перепугу тоже завопил:
— А-а-а!
— Севка, давай воду, побольше. Вот сюда. — Нефедов указал на валяющийся на полу кумган. — Окатить его надо! — Взгляд Нефедова, мечущийся по комнате, упал на настольную лампу. Секунду подумав, он схватил ее и выдернул из нее электрошнур. Зубами стал зачищать провода. Поняв, что он хочет сделать, Татьяна бросилась к нему.
— Ты убьешь его! — Она пыталась вырвать провод у Нефедова.
— Заткнись!.. Убери ее, Павел!
Леонидов оттащил бьющуюся в истерике Татьяну в сторону и уставился на Нефедова. Тот пластырем приклеил один оголенный провод к груди Высоцкого. Держась за другой, попытался включить провод в розетку, но не достал. Тогда он вцепился в ковер с лежащим на нем Высоцким и подтянул его ближе к розетке.
— А ну-ка отошли все!
Вставив штепсель, прикоснулся оголенным концом к груди Высоцкого и сразу же отдернул руку. Эффекта не последовало. Он решил повторить. Вдруг из-за спины Нефедова Кулагин окатил тело водой. Послышался резкий треск разряда, экран телевизора погас, Нефедов отлетел метра на два и упал.
— Ты чуть не убил меня, скотина! — заорал он.
— Ты сам сказал — «окати»!
— Это же электричество, баран!
Нефедов на всякий случай выдернул уже безопасный провод из розетки. Затем трясущимися руками нащупал у Высоцкого пульс. Поискал на другой руке, на шее. Выдохнул и обмяк.
— Нет... Все. Володя умер. Доигрались.
Нефедов приоткрыл Володины веки, чтобы рассмотреть зрачки.
— Володя! Володечка!.. Нет, он не умер... — Татьяна вглядывалась в лицо Володи, пытаясь отыскать хоть какие-то признаки жизни.
— У него нет пульса, — устало повторил Нефедов.
— Нет. Не умер, — твердила Таня. — Нет.
— Ничего нельзя сделать.
— Сделай ему укол.
— Не поможет... Я уже делал. Никакой реакции...
— Сделай ему укол. Сделай... — монотонно повторяла она.
Нефедов отошел в сторону, взъерошил волосы и забормотал, обращаясь в никуда:
— Все... Конец. Смерть наступила в четырнадцать сорок три. Присутствуют: я — Нефедов Анатолий Иванович, Кулагин Всеволод Иосифович, Татьяна Ивлева... А где Фридман? Ладно, достаточно и нас.
