что может сделать простой воин стражи? - закончил он, дотрагиваясь дрожащей рукой до колена Гэндальфа. - Спаси Фарамира!
– Может быть, я и мог бы спасти его, - ответил маг, - но боюсь, тогда погибнут другие. Хорошо, - вдруг решился он, - я пойду. Другого спасения для него нет. Я вижу - даже в сердце этой крепости Враг сумел посеять, смуту. Я чувствую здесь его волю. - Он подхватил Пиппина, посадил впереди себя, и они помчались по крутым улицам Минас Тирита к Цитадели. Повсюду они видели воинов, стряхнувших с себя страх и отчаяние, разбиравших оружие, строившихся в ряды. Военачальники вели к Воротам все новые отряды.
Им встретился Имрахиль, окликнувший их:
– Куда вы, Митрандир? Рохирримы вступили в бой, нам нужно собрать все силы.
– Собирайте всех, кого найдете! - крикнул на скаку Гэндальф. - И поскорее. Я приду, как только смогу, но сейчас спешу по делу Денетора. Принимайте командование, пока его нет!
Ветер дул им в лицо. Высоко в небе занимался слабый отблеск утра. Но теперь и это не внушало надежды. Подступило новое горе, и было страшно опоздать.
– Тьма уходит, - сказал Гэндальф, - но над Городом она еще держится.
У ворот Цитадели никого не было.
– Значит, Берегонд все-таки ушел, - с надеждой проговорил Пиппин.
Они повернули обратно и поспешили ко входу в усыпальницу. Обычно он был закрыт, но сейчас дверь оказалась распахнутой настежь, и на пороге лежал мертвый привратник. Ключей у него на поясе не было.
– Дело рук Врага, - сокрушенно произнес Гэндальф. - Он любит, когда друг восстает на друга, когда верность сменяется предательством.
Маг спешился, помог сойти Пиппину и попросил Сполоха вернуться на конюшню.
– Наше с тобой место на поле битвы, - сказал он коню, - но мне предстоят здесь другие дела. Жди меня и поспеши, когда я позову.
Они вышли и стали спускаться по длинному извилистому коридору. Мрак рассеивался, по сторонам, как серые призраки, проступали высокие колонны и каменные изваяния. И вдруг впереди послышались возгласы и лязг мечей: таких звуков не слышали здесь от века. Они ускорили шаги, почти бегом достигли усыпальницы, купол которой черной тенью возвышался в сумерках.
– Стойте! - вскричал Гэндальф, взбегая по ступенькам. - Остановитесь, безумцы!
На пороге перед дверью Берегонд бился со слугами Денетора. Двое уже пали, обагрив ступени кровью, но остальные, с мечами и факелами в руках, теснили его и проклинали, называя предателем и отступником. А изнутри, из-за двери усыпальницы, раздавался голос Денетора:
– Скорее! Делайте, как я велю! Убейте этого изменника! Неужели и это я должен делать сам!
Дверь, которую Берегонд держал левой рукой, распахнулась, и за спиной у него возник Правитель Города с мечом в руке. Глаза его горели диким огнем.
Но Гэндальф был уже на ступенях. Слуги попятились от него, закрывая глаза руками, потому что в гневе маг был похож на белую молнию. Он поднял руку, и занесенный меч вырвался у Денетора и упал куда-то назад, во тьму, а сам Правитель невольно отступил перед магом.
– Что это значит, повелитель? - грозно вопросил Гэндальф. - Обитель мертвых - не место для живых. И почему твои люди бьются здесь, когда враги подступают к Воротам Города? Или Враг уже в ограде успокоения?
– С каких пор Правитель Города должен отчитываться перед тобой? - злобно возразил Денетор. - Разве я не могу приказывать собственным слугам?
– Можешь, но другие могут не признавать твоей воли, если она обратилась к безумию и злу. Где твой сын?
– Он там, внутри, - сказал Денетор. - Он горит, уже горит! Огонь в его теле. Скоро сгорит все. Запад пал. Он весь сгорит, и останется только пепел, а пепел развеет ветер!
Видя, что он безумен, Гэндальф отстранил его и бросился внутрь, за ним - Пиппин и Берегонд. Они увидели Фарамира, лежащего в забытьи на каменном пьедестале, вокруг были навалены дрова, пропитанные маслом, так же, как одежда и покрывало Фарамира, но огня еще не было. И тут Гэндальф показал, что под белым плащом его скрыта не только сила знания. Он легко взбежал на груду дров, как ребенка поднял раненого на руки и понес к дверям. Фарамир застонал и сквозь забытье позвал отца.
Денетор вздрогнул, словно пробуждаясь. Пламя в его глазах погасло, он со слезами взмолился:
– Не забирай моего сына! Он зовет меня!
– Да, зовет, - ответил Гэндальф, - но ты не подойдешь к нему. Пока не поздно, его нужно лечить. А твой долг, Правитель, вести войска и защищать Город, хотя бы и ценой собственной жизни! Не мне напоминать тебе об этом!
– Он не проснется больше! - застонал Денетор. - Все напрасно. Зачем нам жить! Зачем ты разлучаешь нас перед смертью?
– Ни тебе, ни кому другому не дано приблизить час своей смерти, - сурово ответил Гэндальф. - Только побежденные силой Мрака в гордости и отчаянии убивали себя. - С этими словами он вынес Фарамира из усыпальницы и опустил на те самые носилки, на которых раненого принесли сюда. Денетор, не сводя глаз с лица своего сына, шел за ними, но перед порогом остановился. - Идем! - обернулся к нему Гэндальф. - Тебя ждут великие дела!
Но Денетор вдруг засмеялся, отступил к столу и выхватил что-то из-под подушки, на которой недавно покоилась его голова. Вернувшись к порогу, он поднял этот предмет - шар темного хрусталя с красным огнем внутри. Палантир в руке Правителя запылал, озаряя его лицо красным светом. Оно казалось высеченным из гранита - жесткое, гордое и страшное.
– Гордость и отчаяние! - вскричал Денетор. - Не думаешь ли ты, что Белая Башня ослепла? Нет, Серый Безумец, я видел больше, чем тебе кажется! Твоя надежда - от неведения! Ступай исцелять кого хочешь, бейся с кем хочешь - все будет напрасно. Вы можете даже победить на Пеленнорских полях, но Силу, которая поднялась ныне, победить нельзя. К этому Городу протянулся только одна ее рука, а надежда уже оставляет нас. Даже сейчас ветер твоей надежды обманул тебя. Он гонит по Андуину армаду под черными парусами! Запад пал, и нам пора уйти, если мы не хотим стать рабами!
– Такие речи на пользу Врагу! - воскликнул Гэндальф.
Денетор в ответ гневно рассмеялся.
– Разве я не видел, чего ты добивался, Митрандир? Ты хотел править вместо меня, править на севере, на юге и на западе. Разве не ты приказал этому полурослику молчать или говорить, когда нужно? Разве не ты подослал его ко мне? Но я знаю, о чем ты думаешь. Одной рукой ты держишь меня, как щит против Мордора, а другой ведешь на мое место Бродягу с Севера. Но знай, хитроумный Митрандир, я не буду твоим орудием! Я - Наместник Дома Анариона! Не жди, ты не увидишь меня выжившим из ума камердинером у этого выскочки. Можешь не трудиться, доказывая его права, я знаю, что он из рода Исилдура. Но я не склонюсь перед ним, последышем нищего Дома, давно утратившего и власть, и величие.
– А как бы ты поступил? - сдержанно спросил Гэндальф, словно не замечая упреков.
– Я бы оставил все, как было всегда. Я правил бы Гондором и передал бы власть сыну. Он стал бы Правителем, а не учеником чародея. Но судьба решила иначе, и теперь я не хочу ничего: ни жизни, ни любви, ни чести.
– Ни честь, ни любовь не страдают, если Наместник возвращает данные ему права, - возразил Гэндальф. - А что до твоего сына - дай ему возможность выбирать самому.
При этих словах глаза Денетора снова вспыхнули. Он сжал Камень одной рукой, а другой выхватил из-за пояса кинжал и бросился к носилкам, но Берегонд успел заслонить их собою.
– Вот как! - воскликнул Денетор. - Ты похитил у меня любовь сына, а теперь похищаешь верность моих воинов? Но одного ты не похитишь у меня: права распоряжаться своей судьбой. - И, обратясь к своим слугам, он крикнул: - Сюда, если вы еще верны мне!
Двое из них подбежали к нему. Он схватил факел из рук ближайшего и кинулся к костру. Не успел Гэндальф помешать ему, как он ткнул факел в сухие дрова и они мгновенно вспыхнули.
Тогда Денетор вскочил на стол, схватил лежащий там жезл Правителя и, сломав о колено, бросил в огонь. Потом он прижал Палантир к груди обеими руками и лег.
Говорят, что с тех пор всякий, заглянувший в этот Камень, если его воля недостаточна, чтобы направить взгляд к другой цели, видел в нем только две старческие обугленные руки.
Скорбно отвернулся Гэндальф и закрыл дверь. Некоторое время оттуда слышался только треск и шум огня, потом раздался громкий вопль, и все смолкло.
– Вот конец Доктора, сына Эктелиона, - произнес Гэндальф. - И это конец прежнего Гондора. Злые дела совершились здесь. Забудь о междоусобной вражде,- обратился он к Берегонду, - она рождена Врагом, и все вы попали в его сети. А вы… - Он тяжело взглянул на слуг Правителя. - Вы, слепые в своем повиновении, запомните, что только «измена» Берегонда спасла жизнь Фарамиру, Стражу Белой Башни. Унесите своих павших товарищей, им не место здесь. Мы отнесем Фарамира. Отныне он - Правитель Гондора. Жить ему или умереть - это уже не нам решать.
Вдвоем с Берегондом они подняли носилки, а Пиппин, понурив голову, пошел следом. Слуги Правителя замерли, обернувшись к Домам Мертвых. Гэндальф был уже в конце улицы, когда послышался гул. Крыша Дома расселась, из трещины повалил дым, с шумом вырвалось пламя, и огонь заплясал на развалинах. Слуги в ужасе бросились догонять Гэндальфа.
У распахнутой двери Берегонд бросил взгляд на убитого привратника.
– Вот в чем я всю жизнь буду раскаиваться, - сказал он. - Но я спешил, а он не хотел слушать и обнажил меч… - Он закрыл и запер дверь. - Эти ключи нужно отдать теперь Фарамиру.
– Сейчас командует Имрахиль, князь Дол Амрота, - сказал Гэндальф, - но его нет здесь. Придется распорядиться мне. Пусть ключи остаются у тебя, пока в Городе не установится порядок.
Они были уже в верхних ярусах и шли к госпиталю. Его светлые здания располагались поодаль и предназначались для заболевших, а сейчас готовились принять раненых. Госпиталь располагался недалеко от Цитадели, в шестом ярусе, с южной стороны. Вокруг зеленели огороды, сады и цветники. Во всем Городе это было единственное зеленое место. Сейчас там хозяйничали женщины, умевшие ухаживать за ранеными.
В тот самый миг, когда Гэндальф и его спутники вступали на порог, с поля за Воротами раздался жуткий вопль, высоко и пронзительно пронесся в небесах и замер. Так страшен он был, что на мгновение все оцепенели. Но на смену ему пришла тишина, принесшая такую радость и надежду, каких они не помнили со дня прихода Мрака с востока, и им показалось, что вокруг стало светлее и солнце выглянуло из-за туч.
Печаль и тревога не оставили Гэндальфа. Поручив Берегонду и Пиппину устраивать Фарамира, он поднялся на стену. Глазами мага он увидел и понял,
