Колхозы района хорошо подготовились к весеннему севу, и посевная кампания была проведена успешно. 1938 год не был урожайным. Состояние хлебов все время вызывало у нас тревогу. Это побудило всерьез заняться изучением дела организации полеводства в районе. Структура посевных площадей была неправильная. Наиболее урожайные культуры – озимая рожь и озимая пшеница – занимали 20 процентов пахотных угодий, яровая пшеница, ячмень, овес, просо и прочие составляли почти 70 % всей пашни. Паров же было 5–6 процентов обрабатываемой земли.
Я, как секретарь райкома, при поддержке членов бюро и особенно Шолохова принимал все меры к тому, чтобы увеличить пары и площадь посева озимых. Это мероприятие встретило самую активную поддержку руководителей колхозов, совхозов и рядовых колхозников. Озимые мы начали сеять рано, в начале августа. Соседняя с нами Воронежская область все время сеяла озимые в начале августа и получала хорошие урожаи, а наш район их сеял с конца сентября и тянул сев до заморозков, поэтому получал низкие урожаи.
В то лето в газете «Молот» нас жестоко разругали за ранний сев озимых, заявив, что мы ведем летние посевы озимых. Редакция «Молота» и облземуправление были не правы. Они северные районы области равняли в сроках посева с южными районами, находящимися от нас в 500 километрах. Южные и восточные районы по природно-климатическим условиям больше подходят к районам Кубани, северные же по этим условиям больше сходны с районами Воронежской области. Обком партии и облзу14 стригли все районы под одну гребенку, не проводя никакой дифференциации по климатическим зонам в сроках посева озимых: на юге и востоке области сев можно проводить и в октябре, а в северных районах в октябре уже наступают заморозки и температура резко понижается. Здесь наиболее благоприятными сроками являются августовские дни. До холодов озимые хорошо укрепляются, укореняются, дружно кустятся, лучше переносят зимовку. Поздние же посевы этих условий не имеют, они не успевают до холодов хорошо раскуститься, пустить корни и под зиму уходят слабыми, а зимой часто гибнут или, если не гибнут, дают низкий урожай.
Областные работники плохо знали северные районы области и руководили ими неверно. От этого только страдало дело. Если мы наталкивались на противодействие в сроках сева озимых со стороны области, то уж в вопросах увеличения посева озимых мы были почти бессильны. Расширять паровой клин, увеличивать размеры озимых посевов своей властью район не мог. Для этого нужны были горючее, деньги, семена. Все это можно делать планово, по лимитам. Чтобы пахать пары, кроме горючего и денег нужна земля, а она занята под яровыми посевами. Стало быть, нужно сократить план яровых, а это связано с севооборотами, кроме того – с другой организацией всего полеводства, с изменением всей структуры посевных площадей. Все это зависит от области. Сами мы ничего сделать не могли, хотя частично мы это делали. Так, например, пары были увеличены с 3450 гектаров в 1935 году до 9293 гектаров в 1938 году. Озимые посевы были увеличены с 9991 гектара в 1934 году до 12 300 гектаров в 1938 году. Самостоятельное расширение посевов озимых и яровых вызывало нарекание от областных организаций. Приходилось все время клянчить то одно, то другое. Райком решил просить обком все это рассмотреть и помочь нам в таком важном деле. Я написал Б.А. Двинскому докладную записку об увеличении плана паров и увеличении плана озимого сева за счет сокращения яровых паров. На этой докладной Двинский наложил резолюцию: «Вопрос, поднимаемый Луговым, заслуживает внимания». Было принято решение бюро обкома ВКП(б), по которому создавалась комиссия с моим участием. Но дальше этого дело не пошло. Комиссия не собралась. На мою записку специалисты облзу составили заключение, в котором все мои соображения отвергли, назвали их неверными. Я на этом не успокоился, на бюро райкома партии, на котором присутствовал как член бюро М.А. Шолохов, мы решили обратиться в ЦК ВКП(б) и в правительство через Шолохова как депутата Верховного Совета СССР. Такую докладную записку я написал, вручил ее Шолохову и попросил его поговорить с кем нужно в Москве. Эту записку Шолохов передал А.И. Микояну, на словах рассказал суть дела и свои соображения, попросил разобраться с этим важным делом.
Микоян15 поручил наркомзему Бенедиктову16 изучить наш вопрос и дать ему свои соображения. Бенедиктов подписал заключение, в котором отвергал все, что я изложил в записке. Это заключение наркомзем прислал мне в Вешенскую. Доводы его были очень слабыми. Я был поражен таким оборотом дела. Заключение Бенедиктова было адресовано Микояну, а мне прислано для сведения. Я ждал слова Микояна.
Как выяснилось позже, Микоян написал следующие соображения на моей записке и заключении т. Бенедиктова. Привожу текст полностью.
В связи с постановкой по Политбюро ЦК ВКП(б) вопроса о мерах борьбы с засухой в степных районах, направляю Вам письмо секретаря Вешенского райкома ВКП(б) тов. Лугового, переданное мне тов. Шолоховым во время сессии Верховного Совета.
По-моему, в этом письме вопрос борьбы с засухой в степных районах поставлен правильно, а именно всемерное усиление роли озимых культур, в особенности пшеницы, и замена вилъямсовского травопольного севооборота паровым севооборотом.
Я вызвал к себе тов. Бенедиктова, которому передал эту записку, указав на необходимость подготовить этот вопрос в Наркомземе для внесения в Совнарком и ЦК ВКП(б).
Тогда тов. Бенедиктов выразил сочувствие высказанным в этом письме взглядам, но позже оказалось, что он поддался аппарату
Наркомзема и теперь отказался дать предложение в духе этого письма.
Тов. Бенедиктов заявил на этом Совете, что вилъямсовский севооборот приемлем для всех районов Советского Союза. На деле Наркомзем ведет политику навязывания всем районам Союза по существу одной системы севооборотов Вильямса17. Между тем нечего доказывать, что для нашей страны с таким многообразием нельзя ограничиваться одной системой севооборотов, какая бы она ни была правильная.
Центр тяжести системы севооборота Вильямса заключается в улучшении структуры почвы. В засушливых же районах главная беда не в плохой структуре почвы, а в недостатке влаги.
С точки зрения борьбы с засухой решает озимая культура – раз, посеянная на парах – два. Прилагаемое письмо дает иллюстрацию этого на примере Вешенского района.
В середине октября я с Шолоховым был в Москве. Шолохов, встретясь с Микояном у него в кабинете, поинтересовался моим письмом. Микоян передал Шолохову проект решения ЦК ВКП(б) «О мерах борьбы с засухой в степных районах», свое письмо Сталину по этому вопросу с тем, чтобы Шолохов и я ознакомились с этими материалами и внесли свои замечания по существу.
Прочитав материалы, Шолохов передал их мне и сказал, что Микоян просил, если будут замечания, изложить их письменно и вместе с материалами вернуть их ему.
Внимательно прочитав проект решения ЦК ВКП(б), я написал свои замечания в письме к Микояну. Привожу его текст.
Дорогой тов. Микоян!
Ознакомившись с материалами ЦК ВКП(б) и Совнаркома Союза ССР, считаю их безусловно правильными, очень и очень ценными, сыграющими в дальнейшем крупнейшую роль в борьбе с засухой. Я имею два следующих замечания:
1. Во втором разделе постановления (стр. 9), где говорится: ввести севообороты с черным паром полностью, обеспечивающие посевы озимых по черным парам, а в северных и северо-восточных районах Ростовской области допустить частичные посевы озимых хлебов после ранних пропашных. Как раз в наших северных районах Дона и нужно весь озимый клин сеять только по парам. Посевы озимых, посеянных без пара, урожая или совершенно не дают, или дают очень мало – 2–3 центнера. Если и есть такая необходимость, чтобы частично сеять озимые по ранним пропашным, то это нужно как-то оговорить, иначе отдельные элементы земорганов по-своему будут расширительно говорить и толковать этот пункт решения.
В наших местах пропашные не успевают созревать к моменту посева озимых и поэтому их нельзя использовать под посевы озимых, и озимые снова нужно будет сеять по свежевспаханной стерне яровых
