- Мы же собирались спуститься на Голконду, - обстоятельно принялся объяснять сириусец. - Вот и тренировались. Много работали. Тренировки были жуткими, но мы всё равно тренировались. И тренировались мы каждый день…
Так, кажется, слово 'тренироваться' Барри решил повторять долго и упорно. Бланш поняла это через полминуты. Демонстративно плюнула нам под ноги и пошла к своему скутеру. Врубившись в ситуацию, заржал Винсон. Следом за ним, разворачивая машины, захохотали - впрочем, бесшумно (уметь надо) - Луис Гилл-Римлянин и Маккью.
Когда мы вновь оказались в хвосте кавалькады, Барри нетерпеливо спросил:
- Экспериментировать будем?
- Не понял.
- Ну ты чего? Не хочешь узнать, чего эти слетелись? Вспоминай давай, что последнее вспоминал.
- Но я и правда только тренировки вспоминал.
- Так они у нас разные были. Вспоминай!
- Блин, ты хуже Бланш! Экспериментатор…
Если честно, мне и самому стало любопытно. Снова попривыкнув к неспешному ходу нашей процессии, я попытался разобраться, что же последнее я видел.
- Так. О чём мы говорили?
- Я говорил. Помнишь, Милош нам показывал брачные танцы 'саранчи'?
- А, вон что. Да, это я вспомнил перед тем, как ты заорал в ухо.
- Заорёшь тут. Я думал - они нас слопают и не подавятся. Вспоминай, а я буду следить за нашими птичками и за птичкой Винсона.
Винсон ехал перед нами, и в предложении Барри присутствовала логика.
Я стал снова представлять, как чудовищные, но прекрасные драконы свиваются в единое целое и разлетаются. Снова попытался восстановить то чувство опаски и восхищения… Крылан на затылке Винсона не шелохнулся. Судя по ощущениям, мой тоже не высказал никаких признаков, что их интересует кладовая моей памяти.
- Ничего. Пусто, - безнадёжно сказал я. - я довспоминал до момента, когда ты меня прервал. Никакой реакции.
- Ну ничего, - принялся утешать меня Барри. - Сам знаешь: эксперименты не всегда заканчиваются удачно.
Он, кажется, обрадовался возможности не молчать. Его рассуждения быстро ввели меня в дремоту, и держался я лишь благодаря тому, что приходилось следить за неровной, мягко говоря, дорогой. Вскоре я вошёл в полусонное состояние, машинально следя за спиной Винсона и бормоча время от времени: 'Ага… Да… Точно…', чтобы Барри не обиделся, что я его не слушаю.
А ведь я не всё вспомнил. Хм… Но кому нужны сны о летающих драконах, которых пренебрежительно и опасливо обозвали 'саранчой'? только мне. Я сохранил этот сон только для себя. Ну, может, когда-нибудь расскажу о нём Ате. Если она уже не узнала о нём… Только она может так, как я, прочувствовать драконов и полёт с ними. И понять меня, взлетающего вместе с драконами к светилу Голконды…
В наушники ахнул Барри - и зашипел то ли торжествующе, то ли перепуганно.
Оллфаговая стая бесновалась над нами уже не правильно организованной воронкой, а бушующим, беспорядочным извержением вулкана. Теперь вместе с Барри к рулю скутера пригнулся и я. И вдруг… Мой оллфаг снова остался со мной?! И он с необычной нежностью раскинул крылья и буквально обнял меня ими за шею.
Барри внезапно шипеть прекратил и заорал возмущённо:
- Брысь отсюда! Кыш! Кыш!! Кому говорят!
Команда снова вынужденно притормозила. Батис, беззвучно хохотавший (не по причине 'спецназовского воспитания, как Винсон, - травма, напомню), снова легко рассеял странную бурю. А майор, постояв некоторое время и поглядев на нас уничижительно, изысканно попросил нас больше ничего не вспоминать. Не дай Бог, привлечём нежеланное внимание тварей пострашнее голкондских. Мы с Барри поклялись, что будем вспоминать только нужную нам дорогу.
- Ну?!
Барри аж кипел от любопытства. Тщательно подбирая слова, я сказал:
- После Милошевых кадров с летающими драконами я ещё на корабле увидел сон, в котором они снова летали.
- И всё?
- Всё.
Я ответил твёрдо, и сириусец, кажется, поверил.
Ласково обнимавший меня, оллфаг убрал крылья и затаился на затылке.
Чёрт, как мне хотелось повторить в воображении сон! Но пришлось с сожалением отложить новый эксперимент до времени, когда останусь один. Один на один со своим олффагом. Чтобы теперь конкретно убедиться: именно сон вызывает странную реакцию обычно невозмутимых птичек.
А пока мы вслед за Винсоном выехали на довольно просторную улицу, где негромкое урчание наших скутеров и двух аэротакси могло привлечь чумовиков всех мастей. Здесь, естественно, приходилось быть настороже.
Мы собрались у стены дома, в тени, и негромко обсуждали, как быстро и без потерь проехать улицу до следующего переулка, по прямой ведущей из города.
Оллфаги вдруг почти бесшумно слетели на землю и попрятались во всех расщелинах здания. Мы немедленно покинули скутеры и укрылись за кустами, буйно взламывающими дорогу и пешеходную тропку рядом с домом.
Из одного из переулков, выворачивающих на эту улицу, важно шествовала громадная 'акула' в сопровождении оборотней. Под лапищами зверя так подрагивала земля, что её дрожь мы ощутили явственно даже на расстоянии. Наведя оптику, насчитали в 'свите' пять оборотней. Все в обличии ящероподобных. Совсем не смешно болталось на них тряпьё, когда-то бывшее человеческой одеждой.
- Тощие какие, - пробормотал кто-то по общей связи. - Поэтому в человека не перекидываются. Силёнок на возвращение не хватает.
- Исидор, надо говорить правильно, - снисходительно попеняла узнавшая говорящего Бланш. - Не в человека они перекидываются, а в подобие человека.
Исидор, охранник последнего оплота доктора Кейда в лаборатории, только вздохнул. На Персее он с самого начала чумы, так что насмотреться ему пришлось многого. Потому и привык к определённой лексике.
- Бланш, уж если хочешь точности, лучше бы прицепилась к слову 'силёнки', - усмешливо сказал Луис Гилл, прозванный ещё на катере к Персею Римлянином. За характерный профиль римских патрициев.
- Как синоним сойдёт! - отмахнулась Бланш.
- Какие слова знает наша Бланш! - шепотом, но в микрофон удивился Барри.
- Барри, лучше бы тебя 'акула' сожрала! А то если я доберусь!..
- Но я же только восхищаюсь тобой!
- Тихо! Посторонние разговоры оставить! В том переулке ещё кто-то есть.
Мы немедленно перевели оптику на переулок.
Там и правда что-то мелькало.
- Лисы!
Точно. Небольшая стая худущих рыжеватых псинок с ушами-лопухами кралась, перебежками прячась за всевозможными выступами, за 'акулой' и её свитой.
- Чего они? - тихонько удивился Маккью. - Если 'акула' что-то и оставит, оборотни мгновенно подъедят за нею!
- Гы-гы-гы…
На придушенный смех в наушниках команда отозвалась дружно:
- Винсон, драный хвост кота твоего! Чего ржёшь? Говори, что сообразил!
- Гы-гы… А вы гляньте направо. Гы…
Мы глянули.
