Истоки: социокультурная среда экономической деятельности и экономического познания

результатом самой структуры товарного общества, сочетающей общественное единство материального процесса производства с формальною независимостью частных хозяйств. Продвижение продуктов труда в процессе производства и потребления предоставлено усмотрению отдельных частных товаропроизводителей, но вместе с тем каждый из последних связан волею своего контрагента. Акт непосредственного обмена продуктов труда двух товаропроизводителей может быть установлен лишь на началах «свободного» договора или совпадения воль обоих контрагентов. Акт обмена, обусловленный наличием у каждого из его участников потребности в продвижении к нему продукта труда другого участника обмена, неизбежно носит индивидуальный и случайный характер. Общественный, отличающийся закономерным постоянством процесс обмена возможен только при том условии, если продвижение продуктов может происходить по инициативе любого <правка карандашом; первоначально: «одного»> из товаропроизводителей. А это имеет место в том случае, когда в процессе обмена выделился историческим путем товар, обладание которым дает владельцу его возможность выступать инициатором или активным установителем производственного отношения обмена, т. е. деньги. <Начало отчеркивания на полях карандашом и запись: «мало».> В систему частных хозяйств, формально равноправных и допускающих только взаимную координацию действий на началах соглашения, деньги вносят первичную дифференциацию активных и пассивных ролей, попеременно выполняемых каждым товаропроизводителем, вносят зародышевые формы подчинения (принуждения) и субординации. Деньги являются «общественною силою», они «измеряют общественное богатство своего владельца» (К[апитал] I, с. 101),[803] его общественную власть. «Свободный» договор обмена, формально предполагающий абсолютное равноправие обоих его участников, фактически заключается по инициативе одного из них, владельца денег. Этим преодолевается связанность и ограниченность процесса обмена, основанного на совпадении воль обоих контрагентов. Хотя основою товарного общества служит «юридическое отношение, формою которого является договор», но «содержание этого юридического или волевого отношения дано самим экономическим отношением» (К [апитал] I, с. 52).[804] <Конец отчеркивания на полях карандашом.> Экономическое отношение обмена, завершающееся развитием денег, вносит закономерность и постоянство в систему юридических отношений, основанных на совпадении индивидуальных воль отдельных лиц.

Учение Рыкачева. <Запись на полях.> В книге А.[М.] Рыкачева «Деньги и денежная власть» мы встречаем вполне ясное понимание того, что современный обмен, как «нормальный процесс, на который каждый из участников этого процесса вперед рассчитывает и притом рассчитывает безотносительно к расчетам и желаниям всех других»,[805] не может иметь своею основою такой свободный договор, который предполагает «необходимость дожидаться или добиваться совпадения двух или более воль».[806] «Договор есть очень элементарная форма обмена услуг, настолько элементарная, что сама по себе она не в силах удовлетворить запросам сколько-нибудь развитого человеческого общества и по необходимости дополняется другими формами – непосредственным принуждением или денежной оценкою».[807] «Деньги суть средство обеспечения свободы выбора хозяйственных благ»,[808] освобождающее участника обмена от зависимости от воли других товаровладельцев. Но А. Рыкачев забывает самое существенное и важное: что возможность для одного участника менового акта свободы выбора хозяйственных благ означает одновременное отсутствие такой же свободы, т. е. принуждение, для другого участника того же самого акта. Активная роль одного участника <вставка карандашом> в обмене предполагает на другой стороне пассивную роль. Если современный обмен представляет собою «нормальный процесс, на который каждый из участников этого процесса вперед рассчитывает и притом рассчитывает безотносительно к расчетам и желаниям всех других», то это возможно только при одном условии: если «расчеты и желания всех других» товаропроизводителей закономерно определяются объективными общественными процессами производства и обмена. Видимая свобода «мотивации» отдельного товаропроизводителя необходимо предполагает объективную «лимитацию» (ограничение, связанность) действий всех товаропроизводителей в совокупности: первая без последней сделала бы невозможным общественный процесс производства, превратив общество в хаос несогласованных и перекрещивающихся действий отдельных людей. Основная социальная функция денег в товарном хозяйстве заключается не столько в роли их как орудия свободной мотивации, сколько в их роли как орудия «лимитации», или давления на мотивы товаропроизводителей. Талоны, которые будут выдаваться в социалистическом обществе отдельным членам его на право приобретения из общественных складов любых продуктов в определенном количестве, будут не хуже теперешних денег выполнять роль «средства обеспечения свободы выбора хозяйственных благ». Но они не будут непосредственно определять мотивы и действия производителей, и потому не будут «деньгами» в современном смысле слова. Упустив из виду роль денег как орудия подчинения, А. Рыкачев приходит к выводу, что «купля-продажа перестает быть двустороннею сделкою и превращается в ряд односторонних актов покупателей и продавцов, самостоятельно преследующих свои интересы».[809] Товарное общество в изображении А. Рыкачева превращается в фантастическое царство всеобщей неограниченной свободы: каждый делает односторонне, что ему угодно, и все же обмен сохраняет характер «нормального процесса». На самом же деле, и при денежном обмене система производственных отношений людей основана не на односторонних актах, а на двусторонних сделках, отличающихся, однако, тем, что активная и пассивная роли дифференцированы в лице разных участников сделки.

Не приходится, конечно, удивляться, что А. Рыкачев, хотя и считает свое определение денег как средства свободного выбора хозяйственных благ, в сущности, совпадающим с Марксовым определением денег как всеобщего эквивалента,[810] на самом деле совершенно не понял самой ценной стороны учения Маркса о социально-связующей, лимитирующей роли денег. Для него учение Маркса остается «философским умозрением», оперирующим «результатом логического развития внутренних противоречий, будто бы заключающихся в понятии товара».[811]

Данное нами выше определение денег отличается от определения, данного [Р.] Гильфердингом: «Вещь, которая посредством коллективных действий товаров получила полномочие на то, чтобы выражать стоимость всех остальных товаров, это – деньги».[812] По нашему же определению, деньги – это вещь, которая посредством коллективных действий товаров получила полномочие активно устанавливать производственное отношение обмена, т. е. получила способность непосредственной обмениваемости. Результатом этого основного характера денег является выполняемая ими функция мерила стоимости, которую Гильфердинг берет за основу своего определения. Мы не приняли определения Гильфердинга по следующим двум соображениям. Во-первых, мы ставили себе целью выяснить смысл определения, данного самим Марксом. Для Маркса же всеобщим эквивалентом является товар, обладающий способностью непосредственной всеобщей обмениваемости, в то время как Гильфердинг определяет эквивалент, как «товар, в котором все другие товары выражают свою стоимость».[813] И здесь, как видим, Гильфердинг исходит из функции мерила стоимости. Для Маркса же мерило стоимости представляет собою только «одну из функций денег, или деньги в особенной определенности формы».[814] Во- вторых, мы считаем желательным дать определение денег, характеризующее те производственные отношения людей, выражением которых и является данная вещная категория, т. е. денежная форма товара. В нашем определении подчеркивается, что речь идет об активном установлении обмена, т. е. о производственном отношении обмена между двумя товаропроизводителями, с дифференцированием активной и пассивной ролей, распределенных полярным образом между ними. Это есть определенный тип отношений между людьми, – тип, придающий особое вещное свойство «денег» товару, находящемуся в руках активного участника обмена. Разумеется, и формула Гильфердинга говорит скрытым образом о том же типе производственных отношений между людьми, но прямой характеристики их она не содержит.

[IV.] Возникновение денег

Мы видели, что развитое товарное хозяйство с всесторонним обменом товаров необходимо предполагает выделение из среды всех товаров одного, обладающего свойством непосредственной обмениваемости, т. е. выполняющего функцию денег. Но этим мы еще не ответили на вопрос о том, как