спроса. С количественной потому, что сумма миллион рублей входит в рыночный оборот как готовая, данная заранее величина, происхождение которой нам [не]известно.
Изложенное представление о механизме рыночного обмена является в высшей степени односторонним и неправильным, вырывая из него одно звено (спрос) и отказываясь от анализа тех факторов, которыми оно в свою очередь определяется. Такой анализ прежде всего покажет нам, что сумма денег, представляющая в данный момент спрос со стороны покупателей, получена последними от предшествующей продажи изготовленных ими товаров. Эта сум
Итак, размеры и характер спроса зависят от размеров и характера производства, акты купли Д – Т действительно являются дополнением к предшествующим актам продажи Т – Д, и золото, фигурирующее в актах Д – Т, представляет собою превращенную или денежную форму продукции, реализованной в актах Т – Д. На золотом рубле не заметно, есть ли он превращенное железо или превращенная пшеница, но дальнейшая судьба его зависит от этого в значительной мере. Тот же самый золотой рубль представляет для крестьянина его превращенную пшеницу, а после перехода его к ткачу – превращенный холст, далее превращенную библию и т. д. На блестящий, твердый, неизменяющийся золотой рубль кладется печать общественных производственных отношений, «носителем» которых он в данном случае является. И здесь, как в остальных частях своей теории, анализ Маркса под застывшими вещами вскрывает подвижно- динамические, текучие производственные отношения людей. Вещные экономические категории приобретают величайшую гибкость, отражая в себе всю многообразную и меняющуюся радугу социальных отношений людей.
Учение Маркса о функции денег в роли средства обращения, как и учение его о мере стоимости, обнаруживают свой глубоко социологический характер в том, что они предполагают как данное определенный тип производственных отношений между людьми как товаровладельцами. Общепринятое представление, будто золото выполняет функцию меры стоимости всюду, где перед актом обмена продукт мысленно приравнивается определенному количеству золота, и функцию средства обращения всюду, где они реально друг на друга обмениваются, – не применимо к Марксовой теории. С изложенной точки зрения золото выполняет обе указанных функции в любом акте случайного обмена, если только оно является общеупотребительным средством для сравнения и обмена разных продуктов (например, при денежном обмене у племен с преобладающим натуральным хозяйством, при случайном обмене в пределах общества с товарным хозяйством и т. п.). С точки же зрения Маркса, здесь может быть речь лишь о процессе возникновения и развития денег, но не о функциях, присущих им в регулярном процессе товарного производства. Здесь нет функции меры стоимости, ибо нет самой стоимости как регулятора производства. Здесь нет средства обращения, ибо нет товарного обращения как необходимой составной части процесса воспроизводства. Только там, где продукт заранее производится как товар и еще в процессе производства получает предварительную расценку в золоте, выражающую тот уровень цены, при котором сохраняется равновесие между данною отраслью производства и другими, – золото выполняет функцию меры стоимости. Только там, где за процессом производства неизменно следует процесс обращения в обеих его фазах (Т – Д и Д – Т), как необходимое условие для возобновления производства, – золото выполняет функцию средства обращения. Легко заметить, что обе указанных функции предполагают развитое товарное хозяйство, в котором производство заранее рассчитано на обмен (отсюда предварительная расценка товара и функция золота как меры стоимости) и, с другой стороны, обмен является лишь промежуточным этапом всего процесса воспроизводства (отсюда метаморфоз товара и функция золота как средства обращения).
Если обращение товаров в форме Т – Д – Т совершается более или менее непрерывно, и за каждым актом продажи Т – Д быстро следует дополняющий его акт купли Д – Т, деньги быстро переходят из рук в руки и выполняют функцию средства обращения. «Как только прерывается ряд метаморфоз (товара. –
Исторически собирание сокровищ возникло очень рано. Еще до того, как благородные металлы стали деньгами, они уже охотно накоплялись как конкретный предмет потребления (т. е. предмет роскоши), по своей прочности наиболее пригодный для сохранения богатства. По мере развития обмена и денег накопление благородных металлов означает уже концентрацию в руках их владельца не только прочных и высокоценных предметов потребления, но «абсолютно общественной формы богатства, всегда находящейся в состоянии боевой готовности».[948] Только с этого момента можно говорить о сокровище не в смысле совокупности конкретных полезных предметов, а в смысле «общественной силы», концентрированной в руках «частного лица»,[949] владельца определенных предметов (золота). При продолжающемся господстве рабского или феодального хозяйства деньги, конечно, еще не являются единственною «общественною силою», как члены общества еще не являются «частными лицами», относящимися друг к другу как независимые друг от друга и равноправные товаровладельцы. Члены общества еще связаны между собою отношениями феодального господства, крепостного права и т. п. Но если владелец денег вынужден считаться с князем или феодалом-помещиком, то, с другой стороны, в силу той же отсталости общественных отношений он обладает тем б?льшим преимуществом по сравнению с владельцем потребительных стоимостей при условии равенства социального положения обоих. Именно преобладание натурального хозяйства и недостаточное развитие обмена делают невозможным и, в лучшем случае, проблематичным превращение любой потребительной стоимости в деньги.[950] Тем сильнее стремление продавца задержать вырученные деньги в качестве сокровища, в качестве общественной силы, которая, правда, еще не заменяет всех других общественных связей, но уже успешно их пополняет, корригирует и понемногу разлагает. Описывая распространенный на Востоке (особенно в Индии) обычай собирания сокровищ, Адольф Вагнер говорит: «Для массы “маленьких” людей сокровище выполняет роль сберегательной кассы на случай нужды, дороговизны, для обеспечения существования... Для богатых, аристократии, князей сокровище служит средством социального и политического господства, а именно для того, чтобы делать подарки, [951] оплачивать услуги, содержать слуг, вести войны, платить налоги и т. п.»[952] В античном и феодальном обществе «профессиональный собиратель сокровищ» часто превращается в ростовщика и своею деятельностью содействует еще б?льшему разложению хозяйственных форм, присущих этим обществам.[953]
В развитом товарном обществе образование сокровищ является одною из нормальных, постоянных и необходимых функций товарного обращения. Если, с одной стороны, последнее предполагает непрерывность кругооборота Т – Д – Т, то, с другой стороны, оно же разрывает этот кругооборот на два акта Т – Д и Д – Т, создавая возможность и подчас даже необходимость длительной отсрочки второго акта. Каждый товаровладелец должен выступать попеременно в роли продавца и покупателя, но вместе с тем
