им выполнять функцию средства обращения.
Не значит ли это, что деньги в качестве сокровища вообще не выполняют никакой социальной функции, что тезаврирование денег, особенно в форме зарывания в землю, вырывает их из сети общественных связей и означает полное, хотя и временное, прекращение их социальных функций? Некоторые экономисты и полагают, что сокровище выполняет особую «экономическую функцию» только с того момента, когда оно выдано его владельцем в ссуду другому лицу, [982] но не в то время, когда оно изъято из обращения. Маркс предвидел это сомнение и дал на него ответ. Как всегда, внимание его направлено не на золото, зарытое в землю, а на общественное производственное отношение, носителем которого оно является. «Сокровище представляло бы собою только бесполезный металл, его денежная душа отлетела бы от него, и оно осталось бы как потухший пепел обращения, как его caput mortuum, если бы оно не находилось в состоянии постоянно напряженного стремления к обращению».[983] Эта мысль Маркса, выраженная в метафорической форме, становится понятною в свете его учения об овеществлении производственных отношений людей. Эти общественные отношения и составляют «душу» вещей, которые без них превращаются в «потухший пепел», в «тело» без «общественного nervus rerum».[984] В товарном хозяйстве «общественная сила», заключающаяся в возможности устанавливать производственные отношения обмена, принадлежит лицу как владельцу «внешней вещи, которая может стать частной собственностью всякого человека. Общественная сила становится таким образом частной силой частного лица».[985] Именно для концентрации в своих руках этой общественной силы товаровладелец и вырывает золото из общественной связи процесс а обращения. «Общественное богатство как скрытое под землею, непреходящее сокровище ставится в совершенно скрытое частное отношение к товаровладельцу».[986] «Общественная связь в своей компактной (уплотненной) форме – для товаровладельца эта связь состоит в товаре, а адекватною формою товара являются деньги – предохраняется от общественного движения».[987] Зарывая сокровище в землю, собственник его, однако, не вырывает себя из сети общественных связей, соединяющей его со всем обществом товаропроизводителей. Отказывая себе в самом необходимом и ведя образ жизни анахорета, он никоим образом не является анахоретом, убежавшим в пустыню от людей. Собственник золота, хотя бы и зарытого в землю, не перестает быть обладателем общественной силы, носителем которой золото является. Сила эта находится в потенциальном состоянии и при наступлении благоприятных условий активно проявляется: собиратель сокровищ превращается тогда в ростовщика, торговца или промышленного капиталиста. Но и до этого момента он, при всем своем кажущемся асоциальном характере, на самом деле представляет собою определенный социальный тип. Свое сокровище он получает посредством известных общественных действий, а именно ряда повторных актов продажи, не дополняемых актами купли.[988] Он постоянно стремится к повторению этих действий. Цитированные слова Маркса о том, что сокровище находится «в состоянии постоянно напряженного стремления к обращению», относятся, конечно, к собирателю сокровища. Само сокровище может быть зарыто в землю, но его «денежная душа, его постоянное стремление к обращению»[989] продолжает жить в его собственнике, как стремление к постоянному повторению актов продажи и накопления.
Эту тенденцию накопления к повторяемости или «безграничный характер» накопления Маркс выводит опять-таки из социальной природы денег как объекта накопления. «Качественно или по своей форме деньги не имеют границ, т. е. являются всеобщим представителем вещественного богатства, потому что они непосредственно могут быть превращены во всякий товар. Но в то же время каждая реальная денежная сумма количественно ограничена, является средством купли с ограниченной покупательной способностью. Это противоречие между количественной границей и качественной безграничностью денег заставляет собирателя сокровищ все снова и снова предпринимать сизифов труд накопления».[990] «Образование сокровищ не имеет, следовательно, в самом себе никакой присущей ему внутренней границы, никакой меры, но есть бесконечный процесс, который в каждом достигнутом им результате находит
Маркс несколькими штрихами рисует психологию собирателя сокровищ, исполненную противоречий и не раз служившую предметом изображения в литературе. Собиратель сокровищ «интересуется богатством только в его общественной форме и потому зарывает его от общества. Он стремится к товару в его постоянно пригодной для обращения форме и потому извлекает его из обращения. Он грезит о меновой стоимости и потому отказывается от обмена».[992] В основе этого противоречия лежит противоречие между «функциональным» и «материальным» существованием денег, между общественным производственным отношением и его вещным носителем: необходимость удержать вещь в своем «частном» обладании, чтобы иметь возможность выступать субъектом «общественных» отношений, и придает накоплению сокровищ его основанный на противоречиях характер.
Повторность актов накопления и свойственных им движущих мотивов делает из их субъекта определенный социально-экономический тип. В этом отношении социальная роль собирателя сокровищ отличается от социальной роли простого товаровладельца, участвующего в кругообороте Т – Д – Т. Покупатель или продавец в кругообороте Т – Д – Т совершает определенный «общественный акт» или выполняет «экономическую функцию».[993] Но выполнение функции данного рода (напр[имер] продавца) уже предполагает в этом случае необходимость выполнения тем же лицом функции противоположного рода (т. е. покупателя). Каждое лицо выполняет попеременно различные функции. «Следовательно, купля и продажа представляют не прочно фиксированные функции, но функции, постоянно меняющие в процессе товарного обращения тех индивидуумов, которыми они выполняются».[994] В отличие от таких «мимолетных ролей, выполняемых попеременно одними и теми же деятелями обращения», имеются экономические роли, которые «обнаруживают способность к более прочной кристаллизации»,[995] т. е. закрепляются за отдельными лицами, становясь их специальною экономическою функцией и накладывая на них постоянную печать. В одной из первых глав мы показали, что противоположность между покупателем и продавцом представляет собою первую, зачаточную форму социальной дифференциации между товаровладельцами. Но то была лишь дифференциация экономических функций без дифференциации индивидуумов, так как каждый товаровладелец выполнял попеременно и кратковременно обе функции. Но поскольку экономическая функция создает тенденцию к повторению именно действий данного рода и вытеснению действий противоположного характера, она делает из данного субъекта определенный социально-экономический тип. Такою именно способностью к кристаллизации отличается в высокой степени накопление сокровищ с его тенденцией к закреплению определенного типа хозяйственной мотивации и к повторению данных действий. Накопление сокровищ создает таким образом «профессионального собирателя сокровищ»,
